Шальная мельница

- Присядьте, пожалуйста, - любезно подхватив за локоть, помогает опуститься на софу.

- Я потом зайду, - малознакомый голос.

- Я сам Вас отыщу, - сдержано гаркнул в его сторону Генрих.

Едва стукнула дверь, оповещая нас, что остались наконец-то одни, как мигом присел у моих ног, испуганно взяв мои ладони в свои.

- Родная моя, что случилось? Скажи! Молю, скажи мне! Не рви мне душу!

Малодушный взор обрушить в его полные замешательства глаза.

Несмело, неуверенно закачать головой.

- Я никогда... не смогу подарить тебе ... счастья.

- Ну, что ты? - болезненно смеется. Вмиг целует мои руки. Украдкой, метающийся, взгляд в глаза. - Ты и так уже мне подарила счастье. И так... вдохнула в меня жизнь, отчего я безумно благодарен. Скрасила мое существование. А наши попытки...

- Зря, - гаркнула.

- Что зря?

- Всё зря. Никто нам не поможет, - отчаянно качаю головой.

- И не надо, - горько морщится, с натяжкой улыбается. - Даст Бог - будет. Нет - то и нет.

Мне и тебя хватает.

- Не говори так, - рычу. - Ты даже не представляешь, что она мне сказала ...

- Кто? - нахмурился, пытливый взгляд в глаза. Невольно поддаюсь, отвечая тем же, но в следующий миг поспешно осекаюсь, уводя очи в сторону.

- Неважно...

- Беата?

Удивленно вздернула я бровями.

Уверенно качаю, отрицая, головой.

- Нет. И, тем не менее, - набираюсь храбрости взглянуть в лицо. - Это - жутко, но и... верно на все сто. Будто, полностью меня считала, заглянув не только в самую душу, но и... далекое, то мое, практически никому неизвестное, прошлое - и выудила самое сокровенное. Сплюнула в лицо. Она сказала, что я... ничего доброго вам, моим близким, не сделаю, кроме как... Господи, - испуганно, болезненно поморщилась, тотчас вырывая руки из его плена и закрывая ими свое предательское лицо.

- Да не слушай ее, кем бы она ни была, - рассерженно рычит. Поерзался немного на месте, а затем и вовсе встал. Прошелся по комнате.

Обмер, руки в боки.

- Глупости всё это.

Вмиг убираю ладони, колкий, гневный взгляд на него.

- Неужели? - рявкаю. - Чего только стоили роды Нани? Если бы не Беата... не жить бы ей вовсе. Да и тебя... постоянно довожу до грани... каждой этой нашей встречей.

- Не надо, Анна, - гневно бормочет, в негодовании, мерно качая головой. - Вот только не надо меня в эту чушь вплетать. Я даю отчет тому, что делаю. Мои поступки - моя ответственность. И не надо облачать себя в мою вину.

- Вину, - победно киваю. - Вот именно, вину!

- А как иначе? - обмер, выпучив глаза. - Да, вину, за сдержанное слово. И что? Причем здесь ты?

Немного помедлив:

- Это я тебя на это подбила.

Скривился, ядовито закивал головой.

- Приятно слышать, что ты считаешь меня своей глупой марионеткой.

- Не перебирай слова! - живо подрываюсь на ноги. Шаги вперед.

- А ты глупости не городи! С пустого места... паника и истерика.

- С пустого? Не сегодня-завтра, - развожу обреченно руки в стороны, - вновь объявят о новом походе - и нет тебя. На месяцы, или... И это в лучшем случае.

- В лучшем? - оторопел.

- Командор в курсе. И неизвестно кто еще. Кто, кому сие будет излишне противным, или нетерпимым. И... мне страшно тогда представить, что из этого всего выйдет.

- А раньше тебя это не пугало.

Обмерла, я уличенная в очевидном.

- Потому что...глупой эгоисткой была.

- А теперь? Прозрела? - дерзко сплюнул слова.

Внезапно стук в дверь.

Кривится, злится, сопротивляется, но еще миг - и, прожевав какие-то ругательства, прошелся к двери.

- Командор?

- Генрих, выйдем?

- Давай не сейчас?

- Нет, сейчас.

Взгляд на меня Фон-Менделя, колкое, все еще напряженное:

- Подожди меня здесь. Прошу, никуда не уходи. И не делай глупостей.

