Воля богов!

   Аполлон низко поклонился отцу. Другие боги окружили его, поздравляя с освобождением и возвращением.

   Боги радовались. Для них смерть Ахилла означала богатые поминальные жертвы, пышные похороны и спортивные состязания, которые обещали быть не менее интересными, чем те, что Ахилл недавно устроил в память Патрокла.

Спор об оружии

   Похороны величайшего в греческом войске героя богов не разочаровали. Агамемнон похоронил Ахилла в лучших эпических традициях. Были принесены щедрые жертвы богам, а поминальный пир был такой обильный, что никто не смог подняться из-за стола, все там и заснули. Ахилла захоронили в одной могиле с Патроклом, смешав их прах.

   Когда все пришли в себя после тризны, Агамемнон по традиции устроил поминальные состязания. Радость богов была безгранична. Особенно всех удивил Диомед, победивший в соревновании по бегу. Либо он уже совсем поправился после ранения в пятку, либо у его победы была другая причина, но Афина её категорически отрицала.

   Как бы ни были помпезны похороны Ахилла, все понимали, что, если бы он не умер, то женился бы на Поликсене и, возможно, перешёл бы на сторону троянцев или, по крайней мере, не воевал бы больше за греков, так что смерть Ахилла мало кого по-настоящему огорчила. Но последствия для греков она всё же имела немалые, и сказываться они стали уже пару дней спустя.

   "Значит так, други мои, - сказал Агамемнон, открывая общее собрание, - на повестке дня у нас сегодня два вопроса. По первому слово просил наш благочестивый и мудрый жрец Калхант. Видимо, хочет провещать нам волю богов. Ну, жезл ему в руки - пусть вещает".

   Калхант принял у Агамемнона ораторский жезл и, не обращая внимания на саркастический тон командира, заговорил со своей обычной профессиональной важностью: "Вот пока вы не знаете, что делать, и как Трою взять, я этот вопрос уже выяснил. Я вчера разговаривал с Аполлоном".

   Агамемнон рассмеялся. Обычай запрещал перебивать ораторов, но Агамемнон Калханта в последнее время за оратора не считал и перебил его:

   -- Чего это ты к Аполлону обратился? Он же за троянцев.

   -- Это тебе к богам обращаться надо, - огрызнулся в ответ Калхант. - Я к ним подходы знаю, они сами ко мне обращаются. Аполлон вчера ко мне явился и сказал: "Вы троянцев потому одолеть не можете, что у вас лука и стрел Геракла нету. Если бы они у вас были, вы б давно победили". Вот, что сказал Аполлон. А вы уж дальше сами думайте, как поступать.

   Агамемнон опять бестактно засмеялся.

   -- А где их взять, Аполлон тебе случайно не сказал?

   -- Сказал. "Где их взять - сами знаете", - вот что он сказал.

   -- Конечно, если бы у меня были стрелы Геракла, я бы победил, - сказал Агамемнон. - А ещё лучше перун Зевса. Я сначала разразил бы молнией Калханта, а потом и Трою.

   -- Вот за такие святотатственные речи боги тебя и не любят. Ты, Атреич, всегда сначала богохульствуешь, а потом удивляешься, что Трою победить не можешь. Боги - они ведь не дураки, они всё слышат. Как думаешь, приятно им такое слышать?

   Говоря это, Калхант положил ораторский жезл и поспешно отсел подальше от Агамемнона, видя, что тот привстал. Но Агамемнон не стал его преследовать - он только дотянулся до ораторского жезла и заговорил: "Ну, если никто больше не хочет выступить по первому пункту повестки, перейдём ко второму. К сожалению, наш безвременно погибший Ахилл не оставил наследника. Его трофеи, конечно, разделят мирмидонцы, но остаётся оружие Ахилла. Это божественное оружие, достойное только великого героя. Сейчас нам надо решить, кому это оружие передать. Кандидатов два: большой Аякс и Одиссей. Пусть дальше они сами скажут".

   Агамемнон передал жезл Аяксу.

   Аякс медленно встал. Сидящие вокруг поднимали головы всё выше, глядя, как над собранием вырастает этот великан. Казалось, что он будет расти бесконечно, пока не коснётся головой самого неба. И по мере его подъёма все осознавали, что это действительно великий герой, достойный оружия Ахилла. Встав, Аякс обвёл взглядом собравшихся, берег и корабли, воздел руки к небу и заговорил:

   "Я речи произносить не умею. Это Одиссей у нас говорить мастер, а я мастер врагов бить, потому и прошу отдать мне оружие. Где он был, когда Гектор наши корабли поджигал? В лазарете отлёживался. А я бился в первых рядах, вы все меня видели. Если вы оружие Ахилла мне отдадите, то не мне честь окажите, а оружию. Это я оружию нужен, а не оно мне. А Одиссею хватит уже той чести, что он с Аяксом за оружие спорил. Мой отец вместе с Гераклом Трою брал и за Золотым руном в Колхиду ездил, но не это главное. Мой отец братом был Пелею, а я, значит, Ахиллу двоюродным братом прихожусь, так что я его законный наследник. Я на войну одним из первых пошёл, без всяких уговоров, когда Одиссей дурку ломал, чтобы от Трои откосить. Жаль, что он тогда и впрямь не свихнулся - нам бы без него лучше было. Это ведь из-за него Филоктет на острове остался, а вместе с ним лук и стрелы Геракла, которых нам теперь так не хватает. Когда Нестор Одиссея на помощь звал, где был Одиссей? Улепётывал так, что пятки только сверкали. Нестора тогда Диомед спас. А я на другой день как дурак спасал Одиссея. Видели бы вы, как он трясся! Тогда бы он не решился со мной спорить. А как я троянцев от него отогнал, как уж он тогда бежать сиганул! И о ране своей забыл сразу. А с Гектором кто на поединок вышел? Одиссей? Вот, смотрите! Это меч Гектора, который он мне дал в том бою. Гектор тогда посчитал, что я достоин носить его меч, так разве вы теперь посчитаете, что я не достоин оружия Ахилла? Я в открытом бою врагов убивал, а Одиссей силён спящих резать и из кустов нападать. Ему оружие Ахилла только во вред пойдёт: от врагов убегать проще налегке, а блеск шлема выдаст его, когда он в кустах прятаться будет. Зачем ему копьё, которое он и поднять-то не сможет? Зачем доспехи, которые в первом же бою врагам достанутся? Вы на его щит посмотрите! На нём же ни царапины! А мой щит весь исколот и изрублен. Мне новый щит нужен, а он и старый свой никогда не сносит. Короче, что говорить! Скажите нам сойтись в рукопашной - вот и решим, кто достойней".

