Страница 5 из 11
Мы не сбавляли шага и, обогнув деревню, ещё некоторое время шли быстро, пока дома на холме окончательно не исчезли. Лишь тогда мы отпустили руки друг друга и присели на землю, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.
– Мам, а ты была права. Похоже, эти приключения, что ты нам обещала, уже начались, – засмеялся Антон и плюхнулся на землю так, что пыль поднялась столбом и ещё долго оседала назад. Антону пришлось переползти на другое место, так как мы совсем потеряли его из виду.
Мы сели в кружок, и Александр начал переводить нам то, что рассказывали дети. Как мы и думали, они оказались немцами и жили в Берлине. Мы никак не могли добиться, в каком году, но мальчик всё время твердил, что идёт война. Мы не стали уточнять, какая, и так было ясно, что Великая Отечественная.
У мальчика на рукаве была пришита фашистская свастика. И даже сквозь едкую пыль она зияла чёрным бельмом на рукаве мальчугана. Позже я постараюсь её оторвать, а пока не буду обращать на это внимание.
Фамилия детей была Геббельс, а имена все без исключения начинались на «X».
Они рассказали нам, что легли спать, а когда проснулись, уже находились в этом колодце. Сначала дети были в ужасе, но потом привыкли и даже стали находить радость в том, что никто не сможет до них добраться. Зомби не раз обступали колодец, пытаясь достать детей, но, видимо, их мозговой запас окончательно иссяк, и ими управляли лишь инстинкты, побуждающие к уничтожению чужаков.
До того как оказаться здесь, дети долгое время сидели в душном бункере, в тесной комнате с мамой и папой, которые без конца ругались, обсуждая военные новости. И это не многим отличалось от колодца.
Мы коротко рассказали им о себе и предложили пойти с нами – неизвестно куда, но зато в компании друзей.
Мы, как могли, пытались познакомиться, но я так и не запомнила их имена, поэтому стала называть их по-своему. И только мальчик гордо носил своё настоящее имя, а звали его Хельмут. Девчонок же звали: Хель, Хиль, Холь, Хед и Хай. Вскоре они совсем освоились, и я услышала звонкий детский смех, и даже их щёчки немного порозовели, так мне показалось.
Соня была просто счастлива – ещё бы, столько подружек одновременно! Я окончательно отпустила её руку и почти успокоилась, так как такую толпу барышень трудно было упустить из виду. Они болтали без умолку и, похоже, вполне понимали друг друга без всяких переводчиков.
Хельмут держался ближе к сыну. Они были разного возраста, но Антон не гнал малыша и в конце концов даже взял его за руку и отпускал её только в случае крайней необходимости.
Наступила ночь. Идти было бессмысленно, и мы улеглись на землю, прижавшись друг к другу. Детям хотелось быть поближе к взрослым, и нам с Александром пришлось поделить детей. Мальчики и две старшие девочки легли рядом с Александром, а младшеньких я взяла на себя.
Я рассказывала им сказки, пела песни, и в конце ночи я почти выучила немецкий, а девочки стали свободно говорить по-русски. С тех пор у нас больше не возникало никаких языковых барьеров. Мы подружились и полюбили друг друга. Позже девочки рассказали мне о своих родителях. Я внимательно слушала их и понимала, что эти дети, застрявшие в этом странном месте на произвол судьбы, – часть мировой истории,
Вопрос стоял так – за что им всё это? Они – просто дети и не должны отвечать за грехи своих родителей, как бы велики они ни были.
И за что нам всё это? Как угораздило нас, невинно убиенных, оказаться в этом проклятом месте? И есть ли отсюда хоть какой-нибудь выход?
В этом мире не спят, вспомнила я слова Александра, но глаза всё же закрыла и стала вспоминать свою другую, земную жизнь. Это было так невероятно давно, а может, и не было вовсе. Кажется, я начинаю сходить с ума. Главное, чтобы дети этого не заметили. Их у меня теперь восемь.
