Страница 3 из 14
«Справа по борту – огни!» – вдруг послышался крик.
На полуострове город стоял одиноко.
Тифий воскликнул от радости: «Это Кизик!»
Быстро причалив к нему, люди бросились в город —
Пир обещала проксения – добрый Закон,
Только Гераклом был с лёгкостью голод поборот,
И на галере остался за стражника он.
Тихо в ночи, с моря веет приятной прохладой,
Бьётся у брега чужого о камни волна.
Эта стоянка для воина стала отрадой,
Только мешает душе за убитых вина…
Но в глубине дивной ночи рождалась тревога.
Гиласа воин послал за людьми во дворец:
«Быстро зови на корабль всех, беда у порога —
Судно Борей разобьёт. Надо в море, юнец!»
Мигом собралась на «Арго» команда Ясона —
С прошлой стоянки болели ещё синяки.
Хлопнули вёсла о воду, как хвост у дракона,
Вскоре воители были от скал далеки.
И, обогнув полуостров, шёл «Арго» к Босфору,
Где предстояло познать людям страх Симплегад.
Буря сильнейшая виделась воина взору,
Дождь вдруг обрушился, словно вошли в водопад.
Ветром могучим сносило галеру к Кизику
Быстро, но только с восточной уже стороны,
Грозный Борей не внимал ни мольбе и ни крику —
Парусник гнал он неистово на валуны.
Бросила якорь команда у тёмного брега,
Намереваясь укрыться под сенью дерев
Иль попроситься в Кизик для простого ночлега
И переждать эту бурю, волненье презрев.
Вдруг полетели в них сверху и копья, и стрелы,
На берегу завязался отчаянный бой:
«Вы, иноземцы, проникли в чужие пределы!» —
Громко звучало с утёса сквозь шум грозовой.
Воины бились жестоко почти до рассвета,
Но осветил битву Гелиос первым лучом —
Ахнули все, что Кизика-царя песня спета —
Грозный Ясон заколол его острым мечом.
В трауре все – и пришельцы, и люди Кизика —
Были вчера ещё все меж собою дружны,
Схватка ночная смотрелась теперь уже дико,
Но хоронить надо всех после этой войны!
Воины вместе свершили обряд погребенья,
Парус на «Арго» был поднят, а вёсла – в воде,
Вскоре остался «кровавый» Кизик в отдаленье,
Ветер с востока напомнил опять о дожде.
Виден Босфор вдалеке, нагоняются тучи,
А предводитель кричит всем: «Гребите скорей!»
Сел за большое весло и воитель могучий,
Но оказался сильнее него бог морей.
Волны поднялись, как дюны Ливийской пустыни,
Навзничь попадали все молодые гребцы,
Вёсла сгибались у сильных, как стебли полыни,
До Симплегад захотели дойти храбрецы.
Двое гребцов продолжали работу в итоге:
Юный царевич Ясон и могучий Алкид,
Сил нерастраченных было полно в полубоге,
И потому на упавших атлет был сердит!
Руки Ясона слабели от трудной работы,
Кровь от мозолей текла ручейком по веслу,
Были видны по брегам уже тёмные гроты:
«Вон он, пролив! Можешь «Арго» воздать всю хвалу!»
Но не ответил Ясон – он лежал без сознанья,
Дальше грести продолжал воин только один,
Силы отдал он веслу, участилось дыханье,
Двое в работе – Алкид и руля господин.
Грёб ещё долго Геракл, побеждая теченье,
Опытный Тифий крутился с рулём, как пчела,
Ловко удерживал он корабля направленье…
Воин внезапно остался с обломком весла!
«Знать, воспротивились боги успешной дороге,
Надо убрать символ Геры – преграда она!
Нам бы отсюда сейчас унести быстро ноги —
На горизонте уж новая буря видна!
Нужно людей поднимать и грести быстро к брегу,
Судно спасать и ахейскую славу с руном,
Долго валяться негоже на палубе греку.
Эй, поднимайтесь, довольно насытились сном!»
Медленно сели за вёсла гребцы молодые,
Молнией Зевса сверкнули Геракла глаза:
«Что вы гребёте так слабо, как старцы седые,
Разве не видно, что скоро начнётся гроза?»
Парусник быстро помчался к Мизийской лощине,
С шумом галера скользнула на белый песок,
Много дерев низкорослых виднелось в долине,
А на плато каменистом рос хвойный лесок.
«Я ухожу за веслом! – молвил воин фиванский.
Это недолго, вон лес небольшой на холме,
Сосны отчётливо вижу, есть много гигантских,
Надо огромным веслом мне грести на корме!»
К лесу пошёл он, а следом – друг Гилас с кувшином:
Всем на галере хотелось холодной воды.
Шёл, рассуждая, воитель к холмистым вершинам:
«Не миновать нам в дальнейшей дороге беды!
Слабые воины в Йолке собрались, к несчастью,
Что тут поделать Ясону, других не дано!
Он обладает на судне достаточной властью,
Чтоб привезти на великую землю руно!»
Бодро направился воин к сосне-исполину,
Вытащил с корнем её и принёс ствол к воде,
Видели люди, что бросил его, как тростину,
Молча он сел у костра, приступая к еде.
«Гиласа нет, ты не видел его за холмами?
Он уходил за водой!» – молвил тихо Ясон.
«Скоро стемнеет, заблудится меж деревами.
Надо искать!» – объявил своим воинам он.
Первым поднялся Геракл и за ним ещё двое.
В лес небольшой углубились, крича на ходу.
Чаща густою была, плохо видно сквозь хвою,
К омуту вышли они, чуя сердцем беду!
На берегу каменистом под хвойным покровом,
Меж невысоких, пологих, холмистых вершин,
Словно под куполом ярко-зелёным, шатровым,
Был обнаружен друзьями с галеры кувшин.
«Быстро идите по берегу, вниз по теченью!
Омута этого дно я проверю без вас!
Надо скорее конец положить злоключенью,
Ночью приду!» – прогремел по окрестностям бас.
Сел от досады воитель на камень прибрежный:
«Кажется мне, что покоится Гилас на дне!»
Властвует сильно над смертными рок неизбежный.
Воина мысли прервал странный звук в вышине…
Вдруг появился у камня высокий мужчина.
Молод, и глаз голубых идеальный разрез:
«Я прилетел сообщить, что другая судьбина
Ждёт впереди тебя, брат – так желает Зевес!
Я – вездесущий Гермес, и по крови мы братья,
Тучегонитель – наш общий с тобою отец!
Гера, царица богов, на тебя шлёт проклятья.
Знай, что сегодня закончен поход твой, боец!
Гиласа юного нимфы сманили речные,
Ты не кручинься о нём, вся печаль впереди!
В Дельфы иди, к Аполлону, в мгновенья ночные —
Здесь на заре разразятся с грозою дожди!»
Утром галера ушла без Геракла к проливу,
В это же время его встретил Мизии царь,
Воин на память о Лике взял ветку оливы
И зашагал по пустынной земле, как дикарь…
В Дельфах был встречен он богом наук и искусства
И попросил очищенья от смертных грехов,
Им совершённых в минуты случайного буйства,
Знать он хотел направленье дальнейших шагов…
Мужа внимательно выслушал бог Лучезарный,
Тут же признал невиновным в убийстве его:
«Во искупленье безумства от Геры коварной,
Подвиги должен свершить – их двенадцать всего!
Долгое тяжкое рабство тебя ждёт в Микенах,
Трус управлять станет жизнью великой твоей,
Помни, что кровь Громовержца течёт в твоих венах,
Выполнишь всё, что тебе повелит Эврисфей!»
Немейский лев