   Утомлённый долгой речью Аякс сел. Взявший слово Одиссей, опустив взгляд, переждал восторженный рёв толпы, а после заговорил громким, но гораздо более приятным, чем у Аякса голосом: "Друзья мои! Мне жаль, что у нас с Аяксом вообще возник повод для спора. Если бы меня спросили, кому должно принадлежать это оружие, то я бы сказал: конечно Ахиллу".

   Одиссей закрыл лицо рукой, вытирая слёзы. Шум прекратился. Все замолчали из уважения к памяти покойного, и в наступившей тишине Одиссей продолжил: "Много лет все мы восхищались подвигами Ахилла, и я по праву горжусь тем, что именно я распознал его на Скиросе, благодаря мне среди нас появился и сам Ахилл, и его оружие. В великих подвигах Ахилла, в гибели Кикна и Гектора есть и мой вклад. Не буду рассказывать вам о моих предках, ведь в них нет моей заслуги. Знатностью рода и подвигами они ничем не уступают предкам Аякса, а во многом и превосходят. Что же касается родства с Ахиллом, так есть у него и более близкие родственники. Старые доспехи отдал ему его отец Пелей, к Пелею они и должны вернуться, если у Ахилла нет сына, но Деидамия - дочь Ликомеда, царя Скироса ждала от Ахилла ребёнка. Сейчас ему должно быть столько лет, сколько было Ахиллу, когда он к нам присоединился. Вот ему и должно принадлежать отцовское оружие. Дайте мне его, и я привезу вам сына Ахилла, который заменит нам своего отца".

   Последние слова Одиссея были встречены одобрительными возгласами. Конечно, никто не мог знать, жив ли ещё ребёнок, которого ждала Ликомеда, и не девочка ли это, но обещание вернуть грекам молодого Ахилла звучало так соблазнительно, что всем хотелось в него верить.

   Одиссей подождал, пока слушатели успокоятся, и продолжил: "Если же говорить о моих заслугах, вспомним, как я привёз в Авлиду Ифигению. Если бы я не уговорил её мать, то мы до сих пор сидели бы в Авлиде и ждали попутного ветра. Вспомним, как в первый день, когда мы сюда приплыли, я ходил в Трою на переговоры и чудом избежал смерти. А сколько я сделал в те годы, когда мы осаждали город! Аякс тогда ничего не делал: он, дескать, воин, он только биться умеет, а я ходил в разведку, устраивал засады, добывал провиант. А когда Агамемнон, чтобы испытать дух войска, предложил всем отправиться по домам, кто остановил и вернул бойцов в строй, кто обуздал обнаглевшего Терсита? Аякс? Нет, Одиссей! А чем может похвастаться Аякс? Тем, что он вызов Гектора принял? Так его много кто принял - я в том числе. Жребий указал Аякса. И что? Гордиться надо не боем, а победой, но разве Аякс тогда победил? Гектор ушёл невредимым, так чем тут хвалился Аякс? Он говорит, что его щит больше поцарапан, чем мой, а может ли он похвастаться таким? - Одиссей задрал хитон и показал заживающую рану на груди. - Пусть Аякс покажет свои раны. Есть они у него? Так кому из нас больше нужны новые доспехи? Он говорит, что корабли защищал. Да, защищал. Я не привык отрицать добрые дела других. Но отогнал троянцев от кораблей не он, а Патрокл. А теперь скажите мне, зачем Аяксу эти доспехи? Вы посмотрите на его щит! Такие щиты уже лет сто никто не носит! Вы отдадите божественное творение великого Гефеста человеку, начисто лишённому художественного вкуса? Да он же на щите Ахилла Океан от земли не отличит! Аякс меня винит в том, что я хотел откосить от Трои. А разве Ахилл в женском платье от Трои не косил? Так кто из нас больше похож на Ахилла? Кому из нас оружие Ахилла больше подобает? И, наконец, Аякс сейчас обвинил меня в том, что мы оставили Филоктета с его луком и стрелами на острове. Не хочется отвечать на такие нелепые обвинения, но я отвечу. Агамемнон может подтвердить, что мы оставили Филоктета на острове только из гигиенических соображений и из человеколюбия: чтобы не добавлять ему страданий морской качкой. Калхант теперь говорит, что нам нужны лук и стрелы Геракла. Что ж, я их вам привезу. Надеюсь, вы не сомневаетесь, что я могу это сделать, в отличие от Аякса, который и дорогу-то не найдёт. Теперь решайте, кому отдать оружие. Если сомневаетесь, спросите у богов, спросите у Афины".