Великие рогоносцы

Даже кратковременная разлука с Габриэль — мука для Генриха IV. Тогда он садится писать ей письма:

«23-8-1597 г. Мое очарование! Через два часа после этого гонца вы увидите кавалера, который любит вас страстно, которого называют королем Франции и Наварры. Титул, безусловно, достойный, но утомительный. Звание вашего смиренного подданного мне гораздо более соблазнительно. Мне очень приятно, что вам полюбилась моя сестра (Катерина. — Э. В.). Это одно из самых верных свидетельств вашего доброго ко мне отношения, которое я ценю больше моей жизни, хотя и очень люблю ее. Приветствую тебя, моя вселённая! Целую ваши глаза миллион раз».

«Этим вечером я вернулся рано. Надежда видеть вас завтра удерживает мою руку от более длинных фраз. До свидания, сердце мое. Приезжайте завтра пораньше. Мне кажется, что я уже год не видел вас. Миллион раз целую ваши милые руки, мой ангел, и ваши губы, моя любовь».

С Бельгардом связь у Габриэль длилась долго, до рождения ею сына Цезаря. Король безумно рад, а министр де Сюлли шепчет ему на ушко, что ребенок может быть и не его, а Бельгарда: «Цезарь рожден Габриэль во время ее связи с Бельгардом, это не подлежит сомнению. Дитя, которое вы теперь ожидаете, будет во всяком случае рождено вне брака. Подумайте, в какие отношения к этим детям будут поставлены те, которые будут у вас после законного брака?» Генрих IV ничего слышать не желает и осыпает и роженицу и ее сына своими милостями. Сыну устроили такие богатые крестины, что крестьяне подумали — не законный ли дофин у короля родился? Своей любовнице тут же дает звание маркизы де Монсо. Однако связь Габриэли с Бельгардом все еще продолжается. Король играет во всем этом жалкую роль «рогоносца». Стоит за портьерой и злыми глазами наблюдает, как Габриэль танцует с Бельгардом, чтобы потом сквозь зубы выцедить: «А все-таки они любовники». Но страсть короля от этого не только не уменьшается, но даже увеличивается. Только теперь он решает несколько оградить себя от «надоедливых рогов», выдав Габриэль замуж. Она выходит замуж за некоего господина Лианкуре, который не совсем ясно понял свою роль «покорного рогоносца». Он, как каждый муж, привез свою молодую жену в замок Шоли, чтобы насладиться брачной ночью, как вдруг карета короля остановила их, король схватил Габриэль в объятья и унес в свою карету, которая тут же умчалась в неизвестном направлении, оставив мужа с разинутым от удивления ртом. Потом, конечно, ему его роль разъяснили, он получил довольно хорошую компенсацию и сенсаций из своего «рогачества» не делал. Очень скоро, когда к Габриэль после рождения ею второго сына Александра пришла в голову мысль стать французской королевой, она отделяется от мужа, получает сепарацию и старается взять с ним развод.

И вот у Габриэль с королем уже трое детей — два сына и дочь. От родов и кормления детей, а также от чрезмерного аппетита, Габриэль растолстела и в свои двадцать шесть лет превратилась в толстую матрону. Бич всех куртизанок — полнота после рождения детей! Генрих ни в чем не мог отказать своему «прекрасному ангелу» и самолично привозил ей жирных беарнских гусей. Упитанных детишек очень любил и называл: «мои жирненькие поросятки».

Теперь Габриэль потребовала от короля твердо: хоть одного ребенка признать своим. И король признает старшего Цезаря, имея такое громкое имя, он, конечно, Юлием Цезарем не станет, но как граф Вандомский вполне при другом монархе отличится. А Габриэль дальше свои тщеславные планы в жизнь воплощает. Король должен получить с королевой Марго развод. А римский папа все оттягивает. Он, видите ли, причину развода не может найти. Может, объявить их брак «не испробованным»? Нимфоманка Марго и эротоман Генрих IV ни разу не проспались друг с другом? Смешно. И никто, конечно, в эту ересь не поверит. Может, они в близком родстве друг с другом состоят? Да вроде нет. И вспомнил наконец римский папа с румянцем стыда от такого «бледного довода, что отец королевы Марго был крестным отцом Генриха IV. Стало быть, можно брак объявить недействительным, поскольку некоторое родство тут наблюдалось. И вот в 1595 году папа дает наконец Генриху долгожданный с королевой Марго развод. Габриэль свои плечи распрямила и уже точно собирается стать французской королевой. Но нельзя в таком важном плане лишаться доверия министров короля. А Габриэль имела неосторожность из самого могущественного из них де Сюлли сделать своего врага. Просчиталась в своих силах. Генрих как ни любил Габриэль, лишаться своего друга — министра не собирается и однажды после ее особенно бурной сцены с де Сюлли, король принял сторону министра и сказал Габриэль: клянусь богом, если вы будете продолжать таким образом, так очень и очень отдалитесь от исполнения ваших желаний, потому что я не намерен из-за глупых фантазий терять лучшего и честнейшего из моих слуг. Я любил вас за кротость и любезность, а не за упрямство и сварливость». И король хотел удалиться, Габриэль поняла, что проиграла или переиграла. Бросилась перед королем на колени и просила простить ее. С этого момента король окончательно решил взять себе в жены какую-нибудь принцессу. В кармане держал документ, полученный от римского папы Климента VIII, дающей ему развод с Марго.

