Проклятие иеремитов

Счастье?! Да, счастье. Но оно слишком хрупко. Алексей испугался. Любой каприз судьбы может его разрушить. Следопыт не хотел о том даже думать, но навязчивая мысль пристала как банный лист. Великий герцог в сердцах сплюнул. Благо Кайдлтхэ не видела. Но, кто знает, наверняка почувствовала перемену настроения спутника, только молчит, не хочет лезть в душу.

Незаметно подкрались сумерки. Тучи вновь затянули небо, опять заморосил надоедливый дождь. Д’айдрэ придержала лошадь и поравнялась с великим герцогом.

– Помнишь трактир у дороги к деревне Осбара? – спросила девушка.

– Как не помнить, – живо отозвался следопыт. – Там нас едва не отравили, а ты зарубила двух агентов гильдии.

– Верно. Скоро перекрёсток. Свернём. В харчевне и заночуем. Если краснорожие его в щепки не разнесли.

– Смотри, напророчишь.

Кайдлтхэ не ответила, только сжала пятками бока лошади и вырвалась вперёд. Алексей предался сладким мечтам о скором отдыхе, сытном ужине и постели. Пусть и остались у него о корчме не самые приятные воспоминания, но лучше ночевать под крышей, а тушёное или жареное мясо куда предпочтительней солонины. Да и хозяин наверняка подсуетится, попотчует гостей всякими разносолами – этот подлец и трус перед Кайдлтхэ в неоплатном долгу. И всё сложится самым чудесным образом, если, конечно, слова, обронённые девушкой, так и останутся словами.

Вот и знакомый перекрёсток. Д’айдрэ свернула направо. Здесь путникам тогда повстречались двое агентов гильдии. Оба сейчас мертвы. А где-то поблизости, у опушки, остался непогребённый труп краснорожего. Следопыт пожалел о том, что не забрал оружие избавителя. Да и доспехи следовало бы изучить. По прочности они превосходят тариалд. Пришельцы из мира ночи наверняка знали толк в подобных делах.

Алексей на минуту представил, как стягивает латы с опухшего мертвеца. От этой мысли попаданца передёрнуло. На миг даже показалось, что он чувствует смрад разлагающейся плоти.

Внезапно великого герцога охватило чувство неясной тревоги. Возможно, причиной тому стали дурные воспоминания, а может, вновь обострился дар предвидения. Этому волнению он не находил рационального объяснения. Что означает возникшее беспокойство? Близкую опасность, засаду?

Ноздри Алексея уловили приторный запах гари. Кайдлтхэ напряглась. Она тоже почувствовала что-то странное, противоестественное. Глаза её сделались жёлтыми, как два топаза. Опасения д’айдрэ оправдались лишь отчасти. Никто не караулил путников у тракта. Не увидели они ни лошадей, ни сытых и пьяных посетителей, ни прислуги, ни самой харчевни. От кабака осталась только куча чёрных головешек. Корчма выгорела дотла.

Всадники остановились у пепелища. Кайдлтхэ решила осмотреть пожарище. Ни живых, ни мёртвых. Лишь битые горшки да бутылки. Многие из них под действием огня потеряли изначальную форму и напоминали огромные куски оплавленного воска. Там и сям валялись остатки железной утвари: ножи, топор с треснувшим обухом, ухват, толстые кованые гвозди, скобы, обручи от бочек и прочий хлам.

К счастью, колодец остался нетронутым. Возможно, в суматохе краснорожие его не заметили. Кайдлтхэ без опаски напоила лошадей, но фляги наполнять не стала.

– Не повезло нам с ночлегом, Аль, – с досадой в голосе сказала д’айдрэ.

– Знаешь, мне как-то здесь оставаться не хочется. Гарь так и шибает в нос. И тишина какая-то чёрная. Только ветер шумит в ветвях, словно шепчет о скорой смерти. Надо убираться отсюда. Да поскорей.

– Верно. Лучше остановиться на перекрёстке.

– Давай поторопимся.

Кайдлтхэ улыбнулась, и глаза её вспыхнули голубым светом. Девушка ловко вскочила в седло, пришпорила лошадь и выскочила на дорогу. Алексей, как всегда, едва поспевал за напарницей.

