Страница 34 из 142
— У вас еще есть вопросы к сеньору Сантандеру? — спросил Санчес у Фолькманна.
Фолькманн кивнул. Темные индейские глазки Сантандера нервно бегали, изучая лицо Фолькманна.
— Когда вы последний раз виделись с Родригесом?
— Месяц назад. Тогда он попросил меня договориться о самолете с моим другом.
— А после этого?
— Я его не видел, клянусь вам. Он позвонил мне в бар через два дня после встречи и сказал, что самолет ему уже не нужен. Я его не видел и больше с ним не говорил.
— Руди Эрнандес. Вы когда-нибудь слышали, чтобы Родригес упоминал это имя?
Сантандер подумал минутку, а потом покачал головой.
— Нет, сеньор.
— Эрнандес. Руди Эрнандес. Вы уверены?
— Да, уверен. Он никогда не упоминал при мне этого имени.
— А Родригес не называл имена людей, которые наняли его для полетов в Монтевидео?
Сантандер покачал головой.
— Никаких имен. Родригес никогда не называл имен. В таких делишках люди, на которых вы работаете, своих имен не называют. Так лучше, ну, вы понимаете?
— Те места, где Родригес забирал и оставлял груз… Вы знаете, где они находятся?
— Родригес не уточнял, где это. Сказал только, что это пустынные и тихие места. Там не было поблизости ни городов, ни деревень. То место, где он забирал ящики в Чако, он не называл. Когда я спросил Родригеса, он сказал мне только, что это неподалеку от одной из старых немецких colonias. Их много на север от Чако, сеньор.
— Те, кто загружал и выгружал ящики… Родригес не сказал, как выглядели эти люди? Он их не описывал?
Сантандер задумался на минутку.
— Нет. Он только сказал, что эти люди хорошо работают. Быстро работают. Родригес ждал минут десять-пятнадцать, и все ящики за это время загружали. В Монтевидео происходило то же самое. — Сантандер на минутку задумался. — Но мне кажется, Родригес как-то сказал, что в той colonia всем заправлял один старик.
— Немец?
Сантандер пожал плечами.
— Да, наверно.
— Родригес его описывал?
— Нет, сеньор. Он только сказал, что тот был старым.
— Сколько людей участвовало в загрузке и разгрузке самолета?
— Я не знаю, сеньор. Родригес этого не говорил.
— А Родригес знал, что было в ящиках, которые он перевозил?
Сантандер снова почесал щетину.
— Мне он этого не говорил. Я не думаю, что он это знал. Но эти ящики, они были тяжелыми, я думаю. Кроме последнего.
— Почему вы думаете, что они были тяжелыми?
— Родригесу нужна была посадочная полоса. Длинная площадка. Чтобы взлететь. А еще много топлива в баках.
— Он больше ничего не говорил?
— Нет, сеньор. Я в этом уверен. Ничего, я вам все сказал. — Сантандер перевел взгляд на Санчеса. — Я говорю правду. Верьте мне.
Фолькманн вздохнул, чувствуя, как его охватывает усталость. В комнате не было кондиционера, стало очень душно. Он помолчал, а потом спросил:
— Сколько ящиков Родригес перевозил за один рейс, за исключением последнего?
— Я не знаю, сеньор.
— Это были большие ящики или маленькие?
Сантандер покачал головой, а потом пожал плечами.
— Простите, сеньор…
— Эти люди, на которых работал Родригес. Как они ему платили?
Сантандер снова покачал головой.
— Родригес мне ничего не говорил. Но я думаю, ему платили наличными. После каждого полета. В таких делах так принято.
— А где Родригес с ними познакомился?
— Этого Родригес мне не говорил.
— А может быть, есть близкий Родригесу человек, кому он мог рассказать что-то о своей работе? Женщина или, может быть, друг?
— Нет, сеньор. Родригес всегда держал язык за зубами. Даже когда он напивался, не говорил о работе. Ни с кем. Я в этом уверен. Если так поступать, то полиции никто ничего не расскажет.
Сантандер посмотрел на детектива, а потом на девушку. У нее были классные ножки. Действительно классные ножки. Такую здорово было бы затащить в постель. Ему было интересно, какое они ко всему этому имеют отношение, эти гринго. Девушка и мужчина. Но он знал, что права спрашивать у него нет. Он взглянул на гринго.
