Страница 91 из 94
Колычев пользовался прочной поддержкой со стороны осифлянского большинства в церковном соборе. Протестовать против опричнины он решился не раньше, чем убедился в благожелательной позиции собора в целом. По словам «Жития», Филиппу удалось убедить епископов выступить против опричнины всем собором: «Филиппу, согласившемуся со епископы и укрепльшевси вси межи,себя, еже против такового начинания (опричнины. — Р. С.) стояти крепце»[1693]. Описанный эпизод авторы «Жития» относят ко времени до введения опричнины, но это прямая фальсификация с их стороны. Во-первых, до опричнины священный собор возглавлял не Филипп, а Афанасий и, во-вторых, в то время в состав собора не входили многие лица, которых называет «Житие».
Тот состав собора, который описан в «Житие», реально существовал в 1568 г., но никак не в 1565. По «Житию», в него входили епископы Корнилий, Варсунофий и Пафнутий, получившие сан только в 1567 году[1694].
Итак, осифлянское большинство собора согласилось поддержать выступление митрополита против опричнины, но единство собора вскоре же оказалось разрушенным. Противниками митрополита выступили церковники, близкие ко двору и опричному правительству. Такими были протопоп Благовещенского собора, царский духовник Евстафий, архиепископ опричного Суздаля Пафнутий и т. д. Особенно усердствовал духовник Евстафий, доносивший на Филиппа «яве и втаи». Чтобы избавиться от его присутствия, митрополит наложил на него епитимью, действовавшую в течение всего собора[1695]. Однако один из епископов предал Колычева и его приверженцев и «общий совет их изнесе» царю. Авторы «Жития» не называют имени епископа, но можно полагать, что им был либо рязанский епископ Филофей, либо новгородский архиепископ Пимен, наиболее энергичные противники митрополита на соборе. Донос поставил членов собора в трудное и щекотливое положение, многие из них «своего начинания отпадоша». Большинство священного собора молчало[1696].
Немалое влияние на происшедший среди духовенства раскол оказала позиция Боярской думы. Состав думы сильно сократился: из нее были удалены все неугодные царю лица. Удельная фронда и титулованная знать были запуганы многочисленными репрессиями предшествующих лет. Старомосковское боярство, имевшее большинство в думе, также не решалось протестовать. Самые могущественные старомосковские фамилии (Челяднины, Морозовы и Шейны, Шереметевы, Колычевы, Головины) уже испытали на себе действие опричного террора.
Во время решающих прений на священном соборе Филипп обратился к епископам с вопросом, для того ли они собрались, чтобы молчать? «На се ли взираете, — сказал он, — еже молчит царский синьклит: они бо суть обязалися куплями житейскими»[1697].
Боярская дума заняла пассивную позицию в столкновений между царем и митрополитом, что в конечном счете и предопределило неудачу второго выступления Колычева против опричнины. Покинутый своими сторонниками на священном соборе, Филипп удалился в монастырь.
Разделавшись с могущественной оппозицией внутри Боярской думы, царь и его опричное правительство без труда сломили сопротивление церковной верхушки.
С большими проволочками духовно-опричная комиссия завершила «обыск» о жизни Филиппа в Соловках. Под действием угроз, обещаний и подкупа несколько соловецких старцев согласились дать необходимые для суда показания. Главным свидетелем против Филиппа выступил один из его учеников, игумен Соловецкого монастыря Паисий[1698]. За подобное предательство игумену был обещан епископский сан.
Не ранее октября следственная комиссия доставила свидетелей (Паисия и десять других монахов) в Москву[1699]. Их письменные показания о «скаредных» и «богомерзких» делах Филиппа были зачитаны перед Боярской думой, которая, следуя воле царя, вынесла решение о суде над Филиппом. Это обстоятельство вызвало особое раздражение как Курбского («Кто слыхал зде, — восклицал он, — епископа от мирских судима и испытуема?»), так и авторов «Жития» («не убоялся суда божия, еже царем не подобает святительския вины испытывати, но епископи по правилам судят»)[1700].
По «Житию», еще до суда опричный боярин А. Д. Басманов совлек с Филиппа святительский «сан» и в «раздранной» монашеской одежде отвез в Богоявленский монастырь[1701]. Более правдив в своем рассказе Курбский. По его словам, царь собрал в Богородицком соборе «проклятое сонмище согласников», «скверное соборище» и туда же был приведен для суда Филипп «в святительской одежде»[1702]. По Курбскому, святительский сан был «ободран» с митрополита уже после соборного суда над ним.
Более подробные сведения о суде над митрополитом сообщают непосредственно очевидцы событий опричники Таубе и Крузе, не скрывавшие симпатий к Филиппу и строго осуждавшие действия царя.
Для суда над Филиппом были созваны Боярская дума, священный собор и, возможно, представители дворянства («представители всех духовных и светских чинов»)[1703].