Уже в пути следопыт вспомнил старого Осбара. Его деревня рядом, до неё рукой подать. Почему бы там не переночевать? Но, подумав, отказался от столь соблазнительной на первый взгляд идеи. Не стоило ворошить прошлое и бередить раны. Кайдлтхэ только недавно пришла в себя после пиратского плена, и напоминать ей об унижениях неволи не стоило. Да и сам он относился к отставному вояке неоднозначно. Именно по его глупости путники угодили в лапы Кровавого Топора.

Д’айдрэ перешла на рысь, а вскоре и вовсе остановилась у обочины тракта. Место для ночлега она посчитала подходящим. По крайней мере, выискивать иное времени не осталось. Солнце скрылось за горизонтом, на лесной дороге воцарились сумерки. Вот-вот ночь вступит в свои права.

Всадники спешились, привязали лошадей и принялись разводить костёр. Ночи нынче холодные. Путешественники порядком устали, а потому с ужином расправились быстро и без лишних разговоров улеглись спать. Алексей обнял Кайдлтхэ, прижался к ней всем телом, уткнулся лицом в её густые белоснежные волосы. Пахли они лесными травами, и от этого запаха голова великого герцога пошла кругом. Он медленно проваливался в бездну, утопал в омуте тайных желаний. Он мечтал не только об объятиях, но силы покинули его.

Новый день мало чем отличался от множества предыдущих. Всё тот же безлюдный тракт, всё та же гнетущая тишина. Иногда великий герцог представлял Дэорум полностью вымершим. Та пустота рождала мысли о собственной беспомощности и невозможности изменить ход событий. И всё же он, Алексей, приложил руку к уничтожению Айльтмэрда, сумасшедшего фанатика, возомнившего себя равным богам. А если так, то и он, пришелец из далёкого прошлого, чего-то да стоит. Но остались гильдия, краснорожие, Моридор…

Вечером путешественники увидели у дороги деревеньку в шесть дворов и решили остановиться у какого-нибудь сердобольного хозяина. Да только ничего из этой затеи не вышло. При появлении двух вооружённых до зубов всадников местные крестьяне попрятались в избах, закрыли ставни, заперли двери на засовы. Ни увещевания, ни посулы не смягчили сердца земледельцев. Они даже не стали вступать в переговоры. Алексею показалась, что деревня населена глухонемыми.

Такой холодный, почти враждебный приём не мог не насторожить. Вне всяких сомнений, жители сурового лесного края не отличались открытостью и хлебосольством. Жизнь приучила их видеть в чужаке врага. А уж тем более в д’айдрэ, ведь даже в южных благополучных землях с сильной имперской властью первородные пользовались дурной славой. Здесь же, где дыхание севера чувствовалось особо остро, где дикое зверьё, разбойник и всякий гулящий человек ежедневно угрожал аборигенам, нравы отличались простотой и суровостью. Но всё же могли хотя бы словом перекинуться или попросту послать к хорсу. Как ни ломал себе голову Алексей над этой странностью, а всё сводилось к тому, что здешний народ чем-то всерьёз напуган. Возможно, нападением краснорожих. Но ни Кайдлтхэ, ни следопыт никак не походили на беспощадных избавителей. Разгадку необычного поведения попаданец решил оставить на ближайшее будущее. Куда больше его сейчас занимала мысль о ночлеге.

Д’айдрэ спешилась у тракта недалеко от околицы. Пользуясь тем, что поселение обезлюдело, набрала воды из колодца и напоила лошадей. Алексей ужинал без всякого аппетита, больше по привычке. Сон долго не шёл к нему. Следопыт порядком замёрз. Даже костёр не помог. Закутался в плащ, прижался к д’айдрэ, но холод не отступал. Вновь великий герцог задумался о скором конце лета и близости зимы. Приключениям и путешествию не видно конца, а спать под открытым небом он не испытывал никакого желания. В возвращение назад в фиолетовый замок, равно как и в родную девятиэтажку, он давно не верил. Пора обжиться в новом мире, пустить корни, найти жильё, чтобы хоть как-то перезимовать. Решил днём переговорить с Кайдлтхэ. Но, судя по её целеустремлённости, одержимости и неразговорчивости, она не хотела общаться. По крайней мере, до поимки убийц Элидирга.

Мысли о будущем, как и долгая дорога, утомили следопыта, и он всё же сомкнул глаза, но выспаться толком так и не удалось. Дрожа и стуча зубами, он вылез из-под плаща и в который раз мысленно поблагодарил Кайдлтхэ за то, что она приобрела для него стёганый поддоспешник.