Шальная мельница

Болезненно рассмеялся. Вдруг движение - и коснулся ласково моей щеки своей рукой, провел вдоль скулы, замер у губ. Пристальный, голодный взгляд прикипел к устам.

- А Вы думаете, мы сможем?

Глаза в глаза. Чувствую, как уже дрожу под его напором.

Несмело, едва заметно качаю отрицательно головой.

Ухмыльнулся печально, головою кивая, вторя своим мыслям.

- Так что... прошу, Анна. Не надо, - короткая пауза. - Хватит и с одного из нас... греховного отступничества.

И вновь крепко меня сжимает в своих объятиях, отчего невольно уткнулась носом ему в шею. Словно вор, украдкой внимаю его теплу, жадно вдыхаю его запах.

- А что я... матушке скажу? - несмело бормочу.

Шумный вздох. Немного помедлил, но, всё же, ответил, прошептал.

- Я сам со всем разберусь. Сам с ней поговорю. Не переживайте.

Еще мгновения тугих рассуждений - и болезненно, едва различимо смеюсь.

- Мне теперь... наверняка, еще долго чепчик будет не снять. Иначе... испугаю Вас своим жутким видом.

Улыбнулся. Неохотно отстранил меня от себя. Неловкое, робкое движение - и внезапно стянул с меня головной убор. Тотчас пристыжено я опустила голову, пряча взгляд. Молчу, рдею, сгораю от смущения.

- Анна-Анна, - нежно провел, погладил по голове. - Как бы Вы не выглядели, всё равно будете для меня... самым прекрасным существом, которое когда-либо существовало на этой земле.

Еще больше ежусь, пряча очи. Задыхаюсь.

Но вдруг движение - и смело, ухватив меня за подбородок, вынуждает взглянуть ему прямо в глаза. Короткий миг, доля сомнений - и склонился, коснулся моих губ своими губами... Томное внимание сей дивной сладости - и храбрость уже в моих венах заставляет замереть мир вокруг, побуждая наши сердца бешено встрепенуться, а уста - заплясать в один такт...

***

Лежать в его объятиях, на софе, в одежде, даря ласку лишь... касанием рук и, временами, губ, сливаясь в нежном поцелуе,... - и от сего быть безмерно, невообразимо счастливой. Удивительно, что близость с мужчиной, минуя постель, пошлость и разврат, может принести столь невероятное удовольствие. Куда более значимее и прекраснее, чем когда-либо было в моей жизни. Счастлива. Я, наконец-то, искренне... безукоризненно и полноценно счастлива. Ведь избраннику моему, впервые наверно, важна именно я, душа моя, а не то, что сулит непосредственное нахождения рядом и гадкие, плотские потребности.

- Я слышал, Вы... с сестрой вернулись?

Слегка помедлив, совладав с разумом (затуманенным блаженством), несмело кивнула.

- Да. Нани..., - немного помолчав. - Я все-таки ее нашла... В Велау. Она меня сама признала. Жутко было, но... деваться некуда. Да я и рада,... если честно. Хорошая девочка. Что бы не произошло, какова правда прошлого не была, жаль ее одну было оставлять. Бросать. Эльза я... или Анна. По сути, не важно, да? - несмелый взгляд ему в глаза. Отвечает участием. Ласковая улыбка. Кивает головой.

Продолжаю (шумный вздох):

- Но теперь всё иначе. Мы в Цинтене, при приюте. Хорошие люди окружают нас. Хотя... и тетка неплохая была. Отчасти и ее жаль. Детей у нее нет, и никогда не было. Одна осталась. Но... и мы там не смогли бы больше быть. Вернее я. Вдали от Вас...

Усмехается. Крепче сжимает меня в своих объятиях. Поцелуй в лоб.

- Моя дорогая Анна, я тоже безмерно по Вас скучал.

И снова тишина, и снова тугие мысли, разбавленные сладостными парами нежности и любви.

Осмеливаюсь:

- Бауэр... Вы, наверно, уже слышали о нем?

Немного помолчал, но, все же, ответил (хотела взглянуть в глаза, однако не поддался):

- Да.

- И Вы тоже думаете, что я могла быть в том замешана?

