Страница 31 из 97
Богиня возмущённо фыркнула.
-- Ты ещё торговаться со мной будешь! Ты понимаешь, что эта лань как дочь мне была?
-- Я вас понимаю, Артемида Зевсовна! - с пафосом воскликнул Агамемнон, всплеснув руками. - Я ведь сам отец.
-- Ничего ты не понимаешь! Свою дочь убей - тогда и разговор будет.
-- Простите, Артемида Зевсовна, я, видимо, не вполне уловил смысл ваших последних слов.
-- С ушами плохо? Я, кажется, древнегреческим языком сказала: жизнь твоей дочери в обмен на жизнь моей лани.
Агамемнон беспомощно обернулся на своих товарищей, ища среди них поддержки, но они тоже ничего не могли поделать и только мысленно радовались, что требование богини распространяется на дочь одного лишь Агамемнона.
-- Вы просите невозможного! - взмолился он. - Мне для вас ничего не жалко, но то, о чём вы говорите, очень трудно осуществить. Да и что вам толку от смерти моей дочери? Вот гекатомба - другое дело. Давайте рассмотрим альтернативные варианты.
-- Альтернатива одна, - каменным голосом ответила богиня, - ты убираешься отсюда и никогда не будешь пытаться идти войной на Трою.
Разговор был окончен, жертвы не приняты.
Когда Агамемнон вышел из храма, на нём лица не было от потрясения.
-- Как я объясню это жене?! - пробормотал он, обращаясь к Одиссею.
-- Жена-то как раз поймёт - войску объяснить будет труднее, - ответил тот.
-- Нет, ты её не знаешь. Она так любит детей, что даже ради чести нашей семьи и всей Эллады не позволит их убивать.
Одиссей опешил.
-- Ты что, действительно собрался принести свою дочь в жертву Артемиде?
-- Ну, ты же сам слышал, что она сказала. Иначе никак - это ж понятно.
Конечно, Одиссей это понимал, насколько человек, который пошёл на войну чтобы сохранить жизнь своему ребёнку, может понять человека, который готов пожертвовать жизнью своего ребёнка чтобы пойти на войну.
Ифигения
Агамемнон оказался в сложном положении, ведь его дочери остались в Микенах под присмотром матери, а она ни за что не согласилась бы прислать дочь для того, чтобы её принесли в жертву Артемиде.
Выход из положения подсказал Одиссей. Ифигении - старшей дочери Агамемнона уже исполнилось шестнадцать, и Одиссей предложил вызвать её в Авлиду якобы для того, чтобы выдать замуж. Такой повод никак не мог вызвать подозрения, ведь в Авлиде собралось множество завидных женихов. Агамемнон написал жене письмо, в котором сватал Ифигении Ахилла. На такое она должна была клюнуть, поскольку холостой полубог действительно был идеальным женихом, от которого не смогла бы отказаться ни одна царевна.
Чтобы слух о готовящемся обмане не добрался до Микен раньше гонца, Агамемнон и Одиссей решили держать план в тайне даже от Ахилла. Всех только предупредили, что готовится большое жертвоприношение, которое позволит флоту наконец отплыть в Трою.
Одиссей взялся отвезти письмо и своим общеизвестным красноречием развеять у жены Агамемнона все сомнения, если они у неё вдруг возникнут. Но никаких сомнений не возникло. Слухи об Ахилле уже дошли до Микен, Клитемнестра - жена Агамемнона несказанно обрадовалась такой партии для дочки и сразу же стала собирать её в дорогу.
Когда Клитемнестра с Ифигенией, полные радужных надежд, появились в Авлиде, Агамемнон устроил им самый пышный приём, какой только возможно. Войско радовалось их приезду совершенно искренне, ведь все уже знали, что их вынужденное бездействие закончится, как только дочку командира принесут в жертву. Клитемнестра причины общей радости не знала и радовалась вместе со всеми.
Поприветствовав жену и дочь, сказав пару комплиментов обеим, Агамемнон пошёл организовывать жертвоприношение и оповещать войско о готовящемся зрелище, а Клитемнестра, горя от нетерпения, велела позвать ничего не подозревавшего Ахилла.
Агамемнон понимал, что его жена, узнав правду, непременно устроит сцену, попытается сорвать его благочестивые планы и как минимум испортит ему настроение. А это было бы совсем некстати, ведь зарезать собственную дочку даже для такого опытного воина, как он, задача необычная и психологически непростая, тут надо подойти к делу спокойно и хладнокровно, ведь он вовсе не хотел причинять любимой дочке ненужные мучения.
Но Ахилл по незнанию всё испортил. Он явился в палатку Агамемнона и, когда Клитемнестра сказала, что хочет познакомить его с Ифигенией, так прямо и ляпнул: "Это с той, которую сегодня в жертву Артемиде принесут?"
