Буря на Волге

Однажды ранним летним утром Михаил Петрович собрался ехать за товарами в Нижний Новгород. Оделся в новенький костюм синего сукна, накинул на широкие плечи серый макинтош, трижды расцеловал Катю и забрав саквояж с документами и деньгами, отправился на пристань. В начале дамбы отпустил он извозчика и пожелал пройтись пешком.

Весело шагая, он не заметил, как поравнялся с полотняными шатрами цыганского табора, расположенного около дамбы, на гладкой полянке, окаймленной с другой стороны узкой лентой озерка. Дымок еще вился синей струйкой от догоравших ночных костров. Не он привлек внимание Михаила Петровича, а молодая цыганка, перебегавшая от шатра к шатру. Она улыбнулась ему и, сверкнув черными глазами, еще быстрее припустилась бежать, отчего ее черные волосы взмыли волной, открыв загорелые, точно из бронзы, плечи, увитые розовыми ленточками. Михаил Петрович не мог оторвать от нее любопытного взгляда, пока она не скрылась за полотном балагана. Выглянув из шатра, она еще улыбнулась и, приложив руку к губам, помахала ею Белицину...

Пароход дал уже последний свисток, а Михаил Петрович выскочил обратно на пристань и тут же отправился в ресторан к Чугунову. На столе появились водка, закуска. Но сколько он ни пил, как ни хмелел, а черные глаза цыганки преследовали его. Хозяин ресторана не впервые встречал Михаила Петровича у себя в гостях, но в таком виде увидел в первый раз и участливо предложил ему отдохнуть в лучшем номере.

Белицин провалялся до вечера, а когда снова вышел к столу, увидел на подмостках ресторана цыган. Два молодых цыгана, перебирая струны, настраивали гитары. Три цыганки сидели рядом, о чем-то тихо разговаривая, и, глядя на Белицина, смеялись. Белицин узнал одну из них: это она послала ему воздушный поцелуй, Теперь на ней было темное платье. Зеленая лента обвивала черную тучу волос, грозивших того и гляди рассыпаться в мелкие колечки. Глаза их снова встретились...

Грянул аккорд, полилась веселая песня. Старый цыган, управлявший хором, в такт звукам пожимал плечами, встряхивая копной черных кудрей и рубил воздух загорелой рукой.

Перед самым утром Белицин, соривший деньгами направо и налево, привлек на свою сторону цыган и подманил красавицу.

На следующий вечер он уселся с цыганами в нанятую лодку; взяли с собой корзину с бутылками и закуской, отправились повеселиться на реке. Два гребца, подогретые щедрой рукой Белицина, дружно ударили веслами. Загремели гитары, всплеснулась и разлилась над Волгой веселая песня. Звонкий голос Наташи высоко взвивался и падал серебряными переливами, тонул в темноте за густыми кустарниками. Она сидела на одной скамейке с Белициным. Он часто склонялся к ее уху, в котором ярким полумесяцем дрожала серьга.

Но в это время внезапно поднялся сильный ветер, он перешел в шквал. Лодку начало трепать волнами и захлестывать. Гребцы и рулевой, все время поощряемые хозяином, часто прикладывались к бутылочке и не справились, когда лодка ударилась о борт баржи, — ее затянуло под завозню и опрокинуло. Все пошли ко дну, только два гребца и старик цыган сумели выпрыгнуть на завозню.

До самого утра разными спасательными снастями искали утопленников, но так и не нашли. На следующее утро Чугунов узнал о гибели Белицина и сообщил семье. Много слез пролили Катя с Евдокией Петровной и решили во что бы то ни стало отыскать труп Михаила Петровича. Евдокия Петровна проехала на пароходе по нескольким пристаням, предлагая рыбакам и бакенщикам хорошее вознаграждение за обнаружение трупа.

Через несколько дней Белицины получили известие, что труп обнаружен в пятидесяти верстах от города. На указанное место был привезен цинковый гроб, в него сложили останки покойного, облив их одеколоном, и слесарь запаял гроб. С почестями останки Белицина были похоронены на городском кладбище.

...Все это дворник знал, но рассказать Наде при всем желании не мог, так как дал слово хозяйке молчать.

