Страница 36 из 123
Другим мыслителем, к 1968 году приобретшим такую популярность, что, казалось, все желали цитировать его, был революционно настроенный, пересмотревший учение Маркса и Гегеля Герберт Маркузе. Наиболее известна его идея «великого отказа. По мнению Маркузе, пришло время сказать «Нет, это неприемлемо» (еще одно утверждение, прозвучавшее в речи Савио о «ненавистной машине»). Маркузе, американский гражданин (он бежал от нацистов и прошел натурализацию), преподавал на факультете в Брэндисе, где тогда учился Эбби Хоффман, и оказал на последнего огромное влияние, особенно своей книгой «Эрос и цивилизация», где автор говорил о физическом наслаждении, свободном от чувства вины, и предостерегал против «лживых отцов, учителей и героев». Наибольшее внимание в конце 60-х привлекла книга Маркузе «Человек одного измерения», вышедшая в свет в 1964 году. В ней он развенчивал технологическое общество как пустое и конформистское и связывал с немецкой философией (прошедшей, так сказать, тщательную оркестровку) эмоции бунтарей 50-х типа Джеймса Дина и революционно настроенных студентов 60-х. «Нью-Йорк тайме» охарактеризовала Маркузе как «ведущего философа из ныне живущих».
В 1968 году в возрасте семидесяти лет Маркузе преподавал в Государственном университете Сан-Диего. Можно было наблюдать, как он нервничает, беспокоясь о своем рыжем коте, любуется бегемотами в зоопарке, — седой дедушка, повлиявший на умонастроения всего мира. Студенты, вынудившие руководство Римского университета закрыть в марте это учебное заведение, несли плакат с тремя буквами М, означавшими «Маркс, Мао и Маркузе».
В то время как менее радикальные мыслители настаивали, что технологическое развитие оставляет больше времени для досуга, Маркузе предостерегал, что, напротив, люди окажутся в своего рода тюрьме и начнут вести «вторичную» жизнь, будучи лишены возможности творчески мыслить. Он предупреждал: случалось, что новые технологии служили оппозиционерам, но они, несомненно, будут использоваться и для подавления протеста. Происходящее с людьми можно назвать своего рода анестезией: они словно погружаются в удовлетворенность, которая ошибочно принимается за счастье. Различные блага и удобства приведут к тому, что человечество ощутит себя ни к чему не годным и не способным к подлинному мышлению. В сфере средств массовой информации ощущается подъем, но он сопровождается постепенным оскудением с точки зрения идей. В современном мире люди, которые «скользят», как на серфинге, по восьмидесяти (или более) телеканалам и при этом находят для себя меньше, чем в те годы, когда их было только четыре, могут начать усваивать видение технологической эпохи, содержащееся в книгах Маркузе: хотя мы и думаем, что у людей появилось больше возможностей для выбора, однако что бы они ни выбрали, отличия будут несущественны. Отчего в век изобилия, когда благодаря технологиям возможности отдельной личности необыкновенно возросли, люди проводят за работой еще больше времени, чем раньше? Почему такое количество видов деятельности не требует умственных усилий, вместо того чтобы стимулировать мышление? Будучи одним из первых марксистов, потерявших веру в советскую систему, Маркузе видел, что и на Западе царит то же состояние «несвободы», и часто высказывал предположение, что, возможно, революция — это единственный путь к истинной свободе.
Маркузе, старый профессор, по-видимому, вошел в роль наставника радикально настроенных студентов. Он часто обсуждал студенческие движения. При этом он предостерегал Эбби Хоффмана от идеи «власти цветов» (flower power), говоря, что «у цветов нет власти»: она осуществляется лишь силами тех, кто их выращивает. Это был один из тех случаев, когда Хоффман не нашелся что ответить. Но Маркузе охотно допускал, что многие из юных бунтарей, которые толковали о его идеях, никогда не читали его книг, и это было действительно так. Его работы были написаны в традициях немецкой диалектики. Маркузе стал популярен, даже не пытаясь выработать доступный стиль в своих сочинениях. Луис Гонсалес де Альба, один из руководителей студенческого движения в Мехико, описывал, как он взялся за чтение некоторых текстов Маркузе просто потому, что президент Густаво Диас Ордас обвинил это движение в том, что оно испытало на себе влияние философа.
