Страница 51 из 60
Что заслужила, то заслужила. Наверно, так?
Но ради Генриха, который уже не меньше моего, ждал каждый раз счастливую новость, я сейчас собираюсь в путь.
Цинтен. Моя дорогая Беата. Одна надежда на тебя и твой талант.
Ты мне поможешь. Непременно поможешь.
Я знаю. Я... верю.
***
Застала свою Знахарку на кухне, перебирала травы. Адель не было рядом - а потому смогли смело поговорить.
Сказать, что моя просьба, то, с чем я к ней пришла, сильно удивила ее - солгать. Так только, легкое вздрагивание бровей - и тяжелый, неподъемный взгляд.
Тихие, печальные вздохи.
- Беата, почему ты молчишь?
Несмело подвела взор. Застыла, подбирая слова.
- Я-то помогу. Всё, что смогу, что в моих силах и знаниях, сделаю...
- Но?
- Но... - кивает головой. - Есть один у меня страх, мысли...
Виновато опускает очи, отчего я невольно нахмурилась. Но лишь на миг.
Выстрел взглядом.
- Полынь... наша любимая полынь, ... нас наказала, - немного помолчав, продолжила. - А ведь я просила, предупреждала...
- Ты тоже? - едва слышно прошептала я, в ужасе округлив очи.
Печально опустила та ресницы, вмиг потекли по щекам слезы.
- Мы можем сколько угодно... ненавидеть себя, начать думать... даже на своих мужчин. Однако...боюсь, это - приговор. На всё воля... Божья.
***
Усердно пить травы, послушно и дальше вести втайне ото всех свой самодельный календарик овуляции, сражаться за поставленную цель - но... еще один день, еще одна неделя - и вновь омертвевшим взглядом узреть всего сего напрасность.
И даже если Беата... уже смирилась с этой нашей... в какой-то мере, заслуженной, участью, я... не могла опустить руки.
Далеким эхом из прошлого в голове моей звучал пример невероятного чуда, пример истинного упорства и положенной награды за неимоверный труд. Пример Ирины, жены Ярцева. Которая вопреки отлаженным, продуманным действиям сего беса - смогла удержать в своем лоне жизнь.
***
Но, пока моя голова была затуманена своими проблемами, совсем позабыла, вернее, не думала, что уже... подошел срок рожать Нани.
Прожогом помчать в Цинтен за Хельмутом и Беатой - и привести их в наш приют. На благо, или с каких других наставлений, Хорст не был против подобного вмешательства в тихую жизнь его фирмари. Более того, сделал непринужденный вид - и подался восвояси из зала, едва те стали на порог.
Жуткие были роды. Тяжелые. За все время, наверно, я впервые такое видела. На благо, наша Беата отлично владела ремеслом повитухи, а потому даже весть о том, что ребенок стал поперек и никак не желает далее проворачиваться, вовсе не выбила ее из колеи. Уверенные, точные движения руками - и процесс уже хоть как-то, но пошел своим путем.
Дикий, отчаянный визг, крик уже изрядно выбившейся из сил Нани, меня в очередной раз приводил в исступление, и только дружеские объятия за плечи Хельмута позволяли мне делать очередной, свободный вдох.
- Я больше могу, прошу, - сквозь слезы причитала Девочка. - Дайте мне умереть. Пожалуйста...
- Терпи, дуреха, - рычала Знахарка. - Не гневи Бога.
И снова писк, и снова крик, рев сестры, доводя и меня до рыданий.
- МАТЬ ТВОЮ, ЛИЛЯ! - внезапно зарычала (на русском) Нани, дико выпучив на меня очи. Но еще миг - и обмерла, откинувшись на подбитые под спину подушки.
- Головка! Показалась! Молодец! Дыши, родная!
А я все еще стояла заледеневшая, не имея возможности поверить тому, что только что услышала. Но, казалось, никто и не отреагировал. Лишь только потом... странный, взволнованный взгляд на меня метнула Беата, но так и ничего не сказав.
Еще немного - и наконец-то... финальный выдох. И даже двойное обвитие пуповиной вокруг шеи не остановило сею прекрасную жизнь.
