Страница 18 из 100
Очнулась Джерминаль в темном сарае на соломе, а не в комнате при постоялом дворе. Закуталась в рваное одеяло, обняла Кукуню, лежащую рядом, и ее скрутило голодным спазмом. Есть хотелось так, будто она месяц крошки во рту не держала. Если бы сейчас мимо пробегала мышь, Джерминаль съела бы ее вместе со шкуркой и костями.
- Проснулась? - в темном углу завозился отец - приступ прекратился, и девочка, предчувствуя недоброе, отползла к мазаной глиной стене, вздрагивая и икая.
Отец шагнул из темноты и бросил ей лепешку, как собаке. Он так себя вел, когда Джерминаль очень его расстраивала и подводила. Сейчас тоже подвела, упала в обморок, когда играла. Или нет? Или случилось что-то ужасное?
Запах лепешки защекотал ноздри, Джерминаль схватила ее и принялась поглощать, даже не запивая. Ни одной мысли не осталось, был только голод, который от лепешки не прекратился, а немного поутих. И почему так нестерпимо хочется есть?
- Пап, можно еще? Пожалуйста! - пролепетала она.
Отец сел перед ней на корточки, впился взглядом, как в мерзкое насекомое, упавшее в похлебку. Джерминаль судорожно вцепилась в куклу, отползать было некуда - она и так уперлась в стену.
- Смерти моей хочешь? - прорычал отец, склонив голову набок.
Девочка замотала головой. Она лихорадочно искала ответ на вопрос, что же настолько ужасное она сделала, но не находила его.
- Хочешь. Иначе зачем ты ходила за дверь?
Сначала Джерминаль не поняла, о чем он, потом сообразила, что он имеет в виду дверь, которую она хотела, но испугалась открыть, когда настало время Выбора, и пискнула:
- Я не открывала ее! Клянусь! Почему ты подумал... Правда, не открывала!
- Врешь! - папка замахнулся и отвесил ей оплеуху - Джерминаль упала в солому и замерла. - Я же вижу, что ты была за дверью. Иначе как ты заставила всех тех людей плясать? Как заставила заплатить нам столько денег?
- Не знаю, - пролепетала она.
Что ему ни скажи, он не поверит, как тогда, когда говорил, что она украла деньги. Плачь, умоляй - все попусту. Если он решил, что она провинилась, то нельзя убедить его в обратном.
- Когда маг слишком расходует силы, он засыпает, - продолжал обвинять отец. - А потом, просыпаясь, хочет есть, как ты сейчас. Но почему? И я, и мама объясняли тебе, что девочкам нельзя за дверь. Теперь если маги найдут тебя, то убьют, а найдут они быстро, уж поверь. И что мне с тобой делать?
Джерминаль представила, как ее поймали и ведут на костер, и стало безумно обидно, ведь она не ходила за дверь, хотя могла! Задыхаясь от негодования, Джерминаль вскочила, топнула ногой и закричала:
- Почему ты не веришь мне? Я говорю правду! Я не ходила за дверь! И не знаю, почему там все случилось. Вдруг оно само? Почему у тебя всегда виновата - я? Лучше мне вообще не рождаться! Пусть меня найдут маги! Они-то узнают, что я не вру!
Враз обессилев, девочка села, опустила голову. Слез не было. Хотелось есть, кружилась голова. Казалось, что в душе облетели все листья, и их кружит ветром. Сейчас папка приложится к баклаге, посмотрит с осуждением, заберет вещи и уйдет, а она останется в холодном сарае одна-одинешенька, никто не обнимет, никто не защитит. Скоро похолодает, и придется искать жилье, а кто ж ее, неумеху, пожалеет? Так и замерзнет под плетнем.
Ну и пусть! Ну и скорее бы!
Отец булькнул водкой, сел рядом, зашуршал соломой.
- Неужели ты, правда, не поняла, что случилось? И лепестки эти с неба... Как?
Отвечать Джерминаль не стала - она сама не знала. Думала, это заранее подготовленный фокус, а что люди танцуют - то им просто весело... Это уже потом она заподозрила неладное, но не успела ничего понять - в обморок упала.
- Папа... Я правда не ходила за дверь. Даже не открывала ее, только потрогала. Оно могло само... Ну, я могла сама стать магом? Без двери?
Отец лег на спину и ответил:
- Не знаю. Может, и могла, но я о таком не слышал.
Он больше не обвинял и не злился, наоборот, успокоился и говорил с ней, как со взрослой. Джерминаль осмелела и затараторила:
- Если оно само так стало, значит, я не виновата, и никто меня не убьет? А может, оно больше не... Ну, я так больше не смогу?
- Правда не знаю, малышка, - он протянул Джерминаль еще лепешку и кусок сыра.
Она затряслась от голода и быстро все съела, хотя раньше ей столько еды хватало на целый день. Одно ее радовало: папка был добрый, с ним можно говорить, он не накричит и не ударит. Боясь спугнуть везение, она тоже легла и подкатилась ему под бок.
- У тебя рано наступила пора Выбора. Мне было тринадцать и маме тоже, мы ждали и готовились, и уже знали, что не примем дар.
- У меня была странная дверь, светлая, с золотым узором, - поделилась Джерминаль. - Я ее рукой потрогала - она как настоящая! И вообще ты туда прямо попадаешь, в эту комнату. Я тоже не хотела ее открывать... Нет, хотела, конечно, но представила, что и ты умрешь, и передумала. И вырасти хотелось, а так меня маги поймали бы.
Папка неожиданно сгреб Джерминаль в объятия, поцеловал в лоб, дохнул перегаром:
- Девочка моя, кровиночка. Никого у меня больше нет!