В результате, когда Агамемнон вернулся в палатку, он застал там дочку в слезах, жену в истерике и Ахилла в недоумении.
Провернуть дело быстро и в секрете от жены не получилось. В первый момент Агамемнон даже растерялся. Он набросился было сперва на Ахилла, но быстро сообразил, что тот ни в чём не виноват, да и не в нём было дело.
Пришлось взять на себя совсем нелёгкое и непривычное дело: объяснить матери, почему её дочь вместо свадьбы должна пойти под нож - задача, которая и Одиссею не показалась бы простой.
-- Ну, извини, дорогая, - сказал он Клитемнестре. - Тебе действительно сказали неправду. У нас тут случился небольшой инцидент с Артемидой, так что Ифигению придётся принести ей в жертву. Прости, что не написал об этом - не хотел огорчать, но я собирался сказать сразу как вы приедете. Просто не успел - столько суеты, столько дел в лагере!
-- При чём тут неправда?! - закричала Клитемнестра. - Ты собираешься убить нашу дочь! Дочь, которую мы вместе растили, которую ты любил, которую хвалил только что!
-- Что ж в этом такого? Ты видела, как крестьяне заботятся о своих козах, овцах, коровах? Как они их любят, растят, кормят, защищают от волков? А потом, когда приходит надобность, режут и едят. Я ж не просто так её зарежу, не для себя, а для общего дела - ради чести Эллады. Не скрою, мне это будет нелегко. Это действительно моя дочь, и я её действительно люблю. Мне нужно было сделать трудный выбор, и я его сделал, а ты вместо того, чтобы поддержать мужа, посочувствовать в моём трудном положении, устраиваешь эти нелепые сцены при моих подчинённых. Ты думаешь только о себе, даже не понимая, как это глупо смотрится со стороны. Чего ты боишься? Что Ифигения умрёт? А ты считала её бессмертной? Тебя пугает, что ты её больше никогда не увидишь, но ты ведь не думаешь о том, что если бы она сейчас вышла замуж, как ты хотела, то уехала бы с мужем на какой-нибудь отдалённый остров, и ты её точно так же никогда не увидела бы. Жила бы она на том острове, постарела бы, и после долгих и мучительных болезней всё равно бы умерла, и никто о ней даже и не вспомнил бы, поскольку смерть эта была бы самая обычная, ничем не выдающаяся и бессмысленная. Пусть уж лучше она умрёт быстро, легко, красиво и достойно - она падёт за родину как герой, и о ней веками будут вспоминать благодарные потомки. Посмотри на этот лагерь. В нём тысячи молодых бойцов. Между прочим, у них тоже есть матери. Все они готовы умереть за правое дело. И я, если будет необходимость, без колебания пошлю на смерть любого из них, даже если бы он был моим сыном. Так почему же для дочери я должен делать исключение?
Эта речь была вершиной красноречия для не очень-то разговорчивого Агамемнона. Он готовил её всё время, пока ждал приезда дочери, и сейчас выступил совсем не плохо. Но Клитемнестра была вовсе не расположена оценивать мужнины ораторские способности и внимать его разумным доводам. Предстоящая смерть дочери затмила для неё величие уготовленного ей подвига. Не надеясь уже переубедить мужа, она бросилась в ноги Ахиллу и стала умолять его защитить Ифигению от обезумевшего отца. Ахилл растерянно крутил головой, глядя то на ненастоящую невесту, то на несостоявшуюся тёщу, то на командира, который явно не хотел быть его тестем. Он уже совсем собрался заступиться за Ифигению, как вдруг она сама заговорила.
Она уже пришла в себя после первого потрясения и осознала, что это не сон. Отец, которого она любила, хотел её смерти, мать, которую она любила, валялась в ногах у малознакомого воина и размазывала слёзы по его коленям, а этот воин, которого она могла бы полюбить, хлопал как дурак глазами и не знал, что сказать и что сделать. Зачем жить в таком мире? По пути в Авлиду она мечтала, что этот день станет самым счастливым в её жизни, но ему было суждено стать самым несчастным. Так пусть он будет последним. От волнения она не смогла всё это сказать так же хорошо, как только что говорил Агамемнон, но смысл её сбивчивых слов был понятен. Клитемнестра перестала рыдать, Ахилл удивился ещё больше, а Агамемнон поцеловал её и радостно сказал: "Вот и молодчина, доча! Я же знал, что ты всё правильно поймёшь. Это твоя мама из всего устраивает спектакль, а ты у меня настоящая дочь полководца. И дело-то пустяковое. Я же воин опытный - столько народу убил, что уж лучше меня никто это не сделает. Ты ничего и не почувствуешь".