Страница 12 из 94
С. Б. Веселовский полностью игнорирует вопрос о документации, положенной в основу царской духовной, и это является, пожалуй, самой слабой стороной всей его аргументации. Парадоксально, что С. Б. Веселовский отвергает самую возможность составления завещания на основе подлинных документов приказных архивов. По его словам, «Иван Грозный и дьяк, помогавший писать ему завещание, живя в Новгороде, не имели возможности использовать для быстрых справок московские приказные архивы. Это обстоятельство весьма неблагоприятно отразилось на достоверности за-вещания Грозного»[201].
Царская духовная содержит названия сотен географических пунктов, имена многих десятков лиц и предметов, поэтому маловероятно, чтобы при ее составлении не были использованы разнообразные подлинные документы. В самом тексте завещания встречаются прямые ссылки на многие документы периода опричнины. К числу таких документов принадлежат «казенный список» имущества царевичей, составленный около 1564—1565 гг.[202], список казенных стародубских вотчин, датируемый серединой 60-х гг.[203], жалованная грамота «короля Арцымагнуса» и «перемирные грамоты с Жигимонтом Августом королем», подписанные в июне 1570 года[204]. Из всех этих документов наибольший интерес представляет обширный казенный список стародубских княжеских вотчин, занимавший в подлиннике царской духовной не одну страницу. Список открывался следующим царским распоряжением: «Да сыну же моему Ивану даю к Володимеру в Стародубе в Ряполовим стародубских князей вотчины, которые остались за мною... село Старые Меховицы, что было Романа Гундорова, да село Могучее, что было князь Ивана Пожарского Меньшова» и т. д.[205] Далее в завещании следовал длинный перечень перешедших в казну и оставшихся «за царем» стародубских вотчин. Основная часть этих вотчин перешла в казну после ссылки их владельцев, опальных стародубских княжат, в Казанский край в феврале 1565 г.[206]. Очевидно, стародубский казенный список был составлен никак не раньше 1565 г. Но он сохранял силу сравнительно недолгое время. Начиная с 1566 г. правительство возвращает из ссылки почти всех стародубских княжат и в 1567—1572 гг. передает некоторые из стародубских вотчин их прежним владельцам[207].
Можно полагать, что стародубский казенный список был включен в текст завещания в то время, когда он еще не утратил значения, т. е. в период около 1565—1567 годов. Как раз в этот период, а именно в марте 1566 г., Стародуб перешел в руки удельного князя В. А. Старицкого и возникла потребность в точном разграничении казенных и удельных владений в Стародубе. Вероятно, Грозный включил в завещание список казенных стародубских вотчин, чтобы таким путем оградить владения сыновей в Стародубе от посягательств нового удельного владыки Стародуба. Позже Стародубское княжество перешло во владения М. И. Воротынского, и тогда Иван, как можно полагать, внес поправку в текст завещания: «да сыну же моему Ивану, — писал он, — ...стародубских князей вотчины, которые остались за мною у князя Михаила Воротынского...»[208]. В стародубском списке помечены не только крупные села, но и отдельные «жеребья» в селах, деревни, а также аккуратно поименованы прежние владельцы вотчин, не исключая вдов и детей. Все эти сведения выглядят в царской духовной как излишние подробности, неуместная детализация и т. д. По-видимому, мы имеем здесь дело с интерполяцией в тексте духовной. Датировка интерполяции подкрепляет предположение о том, что Грозный приступил к составлению завещания в первые годы опричнины.
На протяжении 10—15 лет после падения Избранной рады царь Иван составил по крайней мере два проекта завещания. Первый из них появился на свет вскоре после смерти царицы Анастасии и свадьбы царя с Марьей Черкасской летом 1561 г. В этом первом завещании Иван наказывал в случае своей смерти образовать при малолетних царевичах регентский совет. Большинство мест в нем предоставлялось боярам Захарьиным, дядьям царевичей. Подобная мера имела главной целью закрепить престол за детьми от первого брака, на случай появления детей от второй жены. В соответствии с духовной, бояре, назначенные в состав регентского совета, принесли присягу на верность царевичам и царице Марье и утвердили «рукоприкладством» специальную запись относительно принципов правления, служившую приложением к царскому завещанию[209].
