Шальная мельница

...

Бегло, поверхностно осмотреть Бауэра, немного ощупав живот (болезненно место).

- Вы мне поможете, Анна? - едва слышно, изнеможенным голосом шепнул.

Глубокий, мерный вздох. Глаза в глаза.

- Я готова идти на сделку. Только речь... отнюдь не о деньгах.

Поморщился (не то от боли, не то от злости).

Внезапно махнул рукой в сторону присутствующих, давая приказ оставить нас одних. Тотчас подчинились.

- Я слушаю...

Выровнялась, как перед расстрелом, и жестко, черство, дабы ни грамма не потребовал уступить:

- Я вылечу, если смогу. Сделаю всё, что в моих силах и знаниях, однако... Вы развеете ту дурную славу, что пустили обо мне, а также впредь не посмеете меня и Беату обвинить в колдовстве или в каких других жутких, ереси подобных, деяниях. Никакого гонения, никаких упреков. Более того, даже если кто-то примется за эту участь, Вы обязуетесь вступаться за нас, как за себя самого. А в свою очередь - я даю вам слово всегда заботиться о Вашем здоровье, делать всё, что потребуется, и какая бы беда Вас не настигла. И доколе будут мои силы - доколе и я буду Вам служить.

Долгие, натяжные минуты тишины, тяжелые рассуждения, перестрелка взглядов - и наконец-то... проиграв незримый бой, закивал головой, обреченно прикрыв веки.

Приказать подготовить все необходимое: стол, прокипяченные тряпки, вода ключевая и вар, свечи, вино и так далее, всё по привычному списку.

- А пока я наведаюсь в приют, возьму нужные зелья у Беаты, инструменты и позову Хельмута.

***

С безумной радостью на душе и в сердце поприветствовать своих горячо любимых друзей.

- Анна? - всё еще не может поверить своим глазам Знахарка.

Жадные, голодные объятия.

- Всё-таки решилась, - кивает головой Хельмут и улыбается. - Надеялись - и сбылось.

- Да уж сколько молитв! - перебивает его Беата. И снова лицом к лицу с ней.

Внезапно девушка быстро слюнявит уголок фартука и принимается заботливо тереть мне щеку (видимо, во что-то я уже успела вляпаться) - покорно выждать, вытерпеть сию, отчасти материнскую, опеку - и, наконец-то, заливаясь улыбкой, повернуться к Доктору.

- Хельмут, Вы же мне поможете с Фон-Нейманом, да?

Немного помедлил, взгляд заплясал бесцельно около, но еще один вдох - и уверенно закивал головой.

- Если понадобиться.

- Я сделала уже кое-какие распоряжения. Бауэр в ужасном состоянии, транспортировка не возможна. Так что оперировать придется там, у него же дома. Но, если честно..., - голос стих, переходя на шепот, - у меня совершенно смутная картина о том, что с ним происходит. Это может быть что угодно. От кишечника до селезенки, или мочевого пузыря.

- Судя по тому, что мне до сего дня удалось выведать из его же рассказов, я больше склоняюсь к болезни кишок. Как у той женщины, молодой матери, что еще с грудным малышом к нам приходила. Генриетта, если не ошибаюсь.

Обмерла я, округлив очи. Еще миг - и осмеливаюсь на главное:

- Если так... то почему Вы отказались его лечить?

Удивленно вздернул бровями Врач. Закачал головой:

- Не я, а - он сам. Вбил поначалу себе в голову, будто это Вы, Анна, наслали на него болезнь... за его нападки на Вас и за то, что вынудил покинуть пристанище. А после, вроде как, сон ему приснился о том, что лишь Вы способны его исцелить, подобно тому чуду с Генрихом и тем молодом человеком с Бальги. А далее и вовсе разум старика помутнел. Стал утверждать, что Господь его покарал за его злобу и отступничество от обетов. Принялся молить о прощении. Требовать встречи с Вами, хотя бы ради того, чтобы перед смертью очистить свою душу. Но... увы, никто не знал, где Вас искать. Никто, даже мы с Беатой. И только... риттербрюдер Фон-Мендель как-то оговорился, что возможно, Вы направились к истокам. Вот тогда и... верные почитатели нашего Покровителя кинулись в Путь.

