Страница 16 из 20
Однако для людей своего круга княгиня делала немало добра. Британский офицер А. Джеймс, посетивший Кореиз в 1829 г., увидел в саду высокую статную даму с благородным лицом. «Вскоре я убедился, что о ее блестящем уме не следует судить по необычному внешнему виду (на голове у нее была мужская фуражка), – писал он. – Княгиня оказалась одной из самых умных женщин, с кем мне доводилось беседовать. Она говорила о европейской политике, о возрастающей опасности войны и, наконец, о литературе»[62]. В доме княгини была собрана богатая библиотека, сюда приходили газеты, журналы, поддерживалась регулярная почтовая связь[63].
Владелица Кореиза скончалась в 1838 г. и была погребена в склепе построенной ею церкви. После нее имением владела по завещанию пожизненно баронесса Беркгейм, потом оно должно было перейти к Мещерским. На территории сада А.С. Голицына построила дом для своей сестры княгини Софьи Сергеевны Мещерской и ее детей. В качестве приданого ее дочери Марии Ивановны он оказался в руках ее зятя Ивана Николаевича Гончарова, брата Натальи Николаевны, жены А.С. Пушкина. Далее огромное имение дробится между наследниками, распродается по частям. В 1867 г. Гончаров уступил свою часть земли вместе с домом генерал-адъютанту Его Величества, участнику первой обороны Севастополя графу Феликсу Николаевичу Сумарокову-Эльстону. В конце 1880 гг. в доме под скалой недолго жил и вскоре там скончался родоначальник династии «тверских» Морозовых – Тимофей Морозов. В 1890 г. граф выкупил дачу и земли винодела Морозова – все, что осталось от когда-то обширного и доходного имения Голицыной. Так во второй половине XIX в. благоустроенное и богатое поместье в Кореизе становится собственностью семьи Юсуповых. При них оно подверглось основательной перестройке.
Глава II
Спутники кн. Голицыной и их судьба в Крыму
Жюльетта Беркгейм – соратница и секретарь княгини, ее «Второе я». М.С. Воронцов и проблемы виноделия в Крыму. Барон Беркгейм – ученый-винодел. Его письма М.С. Воронцову. Барон Беркгейм и его эксперименты в Ай-Даниле. Семейные отношения четы Беркгейм – домыслы и факты. Новые опыты в Мухалатке, кончина и романтический памятник. Семейство Маурер и архитектор Эшлиман. Канонисса Жакмар. Графиня де Гаме или Жанна де Ла Мотт?
В целом из писем А.С. Голицыной к М.С. Воронцову и ее сподвижницы Жюльетты Беркгейм к Раевскому мы знакомимся с кругом общения княгини. В них воскресает образ Южного берега самой начальной стадии его обустройства, и появляется целый ряд действующих лиц, известных и полузабытых. Главным образом это дамы высшего петербургского круга, связанные между собой узами близкого и дальнего родства, образованные и религиозные. Им будут посвящены отдельные главы.
Однако в момент переселения окружение княгини было достаточно пестрым и о нем известно немного. Письма знакомят нас с отдельными лицами из ближайшего окружения княгини, одни были ее спутниками по переселению, как баронесса Крюденер, ее верная спутница девица Маурер, ее дочь с мужем – барон и баронесса Беркгейм, графиня де Гаше; другие примкнули к ней уже в Крыму – канонисса Жакмар, семейство Маурер и архитектор Эшлиман. О них поговорим более подробно.
Жюльетта Беркгейм – соратница и секретарь княгини, ее «Второе я»
Умная, властная, острая на язык княгиня прекрасно владела пером в литературном смысле, но почерк ее становился все менее разборчивым, и поэтому она предпочитала диктовать свои многочисленные письма подруге и наперснице, баронессе Жюльетте Беркгейм. Большая часть писем написаны рукой баронессы, которую княгиня уполномочила писать от имени их обеих, правда иногда с собственноручной припиской. Об этом прямо говорится в следующем письме Н.Н. Раевскому-младшему за март-апрель 1937 г., Кореиз:
«Прежде всего, м-м Баронесса и м-м Княгиня – это одно. Обе они составляют целостное и почти совершенное существо, и если одна любит вас, то и другая тоже»[64].
Это письмо – прямое свидетельство того, как сама княгиня объясняла свои отношения с дочерью баронессы Крюденер. Возможно, в их основе лежало некое мистическое переживание. «Я посетила небо, и земля исчезла у меня из-под ног», – писала баронесса Крюденер. Дочь умершей подруги Жюльетта Беркгейм, возможно, заменила Анне Сергеевне обеих. Другое объяснение можно найти в одном из высказываний Крюденер: «Один из самых удивительных из выдающихся людей, Сведенборг, верил, что существа, которые сильно любили друг друга здесь, в этой жизни, после смерти сливаются, образуя вместе одного ангела: прекрасная мысль!»[65].