А я – молодец, мать-героиня, ставшая ею всего за один день! Все дети стали моими, я полюбила их всем сердцем, всеми фибрами своей растрёпанной и неспокойной души. Я уже успела узнать их характеры, привычки, темперамент. Они все такие разные, но они теперь – мои. Ничто не в силах помешать людям заботиться и любить друг друга – ни время, ни возраст, ни вероисповедание, если твоё сердце открыто этому великому чувству.
Я с ужасом представляла, как страшно закончилась их жизнь. Их родная мать отправила малышей сюда, в этот страшный мир, но по какой-то причине не смогла последовать за ними следом. Я пыталась разобраться в этом, но у меня было слишком мало фактов.
Глава 4
Утро! Как это здорово, когда солнце встаёт так близко от тебя! Огромное, сильное! Медленно проникая своими лучами в каждую щелочку, в каждый закоулок этого мира. Давая нам надежду и веру в то, что мы ещё живы, раз способны ощущать его тепло.
Вся наша компания медленно шла ему навстречу, распевая песни, рассказывая анекдоты и разные интересные истории, но вдруг произошло что-то странное.
Горизонт приблизился, а солнце отдалилось, и нам под ноги упал человек с огромной дыркой в груди. И очень быстро, ещё до того, как мы успели испугаться, эта рана стала затягиваться и вскоре совсем исчезла. Одежда вновь стала целой, но серебряный цвет сменила на уже такой привычный серый. Формы её потерялись, а тёмные волосы незнакомца покрылись пылью и стали почти седыми. Он глубоко вздохнул и открыл свои большие карие глаза.
Я помогла ему сесть и стряхнула пыль с его головы. Пока я занималась незнакомцем, дети заметили, что край плато совсем близко. Так близко, что можно было попытаться заглянуть за него.
Они медленно поползли к кромке, но она отчаянно упиралась и отступала назад. Чем быстрее они ползли, тем быстрее удалялся край, пытаясь во что бы то ни стало утаить от них свои секреты.
Среди нас был лишь один-единственный человек, способный на этот подвиг, но он ещё никак не мог прийти в себя и понять то, что с ним произошло.
Прошло немало времени, пока он огляделся, поднялся на ноги и сделал шаг к краю. Мы последовали за ним. Мужчина встал на корточки и заглянул за край мира, а за ним следом – наша многочисленная компания.
Город, что лежал под нами, был словно скопирован с какого-то фантастического фильма про будущее. Огромные небоскрёбы, соединенные друг с другом прозрачными тоннелями. Машины, летящие по невидимым воздушным трассам. И множество посадочных площадок для неизвестных нам летающих машин. На одной из таких площадок, что была ближе к нам, что-то происходило…
Настоящее столпотворение людей и машин. Службы спасения работали на износ, одна бригада медиков сменяла другую, они изо всех сил пытались спасти человека, лежащего на асфальте и истекающего кровью. Он уже давно был мёртв, но они не бросали борьбу за его драгоценную жизнь. В умершем человеке мы узнали парня, что теперь был рядом с нами.
– Я умер! Меня убили! Как такое могло случиться?
Молодой человек внимательно вглядывался в происходящее внизу и сокрушенно качал головой. Когда его тело увезли, а люди покинули площадку, парень поднялся с колен и посмотрел на нас.
– Вы тоже мертвы? – обратился он ко мне.
– Ну, уж не меньше вашего, – усмехнулась я. – И это не повод отчаиваться! Посмотрите на этих детей! Они ничуть не расстроены своим состоянием, и я советую вам брать с них пример. Расскажите нам, что же с вами произошло.
– Какое странное чувство – быть мёртвым, – тяжело вздохнул юноша и начал свой рассказ.
– Я – полицейский и преследовал преступников уже больше часа, пока не загнал их на эту площадку и не перекрыл все выходы. Но тут один из них выстрелил в меня, и я упал. Было очень больно, очень! Так больно, что, похоже, эта боль ещё не до конца отпустила меня, хотя я уже давно мёртв.
– Я бы не стал так спешить умирать, дорогой друг, – перебил его Александр. – Мы все здесь без исключения, точь-в-точь в такой же ситуации, как и вы, и не собираемся сдаваться или сидеть без дела. Мы считаем себя вполне живыми, несмотря на то что в том мире, – и он показал за край плато, – нас уже давно считают умершими.