Тихий дом

- Ник, а давай купим блюда и напитки в ресторане и устроим пир дома, в нашей квартире. Мне так хорошо с вами.

- Еще лучше! Конечно, давай.

Мы снова сидели за столом в кухне-столовой в обществе соседей. Никита рассказывал, как мы с ним победили в сражении. Старик Назарыч с Мариной восхищенно улыбались, требуя деталей и обещаний, в случае чего и им оказать помощь и защитить от врагов.

- Не сомневайтесь, дорогие соседи, - урчал Никита, - вы же нам самые близкие и родные.

В конце торжественного вечера, когда Марина, убрав со стола, расставляла по шкафам вымытую посуду, Никита хлопнул меня по плечу и заговорщицки прошептал:

- Завтра, как обещал, мы разберемся с твоей фирмой. Это завтра. А послезавтра, - он поднял палец, призывая к вниманию, - я тебя отвезу в одно секретное место. И вот еще что! Ты, Андрей будешь первым, кто из смертных туда войдет. Ты сразу поймешь, куда уходят все мои заработки, и оценишь... как это... Выгоду капиталовложений.

Мой взгляд непроизвольно скользнул по стене кухни, остановившись на фотографии. На лице бабушки я обнаружил таинственную усмешку: скоро, внучок, ты всё узнаешь. Я тряхнул головой, снова взглянул на ожившую фотокарточку - усмешка на родном лице пропала.

- Надеюсь, это секретное место недалеко, - проворчал я, отяжелевший от обильного ужина.

- Да сам всё и увидишь, - таинственно усмехнулся Никита.

Болезнь по сценарию

Однако, съездить с Никитой в его таинственное место назавтра не удалось. С утра я еще как-то держался. Во всяком случае меня хватило на то, чтобы оформить документы по передаче моего предприятия под юрисдикцию фирмы Никиты. Удалось даже познакомиться с парнем, который станет директором вместо меня, и он мне понравился. Правда на вопрос, что будет, если свежий директор надумает меня предать, я ответил с вымученной улыбкой, но коротко: уничтожу; на что мне в ответ последовала белозубая улыбка молодого управленца: юмор понял, экстрим оценил. Как только мы закончили с бумагами, я сел в автомобиль Никиты, перед глазами поплыло и я... провалился во тьму.

Очнулся в своей комнате. Надо мной склонился врач, он обрадовался моему возвращению из черной дыры и полушепотом произнес:

- Ну и напугали же вы своего друга, - кивнул на заботливо сгорбленную фигуру "над одром болезни моея".

- Ник, прости, - пролепетал я, едва ворочая распухшим языком, - забыл тебя предупредить: после нашей победы я просто обязан был свалиться - это такая "хорошая добрая традиция", вроде утвержденного сценария. Так что всё в норме.

- Давайте, голубчик, полежите недельку, - зашептал врач свою щедро оплаченную колыбельную, - попейте лекарства, всё пройдет. Организм у вас еще ого-го-го, молодой и сильный. Только что-то мне подсказывает: надо бы вам хорошенько провериться. Так что жду вас у себя. А сейчас выпейте чаю, - он взял из рук медсестры парящую, летящую чашку и поставил на тумбочку в изголовье.

Отпил глоток, другой, облился по́том, улыбнулся: "Спасибо, друзья!" И провалился в сон.

Врач зашел ко мне домой на следующий день. Осмотрел, покряхтел и заговорил со мной каким-то противным глухим голосом, которым обычно в кино врачи сообщают больному о смертельной болезни.

- Мне удалось получить вашу историю болезни. Вас же направили на обследование в онко-центр, почему вы туда не пошли, почему не проверились?

- Да бросьте, доктор, - махнул я рукой, - бесполезно. У меня так несколько раз бывало, поставят мне диагноз, напугают, я обследуюсь - и ничего!

- Как это ничего?

- Анализы хорошие, а болезнь продолжает жить во мне, то наступает время от времени, а то вдруг отступает.

- И все-таки, мне поставили задачу: вылечить вас и поставить на ноги. Видимо, у больших людей с вами связаны очень серьезные планы. Так что, уважаемый, наденьте что-нибудь вроде спортивного костюма, я вас отвезу в наш клинический центр.