Так Наде и не удалось тогда узнать истинной причины смерти отца. А на второй день по приезде в город она уже сидела в магазине за кассой. Вдруг Надя услышала на улице какой-то шум. Бежали мальчишки-газетчики и звонко выкрикивали:

— Телеграмма-молния! Телеграмма-молния! Германия объявила войну России!

Смутное чувство тревоги охватило Надю. На Белицину старшую эта весть подействовала тоже неприятно. «Ну, теперь все пропало, нас разорят. Заводы не будут вырабатывать нашего товара, да и покупатель пропадет». Она помнила русско-японскую войну.

Город был переполнен мобилизованными солдатами, которых то и дело загоняли в вагоны поездов и отправляли па фронт. А с фронта приходили вести самые неутешительные...

Глава вторая

В начале зимы в магазин Белициных явился офицер в чине поручика.

— Подковы имеются в вашем магазине? — осведомился он у приказчика, окидывая быстрым взглядом присутствующих.

— Сколько прикажете? — спросил приказчик, собираясь отсчитывать.

— Мне нужно тысячи две.

— Такого количества не сумеем набрать.

— А где ваш хозяин?

— У нас хозяйка. Тут она, в конторке, — показал на стеклянную дверь приказчик.

— А что это за фея у кассы стоит? — кивнул офицер в сторону Нади.

— Хозяйкина дочка, — шепнул приказчик.

«Недурна, черт побери», — подумал офицер, проходя в конторку к хозяйке.

— Здравствуйте, хозяюшка! — вскинув руку к козырьку, произнес поручик.

— Здравствуйте, — поклонилась хозяйка.— Присаживайтесь. Чем могу служить?

— Видите ли, какое дело, хозяюшка. Мой дядя - генерал. Так вот, значит, по его поручению выполняю кое-какие дела... А к вам пришел справиться, не могу ли купить у вас подков тысячи так с две. Мне нужно для отправки на фронт.

— А сами вы тоже едете на позицию? — спросила Белицина.

— Ой, нет! Что вы, хозяюшка. Да нам и здесь работы вот так, — поручик провел пальцем ниже подбородка, — Сами видите, спозаранку вас беспокою. А все стараемся для фронта. Ну, как же, хозяюшка, насчет подков?

— К сожалению, такого количества не сумеем набрать. Зайдите денька через три-четыре, мы ждем поступления товаров.

— Ну-с, так, хорошо, загляну, — раскланиваясь с хозяйкой, проговорил офицер.

Выходя из конторки, он снова кинул взгляд на кассиршу. Но и теперь в глазах Нади он встретил равнодушие. Этот неприветливый взгляд кольнул самолюбие поручика. Он подумал: «Неплохо бы с этим личиком закрутить веревочку... Ничего, хорошенькая, да и денег у них, наверное, вагон... Надо будет жениться — утешить тетушку; да и самому уж порядочно надоело скитаться по чужим углам».

Так он и решил — пойти и доложить обо всем своей тетушке-генеральше.

— Анастасия Терентьевна! Я только что из магазина Белициных. Подков пока нет, но, говорят, скоро будут, — весело заговорил поручик, увидя тетушку у громадного трюмо, затиравшую кремом «Метаморфоза» морщинки на своем лице.

— А когда будут? — спросила генеральша, не бросая своего занятия.

— Сказали — на днях. А вот самоварчики видел прекрасные, тетушка, прямо чудо: как жар горят. И еще видел одну вещицу — эта, пожалуй, поинтереснее всяких самоваров... — улыбнулся поручик.

— Очень интересно, какую вещицу ты там нашел?

— Барышню, тетушка. Да такую славную, прямо прелесть.

— Вот уж это я тебе никак не проверю, потому что ты в барышнях ничего не понимаешь, — возразила генеральша.

— Это я-то не понимаю?

— Да! Вот это ты! Лучше уж я сама погляжу. А зачем она тебе, эта барышня?

— Знаете что, тетушка, я все-таки решил жениться. Что вы на это скажете?

— Скажу, что давно пора остепениться, хватит околачиваться по чужим углам да на дядюшкином содержании жить. Пора уже свое заводить. Только я тебе не

верю. Я сама должна посмотреть, что ты облюбовал...

— Когда же вы, тетушка, поедете?

— А у тебя что, загорелось?..

— Да, говорю, барышня больно хороша.

— Подождешь. Вот поеду самовар покупать и на нее погляжу.