Страница 5 из 14
Выбрал Геракл путь для подвига краткий и верный,
Чтоб не загнать по дороге прекрасных коней,
Быстро добрались они до болота близ Лерны —
Эта поездка продлилась не больше двух дней.
В странное место приехали двое фиванцев —
Дальше дорога вела на загадочный луг,
Встретил который покоем микенских посланцев —
Не было видно ни птиц, ни животных вокруг…
В этих краях, по сказаниям жителей местных,
В царство Аида имелся таинственный вход.
Прежде ходили сюда из селений окрестных
Люди к ручью за водой, проходя его вброд.
Но наступили для них времена здесь лихие —
В этих местах пропадать стало много людей,
Горный ручей затопил земли, прежде сухие,
Озеро в топь превратил неизвестный злодей.
Скоро болото покрылось зелёной травою
С запахом странным, бросающим путников в сон,
Кто засыпал, тот всегда рисковал головою —
Будто на них нападал неубитый Тифон.
Но и тогда становилось всё тайное явным,
Люди увидели монстра в болоте, с их слов —
Гидра Лернейская зверем являлась злонравным
С телом змеи и с десятком драконьих голов.
Всё отравляло чудовище ядом тлетворным:
Падали птицы с небес, умирало зверьё,
Небо над ней становилось багровым и чёрным,
Стоило Гидре покинуть болото своё…
Остановила пред лугом свой бег колесница,
Дальше не шла эта пара уставших коней.
Что-то случилось неладное, понял возница,
Стал разводить он огромный костёр средь камней.
Смело шагнул на болото Геракл утомлённый,
И задрожал под ногами могучего луг,
В дальние заросли был его взгляд устремлённый —
Слышал оттуда едва долетающий звук.
Начал Геракл посылать в эти заросли стрелы,
С шумом чудовище всплыло из мутной воды,
Быстро покинуло топи болотной пределы
И поползло на него в предвкушенье еды.
К берегу стал отступать осторожно воитель —
Слабо держала Геракла зелёная зыбь.
Вдруг Иолай увидал, как любимый учитель
Стал погружаться в коварную, топкую глыбь.
Сообразил юный воин, что выручат кони, —
Точно заброшены вожжи Гераклу в ладонь.
Кони рванули, спасая его от погони,
Не повредил ему Гидры ужасной огонь.
И не рискнуло чудовище выйти на сушу,
Где полыхали поленья большого костра,
Молча рассматривал воин огромную тушу,
Скрылась в болоте Немейского зверя сестра.
Вызов на битву послал он горящей стрелою,
Трут зажигая от жара большого огня.
Стали готовиться воины к страшному бою,
Жуткую Гидру на берег скалистый маня.
Стрелы заставили выползти Гидру к герою —
Девять голов огнедышащих против одной!
Место удачное выбрал Геракл под горою —
К скалам отвесным стал воин могучей спиной.
И полилась ядовитая кровь по граниту
После успешного первого взмаха меча,
Вскоре земля была кровью кипящей залита —
Смело срубал воин головы Гидры сплеча.
Падали с грохотом, громко катясь валунами
К краю болота, и там замирали в траве.
Не замечал он, что свежими вновь головами
Шея венчалась, где вместо одной стало две!
Сильные челюсти чудища били со звоном,
Как по металлу, по шкуре-накидке скользя,
С треском ломались ужасные зубы дракона,
Но прокусить эту львиную шкуру нельзя!
Выполз чудовищный, яростный рак из болота,
Чтоб поразить обнажённую ногу бойца,
Стала неравной Лернейская эта охота,
Но оказалась спасительной помощь юнца.
Мальчик с волненьем следил за безжалостной схваткой,
Видел, какие творит страшный зверь чудеса.
Факелом стал прижигать шей обрубки украдкой,
И перестали расти вновь её телеса.
Головы падали оземь, и Гидра слабела,
Сникла последней бессмертная монстра глава,
Ге́рой гонимый вскочил на громадное тело
Грозной сестры им сражённого горного льва.
Острым мечом он рассёк тушу мёртвого зверя
И, улыбаясь, направил на мальчика взгляд,
Гидры останки брезгливо глазами измеря,
Он опустил свои стрелы в губительный яд.
К горной расщелине чудище снёс он устало,
Сбросил его с головою бессмертной на дно
И набросал в эту пропасть гранитные скалы,
Чтоб не смогло вновь на землю пробраться оно!
Быстро сложил воин головы Гидры болотной
В крепкий мешок, сшитый наспех из кожи вола,
И привязал к колеснице верёвкой добротной.
Тронул легко Иолай лошадей удила…
Встретили молча отважных героев Микены,
Брошен небрежно к воротам раскрытый трофей,
И покатились к ним головы с кровью и пеной…
Вмиг убежал со стены городской Эврисфей!
Стимфалийские птицы
Вновь возвращался в Тиринф после службы тяжёлой
На колеснице двуконной Геракл, не спеша.
Подвиг свершил он великий, но был невесёлый,
После Микен Золотых вдруг заныла душа.
Не понимал поведенья царя Эврисфея,
Трусость кого наносила Микенам урон.
Как оценил этот подвиг, проверить не смея,
Сильно боится, что воин займёт его трон?
Царь стал пугаться тележного тихого скрипа,
Птицы полёт наводил ужасающий страх!
Как он боялся всего! Даже детского всхлипа!
Только казался героем на разных пирах!
Остановил Иолай вдруг свою колесницу,
Будто почуяли кони опасных зверей —
Кто-то ревел сзади громче рассерженной львицы,
Это кричал, потрясая посланьем, Копрей:
«Слушай внимательно новый приказ властелина,
Слову покорствуй, Геракл, Эврисфея слуга!
Есть у соседей в Аркадии чудо-долина,
Озеро дивное в ней, но мертвы берега…
Страшные хищные птицы живут близ Стимфала —
Крылья из бронзы, а лапы их – чистая медь,
Там говорят, что все перья у птиц из металла —
Острые «стрелы» вонзаются с лёгкостью в твердь.
Голод ужасный грозит Аркадийскому царству,
Люди ушли из долины, забросив поля.
Чтоб избежать обращенья народа к бунтарству,
Нужно, чтоб чистой от птиц стала эта земля!
Царь Эврисфей в высочайшем своём повеленье
Путь для слуги своего указал на Стимфал.
Ехать ты должен в Аркадию без промедленья
И отогнать этих птиц до Таврических скал!»
Здесь Иолай развернул колесницу безмолвно,
Кони уставшие слабо прибавили ход,
Мимо Микен ненавистных промчались те, словно
Прежде не видели каменных Львиных ворот!
Месяц назад ехал здесь, направляясь в Немею,
Ныне дорога ему предстояла длинней,
Думал Геракл: «Лучше в схватке сцепиться со Змеем,
Чем отгонять мелких птиц до скончания дней!
Трусость царя – для народа всего наказанье,
Слабость его – это незащищённость границ!
Через глашатая шлёт персеиду посланье,
Видеть не хочет героев решительных лиц!..»
Более суток тряслись по дороге скалистой
Двое фиванцев: Геракл и юнец Иолай,
В этой поездке никто из них не был речистым,
Ехали молча они в неизведанный край.
Реже и реже встречались им люди в дороге,
Словно въезжали в богами оставленный мир.
В сильном тумане они миновали отроги,
Вскоре увидели озеро – чистый сапфир!
Берег всхолмлённый, являя таинственность леса,