Паисий и другие свидетели «изнесли» перед собором свои «многословные речи» против митрополита[1704]. Но вызванный из Никольского монастыря Филипп не только отверг все предъявленные ему обвинения, чем вызвал «многое смятение», но будто бы вновь потребовал от царя отменить опричнину. «Престани, благочестивый царю, — будто бы сказал он, — от такового неугодного начинания, вспомяни прежде бывших царей» и т. д.[1705] Убедившись в том, что дума и собор послушны воле царя, Филипп попытался прекратить судебное разбирательство. Он впервые объявил о своем отречении и «сложил с себя с... лукавством и проворством свое облачение». Но царь отказался признать отречение Филиппа. Он сказал «духовным чинам, что он не желает, чтобы митрополит так быстро уехал и он не будет судить его прежде, чем обдумает все хорошенько, поэтому митрополит должен вновь одеть свое облачение»[1706].
По указу царя судебное разбирательство продолжалось своим чередом. В конце концов собор признал справедливыми обвинения в «порочной жизни» и принял решение о низложении Филиппа. По свидетельству Новгородской летописи, «на Москве, месяца ноября в 4 день, Филиппа митрополита из святительского сану свергоша на Москве в четверток, и жил в монастыре у Николы у Старого»[1707].
Еще во время неудавшейся попытки Филиппа сложить с себя сан до решения собора Грозный просил его одеть свое облачение и заявил о том, что «он решил послушать в великий праздник, в день св. Михаила, его богослужение»[1708]. Рассказывают, что «митрополит склонился на сильные убеждения духовных чинов и решил служить последнюю службу и потом сложить с себя сан»[1709].
Филипп вынужден был служить службу уже после того, как собор вынес над ним приговор, ибо «великий праздник» приходился на 8 ноября 1568 г. Однако такова была воля царя и угодничавшего перед ним духовенства.
В действительности Грозный желал придать низложению Филиппа такую форму, которая бы поразила его недругов и нашла не менее широкий отклик в земщине, чем выступления самого митрополита против опричнины. Он стремился скомпрометировать Филиппа не только перед узким кругом лиц, участвовавших в соборе, но и перед земским дворянством и всем столичным народом.
1693
Житие Филиппа, лл. 59—59 об.
1694
«...судя по списку иерархов, помещенных в житии, Собор об опричнине происходил во второй половине 1567 — начале 1568 г.» (См. А. А. Зимин. Митрополит Филипп и опричнина, стр. 286—287).
1695
Житие Филиппа, лл. 59—59 об, 63.
1696
Большинство собора, хотя и сочувствовало Филиппу, открыто не поддержало его: «ни по Филиппе поборающе, ниже по цари, но яко царе восхощет, тако и они». Пастыри церкви «страха ради и глаголати не смеяху и никто не смеяше противу что рещи, что царя о том умолити и кто его возмущает, тем бы запретити». (Житие Филиппа, лл. 63, 59 об).
1697
Житие Филиппа, л. 62.
1698
В первых своих посланиях из Москвы в Соловки Филипп обращался к «старцу Ионе и старцу Паисеи, келарю и казначею, священником и всей братии». (См. Грамоты Филиппа, стр. 196, 198). В первом из них, уставщике монастыря Ионе Шамине, Филипп, возможно, видел наиболее достойного себе преемника. Однако монастырские старцы избрали игуменом Паисия. (См. История первоклассного Соловецкого монастыря. СПб., 1899, стр. 207; Леонид. Жизнь св. Филиппа, стр. 31).
1699
Перед отъездом с Соловков опричники опечатали монастырскую казну и ризницу вплоть до особого разрешения. (См. Летописец Соловецкий, стр. 36).
1700
Курбский. История — РИБ, т. XXXI, стр. 311.
1701
Житие Филиппа, л. 80.
1702
Курбский. История. — РИБ, т. XXXI, стр. 313.
1703
Послание Таубе и Крузе, стр. 44.
1704
Житие Филиппа, лл. 80 — 80 об.
1705
Житие Филиппа, лл. 80 — 80 об.
1706
Послание Таубе и Крузе, стр. 44.
1707
Новгородские летописи, стр. 98. А. А. Зимин полагает, что через два дня после низложения Филиппа царь велел казнить казанского архиепископа Германа, поддерживавшего митрополита. (См. А. А. Зимин. Опричнина, стр. 255). Подобное предположение, не сообразуется с фактами и общей ситуацией тех дней. Во-первых, патриарх Гермоген указывает в «Житие» Германа точную дату его смерти в ноябре 7076 (1567) г. Во-вторых, патриарх отмечает, что Герман был архиепископом 3 года и 8 месяцев т. е., заключает А. А. Зимин, Герман умер в 1568 г. (там же, стр. 256). Это ошибка. Герман получил сан архиепископа 12 марта 1564 г. и, исходя из хронологии «Жития», носил его до октября-ноября 1567 г. А. А. Зимин ссылается на «Историю» Курбского, но последний пишет, что Герман был предан смерти через два дня после неудачного избрания в митрополиты летом 1566 г. Доверять этому свидетельству невозможно. Наконец, А. А. Зимин ссылается на позднее вскрытие «мощей» Германа, якобы показавшее, что у того была отсечена голова. Верить «экспертизе» церковников, желавших канонизировать «мученика», будто бы пострадавшего «за правду», нет ни малейшего основания.
По данным П. Строева, Герман умер от мора в Москве 6 ноября 1567 г. (См. П. Строев. Списки иерархов, стр. 287).
1708
Послание Таубе и Крузе, стр. 44.
1709
Послание Таубе и Крузе, стр. 44.