Страница 37 из 123
Вскоре после публикации своей книги Кливер выступил посредником при заключении в Калифорнии важного альянса между чернокожими и белыми. Здешние «новые левые» создали политическую партию — «Партию мира и свободы», собравшую сто тысяч подписей в ходе выдвижения своих кандидатов на выборы в Калифорнии. Благодаря Кливеру партии удалось заключить союз с «Черными пантерами»: она признала требования последних, и среди них — освобождение чернокожих от военной службы, выход на свободу всех чернокожих заключенных, а также условие, чтобы все процессы над неграми в будущем велись судами, состоящими из негров же. Кливер должен был стать кандидатом от партии на пост президента (в качестве вице-президента при нем баллотировался Джерри Рубин). Новая жена Кливера Кэтлин, участница комитета Эс-эн-си-си, должна была стать кандидатом на выборах в ассамблею; также в этот орган собирался баллотироваться Бобби Сил из «Черных пантер». Именно в ходе своей избирательной кампании в день предварительных выборов (он назвал его «День пред-стояния») Кливер призвал к «власти влагалищ» и союзу с «пулеметчиками Келли» — то есть со всяким, у кого есть огнестрельное оружие и кто хочет пустить его в ход. В октябре он вызвал бурные аплодисменты, выступая в Стэн-фордском университете (зал был набит битком, люди стояли на улице) и отзываясь о губернаторе Калифорнии следующим образом: «Рональд Рейган — гнилой тип, маменькин сынок и трус. Я вызываю его на дуэль, и мы будем драться, пока один из нас не погибнет (или до тех пор, пока он не назовет меня «дядюшка Элдридж»). Я предоставляю ему выбор оружия: пистолет, нож, бейсбольная бита или конфета на палочке».
1968 год был лучшим в жизни Элдриджа Кливера. В следующем году, спасаясь от обвинения в участии в перестрелке, затеянной «Черными пантерами» в Окленде, он бежал на Кубу, а затем в Алжир. К моменту своего возвращения в США в 1975 году он перестал быть сторонником левого движения.
Сказать по правде (в те времена правду говорили редко и только в частных беседах), большинство белых считали «Черных пантер» жутковатыми В то время как белые участники движения «новых левых» происходили из среднего класса, а большая часть чернокожих борцов за гражданские права — таких как Боб Мозес и Мартин Лютер Кинг — получили хорошее образование, «Черные пантеры» в основном были «уличными», из бандитских кварталов, часто с тюремным прошлым. Одетые в черное, в черных беретах, позируя с оружием для фотографий, они стремились выглядеть жутко. Они восхваляли насилие и побуждали чернокожих вооружаться в преддверии грядущей — насильственной — революции. Все это не снискало бы им симпатии окружающих, и поклонников у них осталось бы немного, если бы не два обстоятельства. К 1968 году стало ясно, что политический истеблишмент, особенно в некоторых областях, таких как Чикаго, где властвовал майор Ричард Дейли, и Калифорния, где правил Рональд Рейган, готовится к применению оружия против безоружных демонстрантов. В апреле Дейли объявил, что отдал полиции приказ «стрелять на поражение» в каждого поджигателя, во всякого, у кого будет в руках «коктейль Молотова»9, и «стрелять, чтобы искалечить» всех грабителей: это позволяло открывать огонь в любой ситуации гражданского неповиновения. Став губернатором в 1967 году, Рейган урезал в бюджете статьи расходов на медицинскую помощь и образование и начал вести политику жестокого обращения с демонстрантами. После разгрома полицейскими Окленда антивоенной демонстрации 16 октября 1967 года (за особую жестокость его окрестили «кровавый вторник») он похвалил полицейское управление Окленда за «исключительное умение и превосходные профессиональные навыки». Полиция начала угрожать белой молодежи из привилегированных слоев населения, как угрожала чернокожим много лет.
В январе 1968 года после нападения на семьсот активистов антивоенного движения, устроивших пикет во время речи государственного секретаря Дина Раска в Сан-Франциско, один из студентов Беркли, оказавшийся в числе жертв и заключенный в тюрьму, сказал о набросившихся на него полицейских: «Они хотели убивать, и убивали бы, если бы не боялись ответственности. Теперь я знаю, что они явились убрать Хью, если бы у того недостало ума защититься».
Речь шла о Хью Ньютоне, который в 1966 году вступил в ряды «Черных пантер» в Калифорнии и стал кандидатом от Партии мира и свободы на выборах в палату представителей от округа Беркли и Окленда в 1968 году. В тот момент он находился в тюрьме, ожидая суда по делу о смерти одного и ранении другого оклендского полисмена в перестрелке, произошедшей в 1966 году. Первый процесс (летом 1968 года) завершился тем, что присяжные не смогли принять единого решения; так же заканчивались почти все громкие процессы над «Черными пантерами»; бывало и так, что подсудимых оправдывали или следовало обжалование приговора. Все это укрепляло подозрения, что «Пантеры» подвергаются преследованиям со стороны полиции. В ходе процессов обнаруживались правдоподобные улики, свидетельствовавшие о жестокости полицейских (в том числе случай, когда двое подозреваемых были якобы убиты в своих постелях). «Черные пантеры» все в большей мере воспринимались как жертвы насилия, мученики, храбро противостоящие полиции.