- Велау...

- Говорят, Вы отыскали свою сестру?

Обмерла я в стыде. Вскинуть за и против, украдкой взгляд на Знахарку - и несмело киваю.

- Сестру и тетку. У последней - и жили всё это время.

- Всё готово, Анна, - резко перебил наш разговор тот самый мужчина, что и привез нас с Нани (внезапно появившись на пороге).

- А, да. Благодарю. Хельмут?

- Беата с нами тоже пойдет.

Довольно киваю головой, усмехаясь. Быстрый, колкий взгляд на Посланца - не перчит монах, лишь покорно, смиренно, в негодовании, поджимает губы и прожевывает злость.

***

Суждения Хельмута о причине болезни были полностью верны и, в итоге, подтверждены. Едва сделали разрез и забрались в брюшную полость, как буквально сразу наткнулись на жуткий очаг гноя и инфекции. Замкнутый червеобразный отросток кишки, что сейчас больше напоминал раздутый корнишон, грозился вот-вот лопнуть, приговаривая тем самым всех нас на поражение. Воспаление, конечно, уже успело перекинуться на соседние участки, но до плачевого состояния еще не дошло. И как же убивает осознание того, что такая обыденность (для моего прошлого) как антибиотики, совершенно недостижимая роскошь для нынешних времен. И, увы,... так будет еще очень долго, пока гениальные умы не сотворят обратное.

Вырезать пресловутый, мефитический, практически, бесполезный аппендикс, убрать сие мерзкое порождение хвори; зашить образовавшуюся дыру. А дальше мази, масла Хельмута и отвары Беаты.

***

Удивительно, несколько дней - и Бауэр заметно пошел на поправку, еще чуть-чуть - и скоро сможет смело пойти в пляс.

Чудо. Для округа Бальга... Анна вновь свершила чудо, хотя,... как и всегда, исключительная заслуга всего того - неоспоримый талант, мастерство, знания Хельмута и Беаты.

Однако, механизм запущен - и шестеренки начали свой ход.

На благо, при всей своей мерзости и гнусности, Фон-Нейман оказался человеком слова - и добровольно свершил всё то, о чем условливались. Так что мы с Нани смогли без опасений остаться в Цинтене, да и к тому же - при приюте.

И вновь привычный труд, по которому я (к собственному удивлению) уже успела безмерно соскучиться. К нашим рядам, воодушевленная увиденным, по своей доброй воле, примкнула и Нани. С радостью и великим запалом я принялась делиться с ней знаниями (хоть и тайно, усердно скрывая от чужих взглядов): причем, не только в плане медицинских (а в этом мне помогали и Беата, и Хельмут), но и в области грамматики, математики и географии.

Не сдержалась и от рассказов о чудном прошлом,... которое я (почему-то) помню вместо того, что было на самом деле со мной. И да, как и прежде, все меня знали и звали Анной. Ни Лилей, ни Эльзой, а - именно Анной. Сему пришлось покориться и Нани. А всё потому, лишь бы не вызывать лишних вопросов и домыслов.

***

Но как бы не было тепло и уютно в "родном" доме, с дорогими сердцу людьми, душа моя тянулась в иное место. На Бальгу. К Генриху.

Вестей от него не приходило, и сам он не являлся наведать меня. Не знаю, что тому виной. Более того, нет достоверных слухов, там ли он уже, или еще в походе. Часть рыцарей вернулась с войны, а часть - еще нет. И, тем не менее, нет у меня сил больше ждать, гадать, надеяться.

Предупредить Беату (отчасти излив ей душу) - и рвануть изо всех сил ... привычной дорогой, страхом выбитой на сердце и в памяти у меня.

... навесной мост и добродушная встреча с Фреджей.

- Нет, - причмокнула женщина, печально закачав головой. - Не было ни Фон-Менделя, ни даже Командора пока. Хотя... есть молва, что со дня на день прибудут. Но какова часть правды во всем этом? Никто не знает. Ждать... остается только ждать.

- Я смотрю, у вас... изменения в штабе помощниц, - кивнула в сторону девушек, что прислуживали Хорсту.

- А, да, - смеется. - Не без твоей помощи.