Волчонок на псарне

  - Кабаны! - радостно ответил Мыш.

  Я улыбнулась:

  - Ага. Фух!

  Шумное стадо кабанов возилось до тех пока, пока туман не рассеялся, и на небе не запереливались звезды. Мы вылезли из засады и пошли наугад. Луна уже спряталась за деревьями, и небо посветлело. Мы продрогли, комары искусали так, что тело чесалось все, и глаз заплыл.

  Вскоре я обнаружила наши с Мышем следы, и мы побежали домой, уже не опасаясь заколдованной поляны с огневками, потому что луна села, взошло солнце, и у нечисти больше нет власти! Если упырь где-то и был, то спрятался в болоте.

  Мыш остановился, шумно вдохнул воздух.

  - Что? - спросила я.

  - Гарью воняет. Как после пожара.

  - Ага. Странно, сыро ведь.

  Болото с дубом перед рассветом уже не выглядело таким зловещим - дерево как дерево, болото как болото. Туман пропал, осел холодной росой. Мы с Мышем переглянулись и, не сговариваясь, расхохотались. Два поросенка, грязных и вонючих. Если увидят нас такими, насмерть задразнят.

  - Помыться надо, - предложил Мыш, зевнул, мы обогнули заболоченную поляну и зашагали к утиному озеру, куда часто бегали купаться. Чем ближе подходили к нему, тем усиливался запах гари, он стал таким резким, что горло зачесалось, захотелось откашляться.

  - Чего так воняет? - возмутился Мыш, увидел впереди озеро, ломанулся к нему и нырнул прямо в одежде, принялся фыркать, оттирать одежду, и вокруг него получилось коричневое пятно грязи.

  Я нырнула с головой, тоже вымылась, наплескалась, отгоняя сон, и поплыла к берегу. Раздеваться и отжимать одежду не стала - вдруг Мыш вздумает подглядывать? Ночью он так насмотрелся, что вряд ли увидит у меня что-то новое, но все равно было неприятно недалеко от него обнажаться.

  - У них бобы сгорели, что ли? - предположил Мыш. - Или искры попали на шатер, и он вспыхнул? Только бы не мой!

  - Наши далеко от середины поляны и костров, - утешила его я. - Скорее у кого-то из взрослых. Ничего, новый поставят, делов-то!

  Вприпрыжку мы направились по протоптанной тропке. Холодная водя меня взбодрила, я, наверное, даже смогла бы немного поупражняться с мастером Тайге. Мыш устал больше и все время отставал, а когда заметил грибы под сосной, выкопал их и понес в руках.

  Там где мы раньше жили, было сухо, и грибы не росли, потому я не знала, какие можно есть, а какие нет. Когда женщины собирали ягоды и грибы, я обычно тренировалась вместе с мальчишками.

  - Они съедобные?

  - Ага, - он протянул мне грибы с коричневыми маслянистыми шапочками. - Называются маслята. А вон, видишь, между листьями папоротника?

  Я прищурилась и разглядела в тени здоровенный гриб на белой ножке с алой шапочкой в точку. Красивый-то какой, не то что у Мыша!

  - Он ядовитый, - объяснил Мыш. - Чуток откусишь, и все, умрешь.

  Мы брели, сбивая росу с папоротников, я бросала в Мыша шишки, он нес грибы и не мог мне ответить. Наконец не выдержал, положил их на замшелую кочку, набрал шишек и погнался за мной. Все равно не догонит не попадет... Ай! Шишка ощутимо стукнулась в затылок.

  - Ну, Мышара, я тебе сейчас...

  Слова застряли в горле, потому что я едва не наступила на смятый папоротник, весь залитый кровью. Крови было столько, будто здесь закололи свинью. Я села на корточки, сунула палец в кровь, поднесла к глазам. Точно она! Вспомнился крик в ночи. Что же, упырь к самому стойбищу подобрался и кого-то заел?

  Вокруг все истоптано, следы лошадиные и вроде человечьи, но... Наши или ходят босиком или носят кожаные мокасины, здесь же отпечаток подошвы не повторяет ногу...

  - Мягкотелые, - проговорила я и попятилась, спиной уперлась в сопящего Мыша.

  - А может, упырь? - пролепетал Мыш с надеждой.

  - Нет. Видишь, - я ткнула в след копыта. - Лошадь. Тут убили мягкотелого.

  - Где тогда тело?

  - Не знаю. Забрали, вот полоса - тащили кого-то, и кровь.

  Дальше шли молча. В голове вертелся вопрос, откуда запах гари, но я не спешила отвечать на него. Вообще запретила себе об этом думать. Мыш сопел и хлюпал носом. Чем ближе подходили к стойбищу, тем больше было следов коней, по лесу будто табун пробежал. Хотелось закрыть глаза, но надо быть сильной. Старая Фло говорила, что сильный - не тот, кто побеждает, победить может ловкий и хитрый, а тот, кто держит удар. Тот, кто способен отступить, когда хочется наброситься.

  Мыш остолбенел, когда увидел отрубленную руку на земле, истоптанной подкованными лошадьми, округлил глаза.

  - Был бой. Кто выиграл?

  Знать ответ я не хотела. Закусив губу, рванула вперед, перелезла через дохлую лошадь, перепрыгнула через кого-то из наших, лежащего ничком в луже крови. Меч этот мужчина так и не выпустил. Впереди было слишком тихо, не так, как в спящем стойбище: не лаяли собаки, не хрюкали дипроды, даже лам не слышно. Словно там, впереди, никого нет.

  Вспомнились угрозы книязя мягкотелых, что он всех наших убьет... Но это ведь не по-человечески! Из-за чего? Из-за женщины, которая проиграла и честно досталась нашему шаду?

  Мыш плелся за мной, понурившись. Я остановилась возле обожженной ели, одна ее половина обгорела, а та, что ближе ко мне, осталась невредимой. Огонь полз от стойбища сюда. На непослушных ногах я побрела по пепелищу. Черные скелетики травы рассыпались, стоило до них дотронуться. Сосновые стволы, обгоревшие до середины, дымили. Деревья плакали, стряхивая мне на щеки капельки росы.

  Последние деревья, а за ними... Захотелось отвернуться, но я заставила себя смотреть. За ними чернела поляна, выгоревшая дотла, но не это самое страшное: никого не было. Ни единого человека. Ни женщины, ни ребенка. Всех убили или они куда-то ушли?