Агнесса среди волков

Тут же мы обе в изнеможении повалились на диван. Теперь мы выдержим любую осаду, телефон здесь работает, а с балкона сюда перебраться они вряд ли решатся: слишком беззащитен был бы любой, кто отважился бы на это, в момент, когда он подвешен между балконом и лоджией. Постепенно дыхание успокаивалось, сердце мое вернулось к своему обычному ритму, как вдруг я услышала свист — он раздавался в соседней комнате, которая тоже относилась к номеру 311. Кто-то там ходил, светя себе фонариком, — дверь в прихожую была приоткрыта, и мы могли видеть какие-то тени. Мне показалось, что волосы у меня на голове встали дыбом, — такой меня пронзил ужас…

Виолетта почти бесшумно придвинулась ко мне и еле слышно шепнула на ухо:

— Ключ от этого номера был на связке…

Что делать? Через мгновение тот, второй, будет в этой комнате. Бежать опять на лоджию? Бесполезно. И тут меня осенило. Я схватила первую попавшуюся вещь — это была маленькая настольная лампа, светильник в виде керосинового фонаря, — выбежала на лоджию и с силой бросила в открытую дверь балкона соседнего номера. Раздался грохот, звон стекла, и, на наше счастье, крик Артема:

— Давай сюда! Эти б… здесь!

Сработало! В соседней комнате раздался топот, и приятель Артема выбежал из номера, чтобы помочь товарищу с нами разделаться. Я схватила Виолетту за руку, и мы выскочили в коридор почти вслед за ним, но направились не направо, как он, а налево — к лестнице, и побежали вниз.

Я хотела сначала выбежать наружу через первый этаж, но побоялась — было уже поздно, и входную дверь могли запереть. Поэтому я потащила Виолетту дальше, в подвал. Уже там, в его темной сырости, я вытащила свой фонарик — по счастью, я его не оставила в куртке, а заткнула за пояс.

— Куда теперь? — Голос Виолетты с трудом можно было узнать; она вдруг повисла на мне всей своей тяжестью. — Дай мне отдышаться!

— Мы сейчас выберемся через черный ход и уедем отсюда на моей машине — она стоит у дальних ворот. Но если ты хочешь немного передохнуть, то давай спрячемся сюда. — И я потащила ее в туннель. Мы прошли немного вглубь, чтобы нас не было видно, если паче чаяния нас начнут искать и здесь.

Я выключила фонарик; мы остались в полной темноте, но страха уже не было. Если мы дрожали, то не от ужаса, а от самых банальных холода и сырости — обе мы были без верхней одежды.

— А теперь рассказывай, — сказала я.

И она, запинаясь, начала рассказывать. Впрочем, я и так кое о чем догадалась — нетрудно было сложить в голове два плюс два — и она подтвердила мои догадки. Сегодня днем ей стало особенно тоскливо; Аргамакова в городе не было — он уехал на пару дней в Нижний, — а мой телефон не отвечал.

Она позвонила еще каким-то приятельницам, но у всех были свои дела. И она удрала от Вити, схватила такси и помчалась на Новый Арбат, где вошла в первый попавшийся бар. Было еще рано; она заказала себе рюмку коньяка и огляделась. Посетителей было мало, и первый человек, на которого упал ее взгляд, был Артем, глядевший на нее восхищенными глазами. Тогда она поняла, что ей вовсе не хочется напиваться, ей хочется любви и приключений. Через несколько минут симпатичный блондин уже сидел за ее столиком, они мило беседовали, но она пила только апельсиновый сок. Он пытался за ней ухаживать, но ей скоро надоела атмосфера бара, и она предложила поехать за город. Он слегка растерялся, но она сказала, что номер в пансионате под Звенигородом всегда в ее распоряжении, и они поехали — опять на такси. Естественно, таксист заломил дикую цену — сто баксов, — но Виолетта заявила, что она платит.

— Понимаешь, он мне так понравился, — с наивным бесстыдством заявила она, — у меня так давно не было ни нормального любовника, ни нормального секса…

Может, на нее подействовала работа с психоаналитиком? Впрочем, меня поразило другое: Вадим, скорее всего попал пальцем в небо, анализируя не только меня, но и ее, — никакого стремления к смерти я сегодня в ней что-то не заметила, наоборот, она так хотела жить, так боролась за жизнь, что дай Бог каждому здоровому. Хотя то, каким образом она очутилась в этой опасной ситуации, свидетельствовало о виктимном поведении — на психологическом языке это такое поведение жертвы, при котором она сама провоцирует преступника на преступление, — что тоже, конечно, далеко не нормально. Мало того, что хорошо одетая и ухоженная женщина, вся в драгоценностях, снимает в баре первого встречного она еще и демонстрирует, насколько она богата!