Не удержался, движение - колкий, резвый взор в очи:

- Мне неважно. Но если и так, то я... благодарен. Генрих, Командор наш, уже сообщил мне, что буквально вчера нашли доказательства измены. И среди зачинщиков - и сам Фон-Нейман. Так что... хоть человек, хоть сам Бог или дьявол, кто бы его не остановил, я безмерно рад тому. Ведь иначе... не быть мне больше рядом с Вами... Да и друг бы мой верный пострадал. Посему... Анна, не стоит возвращаться к этой теме. Что было, то было, а какова подноготная того - пускай Господь судит, а не я. Согласны?

Несмело закивала головой, едва сдерживая радостную улыбку.

И вновь прильнуть душой и телом к своему возлюбленному. И вновь слиться с ним воедино своей судьбой.

***

- Анна, - нервно сжал мои руки в своих ладонях. Взволнованный взгляд то на наше сцепление, то мне в глаза. - Я бы очень хотел Вас попросить... остаться на Бальге. Конечно, с Вашей сестрой Нани. Я, искренне надеюсь, что ей здесь тоже понравится и найдет чем заняться. Нет... я не прошу вновь иметь дело с Хорстом. Вполне понимаю Ваши мысли и вероятный отказ, однако... Анна.

Смущенно рассмеялась я. Взгляд из-под ресниц.

- Конечно, согласна, Генрих. О другом не может быть и речи. Иначе, уж слишком много мне придется бегать из Цинтена сюда, и это... вряд ли уже останется незамеченным. И никакой Хорст меня не напугает, ни собой, ни своими недалекими нападками. Тем более что после Бауэра, он и вовсе стал меня изо всех сил сторониться...

***

Время для меня на Бальге летело незаметно. И пусть дни я проводила в приюте (негоже, все же, растрачивать зазря свой "дар"; а Нани - на кухне при доброй, заботливой Фреджи), вечера мы проводили с Генрихом вместе. Тайно, украдкой, словно воры - в саду, в пустующих, что редко проведывались даже прислугой, погруженных в полумрак, комнатах, в его кабинете, в библиотеке, - мы коротали время в томных разговорах, рассуждениях, порой, и пылких спорах.

Да только беда не спит, беда поджидает, и, едва расслабишься, едва уверуешь в то, что рай на земле, все же, существует, как вдруг - бах... и началась новая кутерьма, началось новое душетерзание.

***

Людское безудержное любопытство, вечная жажда лезть в чужой монастырь со своим уставом... и в этот раз сыграли в злой рок. Прознав о возрасте Нани, пожилые женщины с удивительным усердием принялись наставлять меня одуматься, не губить девку, а уже думать о ее будущем, подыскивать жениха, да побогаче. "Поди, ты не последний человек на Бальге, а посему как у прямой родственницы, будет у нее много шансов найти достойную себе партию".

Меня же эта тема просто убивала, бесила, доводя до белого каления и злобного чертыханья себе под нос, хотя... все еще молчала для виду и покорно кивала головой. Однако апогеем всего это массового помрачения умов стало внимание, слова Фреджи. От кого, от кого, а от нее не ожидала. Да, она всячески заботилась и опекала обоих нас, однако ее суждения всегда были трезвыми и толковыми, а тут, словно и ее эта хворь дурная коснулась.

- Шестнадцать - самый нужный возраст. Или во сколько, ты думаешь, она будет рожать? Или в девки старые пусть идет? Мается, вон как... ты.

Стыдливо переминаюсь из ноги на ногу. Взор уткнуть в пол.

- Пожалуйста, Фреджа. Давай оставим это ей решать.

- Что ей? ЧТО ЕЙ? Хочешь, чтобы нашла себе какого нечестивого соблазнителя - и всё, прощай, честь, прощай, светлое будущее? Так?

Еще рачительнее (виновато) прячу взгляд. Молчу.

- То-то же. То-то же, Анна! Думай, пока есть время и есть выбор. Может, не с Бальги, а из Цинтена кто на примете есть. Думай!

...

Прознала. Не знаю, кто как где проболтался, услышала ли, или, вообще, стали осаждать уже непосредственно ее саму, но вылетает из кухни, стремительно нападая на меня словесно, прямо около пациента, которому я перебинтовываю руку.

- Т-ты, т-ты не посмеешь! - заикается, дергается нервно на месте, тычет на меня пальцем, гневно махая. - Не посмеешь! Я не пойду! Я убегу! Но этого никогда не будет!