Обтереть мягким полотенцем малышку - и вручить счастливой мамочке...
...
Потом, как та немного пришла в себя, на следующий день я все же... рискнула задать, напомнить Нани о том, что произошло, о ее странно крике, словах, однако - состроив искренний, смущенный вид, девушка сказала, что ничего подобного не помнит.
А ведь удивительно, если мне не изменяет память, то о том, что настоящее мое имя - Лиля, я лишь однажды обмолвилась, и, отнюдь, не перед Нани...
А что по поводу Генриха, не думаю, что он мог бы с ней таким поделиться, да и, наверняка, сам уже невольно успел позабыть.
***
И снова, как только смогла свободно выдохнуть после такого жуткого и, одновременно, радостного вечера, дня, события в семье Нани и Пиотра, и нашей семье, как сестер, а именно - рождения прекрасной девочки, я направилась к Беате, осаждать ее вновь своим назойливым, сумасбродным прошением помочь в нелегком, беспросветном деле.
- Есть одна... бабка, - едва слышно шепнула девушка мне на ухо. - Говорят, она всё может. Даже невозможное... Сестра моей мачехи. Только, если... моя - пошла по пути добра и знахарства, то та - сама понимаешь...
Пристальный взгляд в глаза.
- Если рискнешь, поставишь всё на карту. Плохая о ней молва идет. Очень плохая. Хотя и не злая она, тетка Поля. Добрая. Просто, что знания ее - куда шире наших. Хочешь, отправляйся к ней. В Прейсиш-Эйлау. Только никому не сознавайся, куда и зачем. Выдумай что-нибудь. Даже Генриху и Нани. Иначе и на них беду можешь накликать.
Неуверенно закивала я головой.
- Благодарю...
***
Еще несколько дней собраться с духом, подгадать хорошее тому время - и отправиться вместо Цинтена, как объявила всем своим родным и знакомым, ... в Прейсиш-Эйлау.
Практически на полпути лежал он, этот великий город, от Цинтена до Фридланда, а потому пришлось не к одним мимо проезжающим добродушным людям напроситься в попутчики.
Оправдывалась я нуждой проведать Лекаря из местного приюта, однако... следуя завету Беаты, до самого города так и не дошла. Свернуть на узкую улочку, а там и вовсе податься в сторону леса.
На самой окраине прилегающего поселка и жила... сия пресловутая бабка.
Не сказала я ей ровным счетом ничего. Ни кто прислал, ни кто подсказал, ни даже... с чем наведалась я. Сама заткнула меня хмурым своим видом, при этом резво, строго грозя пальцем.
- Чего пришла ко мне, глупая?! Дурные мысли в твоей голове! Не о том думаешь! Сама не рожденная, давно мертвая, а еще ребенка просишь! Не должно быть тебя здесь! Не должно! И сама знаешь. По глазам вижу - сама знаешь! Давно должна была уйти. Давно! А всё топчешься! Всё сильнее воронку раскручиваешь! Не бу-дет тебе, - машет в мою сторону злобно кулаком, - того, чего так желаешь. Не будет! Сама счастья никому не даешь, и у других забираешь! Смерть только своим принесешь! Глупая! Отступница! Только о своих похотях думаешь! Сегодня - одно, завтра - другое. А колесо, оно вертится, сегодня ты это зерно в землю, а завтра - уже оно тебе стократ. Убирайся! Убирайся туда, откуда пришла! Пришло время! Уходи!
***
Ошеломленная, подавленная, убитая ужасом прозрения и догадок, я уже толком и не помню, как добралась обратно.
Слезы высохли, предательски стянув кожу на щеках. Пустой взгляд пред себя. Бреду по коридору.
Чей-то голос, оклик - но не реагирую. Еще немного, по лестнице - и пнуть бесцеремонно дверь в его кабинет.
- Анна? - мигом привстал со стула в ужасе Фон-Мендель.
- Что-то случилось с Вами? - живо поспешил ко мне кто-то, кто был с ним, кто вел беседу.
Смотрю - а перед глазами пелена. Не могу даже втолковать, кто это.