— Вы больше ничего не помните? Подумайте хорошенько. Что-нибудь. Какую-нибудь мелочь, — сказал белый мужчина.
— Ничего, клянусь вам. — Сантандер перекрестился.
— Но если я узнаю, что ты мне врешь, амиго… — угрожающе произнес Санчес.
— Да Бог свидетель… Родригес был моим другом.
Санчес скривился и погасил сигарету, а потом повернулся к Фолькманну.
— У вас больше нет вопросов, сеньор?
Фолькманн покачал головой.
Они втроем сидели в кабинете Санчеса. Детектив принес им еще кофе, свежего и горячего. Было уже больше двух ночи, в комнате стояла тишина, если не считать слабого жужжания вентилятора над головой.
Фолькманн взглянул на Эрику Кранц, которая выглядела усталой, но явно о чем-то размышляла. Она задумчиво пила кофе и, казалось, что-то вспоминала. Он повернулся к Санчесу.
— Как вы считаете, Сантандер сказал правду?
— Si. Я ему верю. Он не убийца. Просто мелкий контрабандист. Я думаю, он рассказал все, что знает. — Санчес взял свой кофе. — То, что он рассказал о старике в немецком поселении, может нам помочь. Но немецких поселений в Парагвае очень много. Немцы прибывали сюда и до, и после войны. Иммигранты. — Санчес глотнул горячего кофе и поставил чашку на стол. — Сантандер сказал немного, но это несколько проясняет картину. Люди, на которых работал Родригес, хотели сохранить все в тайне. Когда работа была завешена, они решили убить Родригеса. Нет свидетеля — некому открыть тайну. Но Родригес, он почувствовал, что эти люди хотят его убить. Так что он придумал план — позвонил Руди Эрнандесу и рассказал ему всю эту историю. Статья была его страховкой. Я уверен, что Родригес собирался сказать людям, на которых он работал, что полиция займется ими, если с ним что-нибудь произойдет. — Санчес пожал плечами. — Но, вероятно, у него так и не появилось этой возможности. А может быть, он им это и сказал, а они решили убить и его, и Руди тоже. — Санчес немного подумал, глядя в окно, а потом повернулся к Фолькманну. — Возможен и другой вариант. Руди мог как-то узнать о встрече этих людей. Он попытался записать их разговор, добыть побольше информации, собрать доказательства. Вот только все пошло не по плану. Его и девушку убили. Но я не понимаю, как здесь замешана девушка. — Санчес нахмурился. — А может быть, она просто оказалась не в том месте в неподходящее время. Или как-то помогла Руди и заплатила за это собственной жизнью.
Фолькманн немного подумал и сказал:
— Электронное оборудование, которое брал Эрнандес. На каком расстоянии оно работает?
Санчес задумался.
— На небольшом, может быть, до километра.
— В ту ночь, когда Эрнандеса убили, он мог быть где угодно.
— Да, конечно. Единственная зацепка — где он был утром перед тем, как его убили. Это если верить словам охранника. Ну, того мужчины, который работает на вокзале и сказал, что видел его. — Санчес пожал плечами. — Кто знает, что Руди там делал, если он был там. Может быть, он пользовался записывающим устройством, я не знаю. Не уверен. Охранник сказал, что мужчина, которого он видел, ничего не нес с собой и пробыл на станции только пять минут или около того. Но для оборудования — оборудования Торреса — нужно что-то, в чем его можно нести. Сумка или, может быть, маленький чемоданчик.
Фолькманн посмотрел на детектива.
— Допустим, Эрнандес был на вокзале. Зачем кому-то идти на вокзал ранним утром? И зачем заходить туда через задний вход?
Он думал вслух, но высказал свои соображения в форме вопроса. Санчес нахмурился.
— Может быть, это самый короткий путь, — предположил Санчес. — Руди собирался купить билет на поезд и уехать из Асунсьона. Но билетные кассы в такую рань были еще закрыты.
— А разве он этого не знал?
Санчес кивнул.
— Да, конечно. Это как раз непонятно. Если Руди действительно пошел на вокзал и пробыл там какое-то, пусть и недолгое, время, значит у него была какая-то цель. Но какая цель? Я не знаю ответа. Зачем кому-то идти на вокзал так рано? Чтобы сесть на поезд или встретиться с кем-то, если там кто-то был. Но эти два варианта отпадают.