Кровь фюрера

— Когда Винтер заполнял иммиграционную карту перед посадкой, он хоть раз указывал имя компании, на которую работал?

— Нет, никогда.

— Так кто же оплачивал счета Винтера в гостинице?

— В тех двух гостиницах, которые мы уже проверили, Винтер оплачивал счета сам. Наличными. Всегда только наличными. И каждый раз он снимал номер из нескольких комнат, хотя и регистрировался там один.

— Возможно, Винтер из номера куда-либо звонил? Нельзя ли получить такую информацию в гостинице?

— Si. Они сохраняют распечатки всех местных и международных звонков своих клиентов. Таков закон. Но в тех гостиницах, которые мои сотрудники уже проверили, таких звонков в распечатках нет. Винтер никуда не звонил, и в его счет входило только обслуживание, еда и напитки.

Подняв чашку с кофе, Санчес отпил черной ароматной жидкости и поставил чашку на стол. Вспомнив о тлеющей сигарете, он в последний раз затянулся и загасил ее в пепельнице.

— Названия компании у нас нет, — сказал Фолькманн. — По телефону он никуда не звонил. А что насчет служб такси? Вы их проверили?

— У меня есть список всех таксопарков города. Как только мои сотрудники освободятся, мы их проверим. — Санчес еще раз посмотрел на документы. — Фотография Винтера, которую прислали ваши сотрудники. Я велел своим людям поспрашивать в гостинице, не помнит ли его кто-нибудь из персонала. Естественно, никто ничего не вспомнил. — Санчес пожал плечами. — Большая гостиница, много новых лиц каждый день. Мои люди все еще проверяют последние несколько гостиниц в списке. Они маленькие, но, я думаю, что результат будет таким же. — Санчес посмотрел на Фолькманна. — У нас на ночной смене работает меньше людей, им приходится заниматься разными делами. Убийства, другие преступления… Ну, вы понимаете, о чем я. Когда мои люди освободятся, они проверят все гостиницы. — Санчес повернулся к Эрике Кранц. — По крайней мере мы теперь знаем, что Руди не ошибся и Винтер действительно бывал в Парагвае.

— Но информации о том, что Винтер находился в Парагвае в тот момент, когда его видел Руди Эрнандес, у нас нет, верно? — спросил Фолькманн.

Санчес покачал головой.

— Нет, но границу можно пересечь и в другом месте. Или воспользоваться фальшивым паспортом. А может быть, запись не сохранилась. Бывает и такое. Я отослал запрос во все пограничные пункты пропуска, на тот случай, если иммиграционную карту не передали в Асунсьон. — Он передернул плечами. — Чиновники в отдаленных местах иногда забывают о своих обязанностях.

— Вы сказали, что в тех гостиницах, которые вы проверили, Винтер всегда снимал номер из нескольких комнат.

— Si. Всегда. — Санчес взглянул на лист. — Восемь раз.

— Должно быть, он намеревался поразвлечься. Или произвести на кого-то впечатление. Возможно, его целью было и то и другое.

— Возможно. Но нам нужно больше информации, — сказал Санчес. — А на это потребуется время.

Эрика Кранц наклонилась вперед.

— А что насчет другого мужчины? Того, кто работал с Родригесом?

— Si. Мигель Сантандер.

— Вы его допросили?

— Si. До вашего приезда. Он слышал о смерти Родригеса. Я сказал ему, что мы расследуем его убийство. Сантандер думает, что мы его подозреваем. Я не стал его разубеждать. Он говорит, что к смерти Родригеса не имеет никакого отношения и что он был возле южной границы в течение последних двух недель. Естественно, там он не занимался законным бизнесом, да и алиби у него нет. — Санчес широко улыбнулся. — Нас это устраивает. Он напуган, поэтому разговорился. — Он с трудом поднялся. — Возможно, вам следует самим это послушать. Он внизу, в комнате для допросов. Пойдемте, я вас провожу.

Комната для допросов была такой же серой и обшарпанной, как и кабинет Санчеса. Кроме трех стульев и старенького деревянного стола, мебели в комнате не было.

Когда они зашли внутрь, Фолькманн увидел узколицего мужчину лет тридцати, который сидел за столом между двумя молодыми полицейскими. Мужчина был загорелым и небритым, из-за щетины его лицо казалось еще темнее. Чертами лица он напоминал скорее индейца, чем испанца. Его мозолистые руки беспрерывно двигались.

Грязная футболка «Адидас» была порвана у ворота, синие джинсы сильно потерты, а кожаные ковбойские ботинки стоптаны. Он нервно посмотрел на вошедших. Санчес жестом приказал полицейским выйти.