Но я отвлеклась, а Виолетта продолжала свой рассказ:

— После того как мы договорились ехать в Звенигород, он пошел кому-то звонить, но я не обратила на это внимание, как и на то, что он медлил, все придумывал какие-то предлоги, чтобы еще немного посидеть в баре. Когда мы приехали в «Кедр», я попросила ключи у женщины, сидевшей за стойкой, и она их мне дала — она меня запомнила. (Как будто Виолетту можно забыть!) Мы поднялись, и он сказал, что пойдет в бар, купит бутылку шампанского и шоколадку. Я попросила еще апельсинового сока, я хотела быть трезвой как стеклышко! А сама пошла в ванную комнату — как ни странно, горячая вода была. Меня спасло то, что я забыла вытащить из сумочки косметичку и хотела вернуться за ней в комнату, не выключив душ. Я услышала голоса и остановилась на пороге ванной. Представляешь мой ужас, когда я услышала, как они обсуждают, достаточно ли будет клофелина или для верности стоит меня придушить. Я вернулась в душ и долго мылась, соображая, что же мне делать. Я решила, что безопаснее всего будет разыграть из себя пьяную, а там посмотрим. Когда я вернулась, то несла какую-то чушь и слегка шаталась. Артем был один, и он ждал меня: шампанское было уже разлито по бокалам, и свой он держал в руке. Подойдя к нему, я неловко пошатнулась, опрокинув при этом столик, и все попадало на пол. Я глупо рассмеялась и потребовала еще шампанского. Он нахмурился, но послушно вышел. Я боялась, что вместо шампанского он войдет со своим сообщником, но терять мне было нечего. Его самого я не боялась: с таким хлюпиком я бы справилась. Как только он вышел, я кинулась к телефону, но смогла дозвониться только до тебя. Он вернулся раньше, чем я ожидала, и, по-моему, слышал, как я говорила по телефону. Я решила, что выиграть время я могу только одним способом, — в темноте ее лица не было видно, но я чувствовала, что она довольно улыбается, — я буквально опрокинула его на постель.

— Ну и как он?

— Что? А, в этом смысле? Но ведь он же профессионал, значит, обязан быть на высоте… Но я решила тянуть время всеми возможными способами и готова была сама его насиловать хоть несколько часов подряд. Бриллианты свои я сняла и небрежно бросила на тумбочку — совсем не хотелось из-за каких-то побрякушек оставаться без ушей и пальцев. Через несколько минут их там уже не было. В конце концов, думала я, может, ему достаточно будет драгоценностей и денег? Не выпускал из рук он и связку ключей, но я же была пьяная, я ничего не замечала! Периодически он предлагал мне выпить, но я старалась либо опрокинуть свою рюмку, либо взять его. Конечно, лучше всего было бы подсунуть бокал с клофелином ему самому, но это мне не удалось… А впрочем, может быть, клофелин был на этот раз в соке, я не знаю. Наконец он встал, пошел в ванную, потом оделся и сидел молча, явно чего-то ждал. Я несла всякий вздор и тоже ждала — знала, что ты меня не оставишь, но я все-таки ожидала увидеть мужчин. Ты молодец, Агнесса. Если бы не ты, меня к этому времени скорее всего не было бы в живых.

— Ты здорово преувеличиваешь. К тому же успокаиваться еще рано. Как ты думаешь, что нам сейчас лучше сделать — выйти отсюда и попытаться добраться до машины или прятаться здесь до тех пор, пока к нам не придут на выручку?

Этот вопрос крутился в моей голове все то время, пока она говорила. Мне самой больше всего хотелось выбраться из подвала и через заросший деревьями темный двор добежать до машины, чтобы с триумфом отсюда укатить, и пусть потом Юра или Сергей Крутиков попробуют мне что-нибудь сказать, — ведь победителей не судят! К тому же в таком варианте все должно решиться очень быстро, а я не люблю ждать. Но у этого плана было два существенных недостатка. Во-первых, Артем и его сутенер могли перехватить нас во дворе, и, во-вторых, судя по всему, сутенер приехал на машине, иначе было бы непонятно, каким образом он тут объявился так скоро. Если они за нами погонятся на автомобиле, то едва ли у нас будут шансы от них удрать. Мой «москвичок», к сожалению, вряд ли выиграет гонку даже у обычного «жигуленка» — по прямой я еще выжму из него сто двадцать километров в час, но на Звенигородском шоссе, особенно на отрезке до станции, масса крутых поворотов, закрытых подъемов и спусков, а разгоняемся мы, к сожалению, медленно. Конечно, можно попробовать снова подняться по лестнице — по другой лестнице, в правом крыле здания, — до пятого этажа и попросить защиты у поселившихся там спортсменов. Но нас могут перехватить злодеи. Рассчитывать же на персонал пансионата или отдыхающих нечего — с того момента, как я открыла калитку и вошла на территорию, я не видела и не слышала ни одной живой души, не считая, конечно, жиголо и его сообщника. Нет, лучше не рисковать, а остаться здесь, в относительной безопасности, но заодно и в холоде.