Страница 80 из 97
-- Здорово! - ответил Парис, неубедительно изображая интерес.
В другое время лук и стрелы Геракла его, конечно, по-настоящему заинтересовали бы, но сейчас мысли Париса были слишком далеко. Он понимал, что Аполлон всегда ему симпатизировал, именно благодаря ему Парис из безвестного пастушка превратился в троянского царевича. Вот и сейчас бог видел, как страдает его друг, и решил отвлечь его от мучительных переживаний. Парис был благодарен Аполлону за его заботу, но она сейчас была бесполезна.
-- Ты просил научить тебя хорошо стрелять из лука, - сказал бог.
-- Разве просил?
Аполлон раздражённо поморщился.
-- Ну, собирался попросить. В любом случае сейчас для этого самое подходящее время.
-- Но я же не Геракл. Мне этот лук и не натянуть, наверное.
-- Глупости! Хорошо стрелять можно только из хорошего лука, а это лучший в мире лук. Такого никогда не было и никогда больше не будет. Только на таком стоит учиться. Если бы его нельзя было бы натянуть, то он не был бы лучшим. Попробуй, прежде чем говорить ерунду.
Парис неохотно принял лук и вложил в него стрелу. Аполлон подошёл сзади, взял Париса за руки, натянул тетиву, прицелился в чудесным образом появившуюся во дворе мишень и выстрелил. Стрела вонзилась точно в самый центр.
-- Ну вот, видишь, как это легко, - сказал он. - А теперь попробуй сам.
Парис взял новую стрелу и натянул лук. Без помощи всесильного тренера это было несколько тяжелее, но всё равно гораздо проще, чем представлялось Парису. Стрела воткнулась в мишень, хоть и не в самый центр, но всё же довольно близко.
-- Молодец! - похвалил Аполлон. - Видишь, а ты боялся. Ничего сложного.
-- С вашей помощью...
-- Я вовсе тебе не помогаю. Стреляй на здоровье.
Аполлон повернулся спиной к Парису, достал кифару и принялся сосредоточенно подтягивать струны, вдруг потеряв к своему подопечному всякий интерес.
Парис взял новую стрелу, натянул лук, но, видимо, переоценил своё мастерство. Рука сорвалась, тетива свистнула и стрела, описав в воздухе невероятную дугу, улетела за стену дворца. Оттуда послышался крик.
-- Ой! - только и сказал Парис.
-- Действительно ой, - озабоченно подтвердил Аполлон, поспешно оборачиваясь. - Нехорошо вышло. Ну, ничего. Без ошибок ничему не научиться. Они бывают и у самых лучших мастеров.
А на улице в это время в ужасных судорогах умирал Ахилл. Стрела Геракла, отравленная ядом лернейской гидры, вонзилась ему в правую ногу, возле пятки, в то самое место, за которое он недавно привязал к своей колеснице тело Гектора.
Окаменевшая от ужаса Фетида, не моргая, смотрела на сына широко раскрытыми глазами. Обмануть судьбу не удалось: давно ей известное предначертание сбылось.
Ахилл умирал долго и мучительно, и никто не мог ему помочь, хотя бы облегчив страдания. К вечеру Ахилла не стало.
Так нелепо погиб великий и никчёмный герой: неуязвимый в бою, он умер по дороге на свадьбу. Умер, так и не увидев в жизни ничего кроме войны, смысла которой он никогда не понимал. Умер, не узнав счастья и не сделав никого счастливым, не осуществив ни одной своей мечты и не оправдав ничьих надежд, ничего в жизни не создав, кроме множества вдов и сирот. В этом не было его вины - так было предначертано судьбой, и такова была воля богов.
Растерянная, постаревшая Фетида стояла перед троном Зевса и смотрела перед собой пустым, бессмысленным взглядом.
-- Как это произошло? - полным сочувствия голосом спросил громовержец.
-- Я только отвернулся, и Парис выстрелил, - смущённо ответил Аполлон. - Я ничего не успел сделать. Это была стрела Геракла. Против яда лернейской гидры средства нет. Мне жаль... Я должен был это предвидеть... Парис очень любил Гектора, преклонялся перед ним и ненавидел Ахилла за смерть любимого брата. Кроме того, он боялся, что, если Ахилл женится на Поликсене, его заставят вернуть Елену Менелаю. Так что это была не только месть.
-- Не сходится, папа! - заявила Афина. - Я видела место преступления. Не мог Парис выстрелить так метко. Он и стрелять-то толком не умеет.