Габриэль меняет свою политику. Убедившись, как падок король на вид покорной овцы или падшего ангела — становится ими. Она уже сама кротость и покорность, на короля поднимает свои голубые лучистые глаза, полные обожания, золотые волосы по плечам рассыплет и подобно Барбаре Пальмер кающейся мадонной с детьми на руках короля принимает. Обожание своей Габриэли разгорается у Генриха с прежней силой. Их ночи становятся бурными, и вот уже у Габриэль четвертый ребенок намечается. Уверенная в своих силах, она шьет себе широкое, скрывающее беременность платье французской королевы. Король Генрих IV четвертому будущему ребенку радуется, перспективе же наложения французской короны на лобик своего «прекрасного ангела» не очень. В Европе подоспели хорошие, богатые и знатные невесты, которые могли бы значительно пополнить королевскую казну и парочку провинций к ее территории добавить. Ну, например, полусирота (без матери), зато с пребогатым отцом, Мария Медичи Тосканская. Чем не невеста! А те сколько-то там тысяч ливров (много!) ее приданого здорово бюджет страны бы подправили. И Генрих не то, чтобы ретировался, но не очень охотно выслушивает от своей возлюбленной Габриэли какой это рай у них на земле будет, когда он король, она — королева, а сын Цезарь законный наследник.

И вдруг король в своем замке Фонтенбло отсылает Габриэль в Париж, якобы для того, чтобы во время христианского поста накануне рождества Христова не смущать его мужского естества. Наша Екатерина Великая, очень на любовные утехи падкая, всегда уходила от своих фаворитов во время этого поста в другой дворец. Это большой грех, дорогой читатель, с мужиком или с женщиной проспаться, когда по закону божьему надо тело и дух голодом морить. Елизавета Петровна, которая без любовных утех и дня, кажется, прожить не могла, и наверное и в посты не могла удержаться, потом на долгие богомолья ходила пешком, грех свой замаливать.

Словом, причина вполне уважительная, почему Генрих выслал свою любовницу в Париж. Она там в саду своей тетушки съела апельсинчик и вдруг у нее началась рвота и преждевременные роды. Она быстро нарочного к Генриху шлет, приказывает министра и писца прислать и печать королевскую приготовить, сейчас ведь начнется предсмертное ее коронование на французскую королеву и тогда ее дети станут законными наследниками. Вот только любимый Генрих успел бы приехать.

А он почему-то не спешит к умирающей возлюбленной. Он почему-то оттягивает свой визит. Конечно, он плачет, он скорбит, но вот сесть на коня и примчаться быстро к Габриэль не может. Всем ясно, что Габриэль отравлена. Всем ясно почему. Парламент не хотел огромной компрометации Франции, чтобы королевой стала королевская шлюха. Габриэль умерла, когда король был только на полпути от Фонтенбло к Парижу. Узнав от курьера печальное известие о смерти Габриэль, король не пожелал ехать дальше — не воскреснет ведь! И правильно сделал, ибо от его «прекрасного ангела» мало чего хорошего осталось. Она так подурнела (яд какой-то злостный был) и искривилась, что народ явно тут «руку дьявола» увидел. И было Габриэль во время ее смерти всего двадцать шесть лет. И знал бы этот «прекрасный ангел», как любовь короля воздушным шариком лопнула, когда корона в нее вмешалась, сидела бы тихо в своем гнездышке, детей бы воспитывала, мужа, «покорного рогоносца» бы почитала. Никогда ни одного разу он ей в любовных утехах не помешал.