Когда те ушли, Санчес предложил Фолькманну и Эрике присесть. Девушка села, а Фолькманн остался стоять.

— Это Мигель Сантандер, — сказал Санчес. — Он немного говорит по-английски. Но, если хотите, я могу переводить.

Сантандер слабо улыбнулся.

— Не стоит. Я говорю по-английски. Мне нравится практиковаться. — Он улыбнулся еще шире, показывая ряд неровных зубов, и стал переводить взгляд с Фолькманна на девушку.

Санчес не стал ничего объяснять, сказал только, что эти двое — его друзья и что они интересуются обстоятельствами смерти Родригеса. Он предложил всем закурить, включая Сантандера, и сам прикурил сигарету.

— Я хочу, чтобы ты рассказал моим друзьям то, что рассказал мне. Только медленно. Так, чтобы они тебя понимали. Comprende?

— Si, — Сантандер взглянул на Фолькманна, на девушку, а потом на Санчеса. — И с какого момента мне начать?

— С момента, когда Родригес попросил тебя ему помочь.

Кивнув, Сантандер нервно затянулся. У него на лбу выступили капельки пота. Он беспокойно поглядывал то на Фолькманна, то на Эрику и заламывал пальцы.

— Месяц назад ко мне пришел Родригес, — начал он срывающимся голосом. — Сказал, что ему нужна помощь. Что ему нужно нанять самолет у моего друга для выполнения одной работенки. Его собственный самолет слишком старый, и нужно было заменить что-то в моторе, так что до тех пор, пока он не найдет необходимые запчасти, ему придется нанять другой самолет.

Сантандер посмотрел на Санчеса, потом на Эрику и Фолькманна, словно пытаясь определить, понимают ли они его. Судя по всему, они его понимали, и он продолжил:

— Эта работа, работа Родригеса… иногда она весьма опасна. Чтобы успокоить моего друга, которому принадлежит самолет, мне необходимо было знать, что все будет в порядке, что проблем не возникнет. Что нет никакого риска. Или что риск достаточно мал. Потому что если у Родригеса возникли бы неприятности, то самолет моего друга могла бы забрать полиция. Так что я попросил Родригеса рассказать мне, что же это за работенка, чтобы удостовериться в том, что с самолетом моего друга все будет в порядке. — Сантандер поочередно посмотрел всем в глаза и пожал плечами. — Родригес сначала не хотел мне ничего говорить, но ему нужен был самолет, поэтому пришлось кое-что рассказать. Какие-то люди нанимали его для того, чтобы он перевозил на самолете груз через границу. В Монтевидео. Он уже много раз летал. Эти люди хотели, чтобы Родригес всегда работал сам. Только сам. И он должен был летать только ночью.

Сделав глубокую затяжку, Сантандер неуверенно посмотрел на Санчеса. Санчес ободряюще кивнул.

Сантандер вытер губы тыльной стороной кисти и, глядя на Эрику и Фолькманна, продолжил:

— Маршрут был всегда одним и тем же. Без изменений. Родригес летал в одно неприметное местечко к северу от Чако. Там нет посадочной полосы. Только площадка. Освещенная площадка в джунглях. Он приземлялся там, а его уже ждали люди. Они загружали в самолет ящики. Деревянные ящики. Он летел с этими ящиками в Уругвай и приземлялся неподалеку от Монтевидео. Он летал очень низко, ночью, так что на радаре его не было видно. Возле Монтевидео он приземлялся в таком же месте — без посадочной полосы. Там тоже была только освещенная площадка в джунглях. Его ждали люди, чтобы выгрузить ящики из самолета. Родригес летал так где-то раз в два месяца. Это происходило в течение года. — Сантандер покачал головой. — И не возникало никаких проблем. Никогда никаких проблем. — Помолчав, Сантандер нервно почесал щетину на щеке. — Я доверял Родригесу. Мне он никогда не лгал. Он говорил мне, что бояться нечего. Что с самолетом моего друга все будет в порядке. Сказал, что ему нужно сделать последний рейс. На этот раз груз был особенный. Одна маленькая коробка. После этого он уже не должен был работать на этих людей. — Сантандер помолчал, а потом взглянул на Фолькманна. — Я считаю, что Родригес был хорошим пилотом. Самым лучшим. Так что я тогда сказал: хорошо, получишь самолет. Но, прежде чем я договорился о самолете, он позвонил мне и сказал, что он ему не нужен, что он уже нашел запчасти для мотора. — Сантандер откинулся на спинку стула и посмотрел на Санчеса. — Вот и все, что я знаю. Родригес был моим другом. У меня не было причины его убивать. Я никогда никого не убивал. — Он взглянул на Эрику Кранц, а затем на Фолькманна. Вид у него был жалкий. — Вы должны мне верить.