Ко времени введения опричнины духовная начала 60-х гг. безнадежно устарела. Старый регентский совет почти полностью распался. Один из его членов князь П. И. Горенский был предан мучительной казни. Другой, И. П. Яковлев-Захарьин, подвергся кратковременному аресту. Еще один регент Д. Р. Юрьев-Захарьин умер. Место Захарьиных в ближней царской думе заняли новые лица, руководители будущего опричного правительства: боярин А. Д. Басманов и князь А. Вяземский. Будучи осведомлены о старом завещании царя, они, естественно, старались как можно скорее аннулировать его, чтобы в случае смерти или отречения царя не дать Захарьиным вернуться к власти. Но Грозный взялся за составление духовной не только под влиянием домогательств новых советников. В конце 1564 г. Иван пришел к решению об отречении от престола. Подобный политический ход имел главной целью принудить Боярскую думу и «сословия» предоставить монарху чрезвычайные полномочия. Но такой шаг, как отречение от престола, таил в себе слишком большой риск. Иван и его ближайшее окружение должны были считаться с возможным согласием Боярской думы на царское отречение. В этом случае Грозному следовало серьезно позаботиться о закреплении престола за законными наследниками, царевичами. Официозные летописные отчеты о событиях, предшествовавших введению опричнины, обходят молчанием вопрос о том, в чью именно пользу отрекся Иван в январские дни 1565 года. Между тем, некоторые хорошо осведомленные современники утверждают, будто Грозный прямо заявлял о намерении передать власть двум своим сыновьям[210]. Косвенным подтверждением подобному известию служит завещание Грозного с его проектом своеобразного «раздела» страны между царевичами Иваном и Федором[211]. Самой поразительной чертой проекта «раздела» страны в царской духовной является то, что в этом проекте полностью игнорируется деление страны на опричнину и земщину и ни разу не упоминается даже самое имя опричнины. Полное умолчание об опричнине объясняется тем, что черновик царской духовной с проектом «раздела» страны между царевичами был составлен, по-видимому, в связи с отречением Грозного, еще до того, как был утвержден указ об опричнине, впервые точно определивший территориальный состав опричнины.
Предположение о том, что Грозный не раз возвращался к работе над завещанием в первые годы опричнины, подтверждается рядом косвенных данных. Как мы отмстили выше, при...[212]
...митрополита Антония и четвертой жены Грозного Анны Колтовской. После свадьбы с Анной царь, естественно, должен был переделать завещание.
На первых страницах духовной Иван наказывал сыновьям не забывать родной матери Анастасии и «благодатных матерей», умерших цариц[213]. Казалось бы, в том же разделе он должен был определить взаимоотношения сыновей с их новой махечой Анной. На самом деле, распоряжение относительно Колтовской и ее семьи попали на самые последние страницы завещания, не к месту. Иван наказывал отвести новой жене и возможным детям от нее крупные уделы с центрами в Ростове, Угличе и Зубцове[214].
201
С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 321.
202
ДДГ, стр. 443. Ср. опись казны царевичей, составленную постельничим В. Ф. Наумовым в 7073 году. (Описи царского архива, стр. 49.)
203
См. ниже.
204
ДДГ, стр. 439—440, 438, 440.
205
ДДГ, стр. 434.
206
См. ниже, гл. IV.
207
См. ниже, стр. 320—324.
208
ДДГ, стр. 434.
209
Бояре-регенты подписали текст присяги, в котором содержалась прямая ссылка на царскую духовную грамоту. «Что еси государь наш царь и великий князь написал в своей духовной грамоте», «а правити нам сыну твоему государю своему царевичу Ивану... по твоей духовной грамоте...» (См. СГГД, ч. I, СПб., 1813, № 174. стр. 474).
210
А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 18.
211
См. ниже, стр. 234—235.
212
в скане отсутствуют страницы 50 и 51
213
ДДГ, стр. 433.
214
ДДГ, стр. 433.