Взгляд Афины пылал. Она чувствовала себя настоящим сыщиком, напавшим на след.
-- Парис отлично стреляет, - возразил ей Аполлон. - Он этому научился ещё когда был пастухом, и уже тогда держал в страхе всех окрестных разбойников. А выстрел в пятку у него как бы коронный номер. Все мы видели, как он недавно именно таким образом подстрелил Диомеда. Тот до сих пор хромает.
-- Да хотя бы и так, - отмахнулась Афина. - Там между Парисом и Ахиллом была стена в два человеческих роста. Парис не мог видеть Ахилла, он даже не знал, где Ахилл в тот момент находился. Вы только посмотрите, по какой траектории летела его стрела! Ни один смертный не смог бы ни прицелиться, ни так выстрелить.
-- Что ты хочешь этим сказать, доченька? - раздражённо спросил Зевс. - По-твоему, выходит, что Парис не стрелял? Ахилл, по-твоему, сам в себя стрелу воткнул, или она с луны прилетела?
-- Он определённо стрелял, - поспешно ответил Аполлон. - Я сам это видел. Он вообще не целился. У него просто рука сорвалась. Так бывает иногда при стрельбе из незнакомого лука. Парис хотел научиться стрелять из лука Геракла, а это очень своенравное оружие, требующее квалифицированного обращения. Стрела полетела по совершенно непредсказуемой траектории, поэтому я и не смог ничего предпринять. Если бы Парис нарочно хотел убить Ахилла, я бы его спас, но тут был скорее несчастный случай. Это невозможно было ни предвидеть, ни предотвратить.
-- Папа! Неужели ты не видишь, как это странно и подозрительно! - возбуждённо воскликнула Афина. - Позволь мне разобраться с этим делом!
Зевс посмотрел на дочь с осуждением.
-- Ты бы хоть чувства матери пощадила, - сказал он. - Фетида, ты хочешь, чтобы мы затеяли серьёзное расследование с дознанием, допросами, экспертизами и бесконечным выяснением деталей и подробностей? Мы, конечно, и так все знаем, что Ахилла убил Парис, но, если ты скажешь, мы это точно и основательно перепроверим.
-- Нет, - решительно ответила Фетида. - Я не хочу никаких расследований и дознаний. Я хочу только, чтобы этот мерзавец ответил за смерть Ахилла. Я хочу, чтобы он сдох и чтобы перед смертью мучился так же, как мой несчастный сын.
Зевс покачал головой.
-- Понятное желание, - сказал он, - и, пожалуй, справедливое. Не будем с этим затягивать.
Он помолчал немного и грустно добавил:
-- Прости, Фетида. Я сделал всё, что мог, но против судьбы бессильны даже боги. Несчастье было непредсказуемо и потому неотвратимо. Ты пойми: смертному смерти не избежать, главное, что он прожил не зря. Сколько людей дожило до старости, а их имён не вспомнят даже внуки! Но имя Ахилла будут помнить через тысячи лет. А у смертных если имя не умерло, значит, они тоже живы. Твой сын, Фетида, обрёл истинное бессмертие, какого удостаиваются очень немногие. Радуйся и гордись этим.
"На самом деле бессмертным стал не столько сам Ахилл, сколько его пятка", - подумал было Гермес, но Зевс посмотрел на него так строго, что эта неуместная мысль тут же выскочила из головы посланника богов.
А Фетида молча развернулась и, низко склонив голову, пошла прочь с Олимпа, чтобы никогда туда больше не возвращаться. Олимпийская жизнь и олимпийские нравы оказались слишком сложными для понимания обычной морской нимфы, хотя бы и очень красивой и амбициозной. Фетида потерпела жестокое поражение: её мечты и замыслы были разрушены, Ахилл - её главная опора и надежда, цель всей её жизни погиб, и дальнейшее бесконечное существование представлялось ей пустым и бессмысленным. Больше о ней на Олимпе ничего не слышали.
-- Ну что ж, - сказал Зевс Аполлону, когда Фетида окончательно скрылась из вида, - жаль, конечно, что так получилось, но твоей вины в этом нет. Ты сделал всё, что от тебя зависело, и теперь Ахиллу ничего больше не угрожает. Увы, он погиб, но жизнь на земле и на Олимпе продолжается. Твоё рабство закончено, я тебя прощаю, можешь возвращаться на Олимп.