«Я открыл книгу “Человек одного измерения” и продвинулся аж до пятой страницы. “Эрос и цивилизация” была ужасно скучной. А теперь мне снова предстояло читать Маркузе, и все потому, что Диас Ордас как-то упомянул этого “философа-разрушителя”».
Франц Фэнон (уроженец Мартиники, психиатр) приобрел международную известность благодаря своей книге «Проклятые жители Земли» («Lesdamn&de la terre”), написанной в 1961 году. Она была переведена на двадцать пять языков; в переводе на английский, который читали учащиеся американских колледжей, она называлась «Отребья Земли». Фэнон завершил свое медицинское образование, полученное во Франции, в 1953 году в Алжире, где он стал членом Алжирского Народного фронта и одним из лидеров борьбы за независимость этой страны Само по себе это являлось достаточной рекомендацией для участников молодежного движения во Франции, начавшегося в конце 50-х с выступлений против французской политики в Алжире. Независимый Алжир, подобно Кубе, стал рассматриваться как символ противостояния существующему мировому порядку. Не будучи тирадой, которую можно было бы вложить в уста противника колониализма, книга «Отребья Земли» рассматривала как психологический феномен не только колониализм, но и его свержение, а также тип нового человека, необходимый для построения постколониального общества.
Объясняя сложность внутренней борьбы, необходимой, чтобы порвать с колониализмом, книга Фэнона оказала большое влияние на движение за гражданские права в США: она помогла установить связь между угнетаемыми темнокожими американцами, пытающимися вырваться из-под владычества белых, и находящимися в сходной ситуации африканцами-мусульмана-ми, стремящимися выйти из-под власти европейцев. Именно это стало главной идеей движения «Черных мусульман», особенно при Малкольме Иксе. Как и Фэнон, он родился в 1925 году, но в 1965-м был убит; считалось, хотя и не было доказано, что это дело рук «Черных мусульман». Участник этого движения, боксер Мухаммед Али, выступавший против основ и устоев белых, часто воспринимался как своего рода знаменосец обездоленных народов, поднимающихся на борьбу. Элдридж Кливер назвал Али «черным Фиделем Кастро от бокса».
Даже Мартин Лютер Кинг-младший отождествлял движение за гражданские права с борьбой, которую ведут слаборазвитые нации. В 1955 году он заявил по поводу бойкота Монтгомери: «Это часть движения, в котором принимает участие весь мир. Посмотрите буквально на любую точку на карте: повсюду те, кого эксплуатируют, восстают против эксплуататоров. Это характерная особенность нашего поколения».
Элдридж Кливер стал знаковой фигурой 60-х во многом благодаря своему литературному таланту. Впервые он оказался в тюрьме в восемнадцать лет за то, что курил марихуану. Впоследствии он вновь попал туда за изнасилование. Освободившись в 1966 году, он стал сотрудником журнала «Рэмпартс»: это издание пропагандировало идеи контркультуры. Оно прославилось тем, что на него подали в суд после того, как в 1968 году на его обложке было изображено сожжение карточек призывников. Работники журнала посоветовали Кливеру опубликовать эссе, которые он написал, сидя в тюрьме, — в них звучала и жестокая критика в адрес самого себя и не менее острые отзывы по поводу мира, который создал его таким. В сущности, Кливер оставался неизвестен до 1968 года, когда вышел сборник его эссе «Душа во льду» и критика, в том числе и книжное обозрение «Нью-Йорк тайме», охарактеризовала его как дерзкого, но четко выражающего свои мысли автора. Время появления его произведений в печати было как нельзя более удачным: в 1968 году американское общество главным об-* разом задавалось вопросом: что же в нем не так? Июньский опрос общественного мнения показал, что белые (при соотношении 3:2) не считают Америку «больной», но чернокожие (при соотношении 8:7) думают именно так. «Душа во льду» была опубликована почти в тот же самый момент, что и отчет Кернера о расовом насилии, и, как указывало обозрение «Нью-Йорк тайме», подтвердила содержавшиеся в нем выводы. «Поглядите в зеркало, — писал Кливер. — Все дело в вас, мистер и миссис Вчера, в ваших раздвоенных языках».