Оделся, сел в автомобиль и прибыл в клинику. Судя по голубым елям в прибольничном парке, высокому забору с охраной и богатству отделки, центр построили для больных высшей наценочной категории. Сделали мне томографию, собрали консилиум, долго рассматривали целым коллективом, но так ничего серьезного и не нашли. Так ни с чем и вернули меня домой. А я по дороге рассказал озадаченному врачу как меня однажды диагностировал самый знаменитый немецкий профессор медицины.

- Я тогда от напряжения на работе и череды неприятностей очень устал. Выглядел так, что краше в гроб кладут. "Да ты посмотри на себя в зеркало, - возмущались друзья и родичи, - ты же весь зеленый, как лягушка, а глаза красные, как у кролика!" Вот так же как сегодня, отвезли меня в клинику, осмотрели, рентген сделали, но рака не нашли.

- Ну, это бывает, - сказал врач, - иногда встречаются такие опухоли, которые можно диагностировать только на последней стадии.

- А потом приехал из Германии тот самый гений медицины. Может помните, наш Патриарх заболел горлом, хрипел, даже на Пасху вместо него владыка Питирим служил.

- Да, помню. И что же?

- А уже на следующую Пасху Святейший сам служил. Так это тот самый немец его вылечил. Отвезли меня к нему, сунули диктофон, чтобы он на него наговорил свои наблюдения. Немец положил меня на стол, стал водить рукой по телу с ног до головы и с акцентом, но вполне понятно рассказал о состоянии моего здоровья. Обнаружил зажившую язву, вылеченный остеохондроз позвоночника, начинающуюся астму, а потом дошел до головы. Пощупал, покрутил так и сяк и сказал: тебя, наверное, рожали где-нибудь в сельской больнице, а принимал роды пьяный акушер. Я сказал, что роды мои проходили в самом лучшем роддоме, а мать родила меня легко, почти без боли, а родился я совершенно здоровым. Немец даже закричал на меня: ты врешь, у тебя родовая травма мозга и скоро ты от опухоли мозга окочуришься. Я сказал: не дождешься! И ушел оттуда.

- Ага, значит, немецкий профессор тоже обнаружил опухоль!

- Не знаю, что он там обнаружил, доктор! Только родичи направили меня, вот как вы сегодня, на томографию, и там ничего патологического не нашли. Тогда отвезли меня к моему духовному отцу. Там у него четыре человека жили, приговоренные к смерти от рака. Он помолился об их исцелении, дал попить отвар расторопши, чисто исповедал, причастил - всё, выздоровели умирающие и до сих пор живы. Ну так и я у старца подлечился.

- Этим самым отваром чертополоха? - усмехнулся врач.

- Вы, наверное, невнимательно слушали, док. Старец лечил молитвой, исповедью и причастием, а отвар для закрепления успеха и нашего спокойствия. А еще он сказал, что болезнь провоцируют нечистые духи. Как поселятся в каком-нибудь органе, так и сотворяют в нем болезнь. Так что лечить нужно прежде всего духовными средствами. Какими, я перечислил. И в этом деле светские врачи, неверующие особенно, таким больным как я, нам не помощники. Простите, если обидел...

- Да ничего, - махнул тот рукой, - мы на больных не обижаемся. А что твой старец насчет тебя сказал?

- Он сказал, что не всегда нечистый дух вселяется в орган, бывает, он действует дистанционно. То есть симптомы есть, а болезни нет.

- Да, ребята, на ваших болезнях можно не одну диссертацию написать!

- Интересно, как вы станете все это объяснять по-научному? Придется, наверное, давать определение нечистому духу... Да и Евангелие цитировать. Там Спаситель много народу исцелил одним касанием или даже на расстоянии - только молитвой.

- Да, задачка, Андрей... Ладно, я подумаю. А пока, берегите себя. Вот ваш дом. Давайте помогу до постели дойти.

- Спасибо, я сам. Да не волнуйтесь, доктор! Не в первый же раз со мной такое. Полежу чуток, помолюсь и встану как в ни в чем не бывало. Прощайте.

Наконец, я поднялся по лестнице, зашел в квартиру, в комнату и остался один. Раз попущено мне заболеть, решил для себя, наверное, будет логичным прочитать житие великомученика и целителя Пантелеимона. Не вставая с постели, протянул руку к книжному шкафу и снял том "Четьи-минеи" святителя Димитрия Ростовского с закладкой, надписанной бабушкиной рукой: "вмч. Пантелеимон". Видимо, прилив бодрости, возбужденный чаем, закончился и, ввиду приближения отлива, я быстро, прочитал житие святого и обратно провалился в сумрачный вязкий омут.