... еще миг - и осталась я одна в комнате.

Несмело пройтись к столу. Застыть в нерешимости.

А в голове жуткие слова старухи: "Сама счастья никому не даешь, и у других забираешь! Смерть только своим принесешь! Глупая!"

Бойко, уверенно снять с себя медальон - и положить на столешницу.

Прощальный, с замиранием сердца, взгляд около - по родным палатам, - и рвануть к двери.

Пока вдали, у окна пылко беседовало два Генриха, мой да Командор, украдкой, мышей прорваться мимо невольных свидетелей и пуститься наутек.

- Я не знаю, что делать с этим Цинтеном.

- Анну пошли.

- Тоже уже думал. Поди помощь лишней не будет...

(доносились слова из невольно подслушанного разговора)

Но еще миг - и выныриваю на улицу. Едва добраться до приюта, как вдруг путь преграждает перепуганная Фреджа.

- Что случилось? - в ужасе заглядываю в ее глаза.

- А ты еще не слышала? Цинтен. Мельница в Цинтене. Говорят, сгорела едва не дотла..

Обомлела я в ужасе.

- Это - знак.

- Что? О чем ты? - нахмурилась женщина.

Лихорадочно закачала я головой.

- Ничего, - шепотом; не имея больше сил сопротивляться - задумчиво улыбнулась.

- Анна. Ты куда?

Но не слушаю, не реагирую, мчу уже к своей Нани.

...

Понимающе закивала головой девушка. Загадочно ухмыльнулась.

- Ступай. Ступай, куда тебе там нужно. А обо мне не думай - мы сами справимся. Ты и так сделала... невероятное для меня, за что вовек я буду благодарна...

***

И вновь помчать, уже на память заученной, дорогой до Цинтена. Вот только пойти мимо приюта, не свернуть туда даже и на миг.

...

Мельница, и вправду, была в сверх жутком состоянии. И хоть уже давно все было потушено, дым, запах гари все еще блуждал по сиим руинам. Целый слой спёкшейся золы, грязь от воды и земли, которыми тушили, вперемешку с обугленными, недогоревшими балками, досками, закопченным кирпичом, и, частично нетронутыми огнем, обломками непонятно чего, в полумраке угрюмой ночи, - всё это лишало любого желания и смелости попытаться забраться внутрь. Однако, твердое решение, принятое несколькими часами ранее, вынудило совладать со своим страхом - и (под гром разражающихся в моей голове слов старухи) переступить, опасаясь лишнего внимания со стороны местных, через треклятый порог.

- Анна, стой, - внезапно послышалось за моей спиной, и кто-то ухватил меня за локоть. Резвый разворот - обмерла в ужасе.

- Генрих? Т-ты... как здесь?

Виновато опустил на мгновение взгляд. И снова очи в очи. Тихим шепотом:

- И всё же... некоторые вещи я про тебя хорошо усвоил, да?

- Не надо, прошу, - кривлюсь от боли, попытка выдраться из его хватки.

- Анна, это глупо - слушать кого-то ополоумевшего, все бросать долой, только из-за каких-то мерзких, завистливых чьих-то слов.

Лихорадочно качаю головой.

- Это - не просто слова. Совсем не просто. Она полностью поняла, кто я. И она сказала, что нет мне здесь места, и не должна я была быть здесь. И ничего, кроме смерти, вам не принесу. Генрих, молю, - жалобно. - Дай мне вас спаси! Пожалуйста... Хороший мой, ПОЖАЛУЙСТА!

Обмер, словно уколола его в самое сердце. Но еще миг и вдруг ухватил меня за руку. Что-то вложил в нее.

Живо перевожу взгляд, раскрываю кулак - мой (подаренный им) медальон.

- Ты мне обещала. Так прошу, не уходи... Ты же моя... Анна...

- Не АННА - Я! НЕ АННА! - гневно качаю головой. Резкое движение - и вырываюсь долой, шаги наощупь, пятясь. - И НИКОГДА АННОЙ НЕ БЫЛА! А то, что безмерно люблю - истинная правда, потому и ухожу! УХОЖУ, пока еще все живы!

- АННА, СТОЙ! - ошеломленно взвизгнул и тотчас кинулся ко мне.