В то время как бывшие негры боролись за то, чтобы определить, какими должны стать новые чернокожие, среди чернокожих шли великие споры. Многие из великих чернокожих деятелей культуры к маю 1968 года уже неоднократно подвергались нападениям со стороны тех же черных. В «Душе во льду» Элдридж Кливер свирепо накинулся на Джеймса Болдуина, который, пожалуй, являлся самым почитаемым чернокожим писателем первой половины 60-х. Признаваясь, что чтение произведений такого мастера слова, как чернокожий Болдуин, повергло его в трепет, Кливер делает вывод, что Болдуину присуща «самая отвратительная, агонизирующая, всецело пронизывающая его ненависть к черным, в особенности к себе самому, — и самая постыдная, фанатичная любовь к белым, любовь прихлебателя и подхалима, какую не найти ни у кого из чернокожих американских писателей, известных в наше время». Кливер, обвинявший других чернокожих в том, что они не любят людей своей расы, сумел в своей маленькой книжке осудить не только Болдуина, но и Флойда Паттерсона, Луи Армстронга, Джо Льюиса, Гарри Белафонта, Лин Хорн и Мартина Лютера Кинга. Звезда джаза Луи Армстронг, согласно Кливеру, был «дядей Томом» — чернокожим, который прислуживает белым расистам, скаля свои огромные зубы и тараща большие глаза.
В основном Кливер писал о чернокожих, сумевших добиться популярности. Малкольм Икс, погибший насильственной смертью, Мухаммед Али, лишенный звания чемпиона по боксу, Поль Робсон, вынужденный покинуть родную страну, — все это были подлинные чернокожие герои, тогда как Мартин Лютер Кинг заслуживал презрения, так как получил Нобелевскую премию. Кливер писал: «Присуждение Нобелевской премии Мартину Лютеру Кингу и своего рода инфляция, которую претерпел его образ, перейдя в разряд героев всего международного сообщества, служит доказательством исторического факта, что те немногие негры-американцы, которым было дозволено получить национальное или международное признание, являлись марионетками и лакеями властных структур». Коль скоро сделан такой вывод, от него остается один шаг до проверки с помощью лакмусовой бумажки: если чернокожий сумел добиться признания, не доказывает ли этот факт, что он «лакей»?
Линкольн Теодор Монро Эндрю Перри, более известный как Степин Фетчит (тогда ему было семьдесят шесть лет), яростно отреагировал, когда в 1968 году Си-би-эс показала программу, само название которой уже говорило о многом: «История черных — потери, кражи, заблуждения», — в исполнении чернокожего комика Билла Кроссби. Степин Фетчитбыл представлен в этой программе с точки зрения расистских стереотипов. Степин Фетчит, друг боксера Мухаммеда Али, заявил: «Это не Мартин Лютер Кинг добился освобождения негров. Это сделал Степин Фетчит». Он негодовал, что в программе участвовал не он сам, а артисты, изображавшие его: они разыграли спектакль, шаркали ногами, вращали глазами. «Я был первым негром, остановившимся в гостинице на Юге, — говорил он в гневе. — Я был первым негром, не побоявшимся сесть в самолет и перелететь с побережья на побережье. Я сорвал с негров маску насильников, я сделал эту черную работу — вместе с теми, кто был согласен в ней участвовать». Затем он обрушился на некоторые из новых фильмов, такие как «Отгадайте, кто придет обедать», где дочь Спенсера Трейси и Кэтрин Хепберн приводит на обед своего жениха (его играл Сидни Пуатье) — замечательного доктора, молодого, красивого, с потрясающей дикцией. Белый отец, Трейси, возражает, не высказывая при этом, впрочем, соображений, которые дали бы повод уличить его в расизме. В конце концов он сдается, по-видимому, полагая, что межрасо-вый брак возможен, если чернокожий является одним из лучших граждан Америки. По мнению Степина Фетчита, фильм «больше повредил заключению межрасовых браков, нежели способствовал им», ведь в течение всего фильма Пуатье ни разу не прикоснулся к женщине, игравшей его невесту. Он заявил, что Пуатье и другие чернокожие звезды нынешнего времени — «это орудия в чужих руках. Как в банке. Вы помещаете одного негра на передний план, но больше их здесь нет».
9
Бутылка с зажигательной смесью. — Примеч. пер.