Однако отношения Голицыной и дочери покойной Крюденер были для многих непонятны. Окружающие недоумевали, почему молодая баронесса не последовала за мужем, винодельческие эксперименты которого увлекали его то в Ай-Даниль, то в Мухалатку, а осталась жить с княгиней в Кореизе. Источник наших сведений – воспоминания Каролины Эшлиман, дочери архитектора-швейцарца Карла Эшлимана, который прибыл в Кореиз, сопровождая молодого маркиза Ошандо, был обласкан княгиней, рекомендован ею Воронцову. Дочка архитектора сама княгиню при жизни не застала, она делилась своими воспоминаниями, находясь уже в глубоко преклонном возрасте, и, следовательно, пересказывала то, что слышала от других. Так, по ее словам, современники отмечали, что Жюльетта и ее муж были молоды и очень хороши собой: оба белокурые, высокие, стройные, они вызывали симпатию у окружающих. Через некоторое время после переезда в Крым барон должен был уехать за границу на несколько месяцев. В это время княгиня А.С. Голицына подружилась с молодой женщиной, и, когда барон вернулся, дома жены он не застал, та была в полной зависимости от княгини, жила в ее доме и виделась с мужем только при свидетелях. «Никто не мог понять ее связи с Голицыной, тем более что баронесса была очень доброй и любила своего мужа. Когда барон заболел, Жюльетта поспешила к нему, но с княгиней».
Действительно, отношения супругов и княгини обросли слухами, и только теперь благодаря письмам и означенным на них датам можно внести некоторую ясность в жизнь супругов Беркгейм на крымской земле.
Прежде всего супруги Беркгейм подружились с княгиней Голицыной еще в Петербурге, вместе с ней перенесли все тяготы путешествия на знаменитой барке, горечь утраты баронессы Крюденер (матери Жюльетты), трудности обустройства на «неведомом» тогда побережье; вместе принялись ее обрабатывать, сажая виноградники, вместе начинали свою жизнь в Кореизе. Но спустя несколько лет пути супругов разошлись. Барон всерьез увлекся проблемой виноградарства и виноделия. Для Воронцова, не щадившего сил и средств для ее решения, это являлось проблемой государственного масштаба. Проблема состояла в том, чтобы привить лучшие сорта винограда на новой почве и создать вино, способное конкурировать с зарубежными винами. А это оказалось совсем непростым делом.
Поэтому дальнейшее изложение судьбы супругов Беркгейм и причин их дальнейшего раздельного проживания мы предварим небольшим предисловием о проблемах виноделия в Крыму и участии барона Беркгейма в ее решении.
М.С. Воронцов и проблемы виноделия в Крыму
Сегодня кажется, что виноградники на склонах крымских гор дошли до нас чуть ли не со времен Античности. Между тем именно граф Воронцов, оценив все преимущества здешнего климата, содействовал зарождению и развитию крымского виноградарства. Он выписал саженцы всех сортов винограда из Франции, Германии, Испании и, пригласив иностранных специалистов, поставил перед ними задачу – выявить те, которые лучше приживутся и смогут давать необходимые урожаи. Кропотливая селекционная работа велась годами. Но Воронцов с непоколебимым упорством продолжал задуманное. В первую очередь он засадил виноградниками собственные участки земли, которые приобретал в Крыму. Один тот факт, что знаменитый дворцовый комплекс в Алупке был в немалой степени построен на деньги, вырученные Воронцовым от продажи собственного вина, красноречиво говорит о недюжинной коммерческой хватке Михаила Семеновича.
62
Александер Дж. Россия глазами иностранца: Пер. с англ. – М., 2008. – С. 177.
63
Книги, упомянутые в переписке, дают представление о круге чтения: Луи-Эме Мартен (1781–1847), друг и почитатель Бернардена де Сен-Пьера и издатель его сочинений, автор произведений духовно-нравственных, литературных, критических, драматических и иных. Баронесса Беркгейм имеет в виду, вероятно, изданную в 1835 г. «Книгу сердца, или Беседы мудрецов всех времен о дружбе» (Louis-Aimé Martin. Livre du Coeur ou entretiens des sages de tous les temps sur l'amitié).
Сочинение испанского государственного деятеля и экономиста Don Pablo-Antonio-Jose Olavides (1725–1803): «El Evangelio en Triunfo», написанное им во время пребывания его во Франции, переведенное на французский язык под заглавием «Le Triomphe de l'Evangile, ou memoire d'un homme de monde revenu des erreures du philosophisme moderne»; оно пользовалось большим успехом, было издано в Лионе в 1805 г. (4 т.), в 1821 г. (3 т.) и в 1835 г. (4 т.). Оно было переведено на русский язык А.Ф. Лабзиным и издано под заглавием: «Торжество Евангелия, или Записки светского человека, обратившегося от заблуждений новой философии, сочинение, в котором победоносным образом поражаются лжемудрствования неверия и в коем доказывается истина Христианской веры. Переведено с испанского на французский с 7-го издания, а с французского на Российский». – СПб., 1821–1822, 4 ч.
Искусство сверять даты (L'art de verifier les dates depuis la naissance de Jesus-Christ). Книги с таким названием y меня нет, но что касается дат, есть <Хронологическая Таблица> Лангле (Nicolas Lenglet-Dufresnoy, 1674–1755, Tablettes chronologiques de l'histoire universelle, 2 T., 1744) и <Картина революций в Европе от краха Римской империи до наших дней> де Коша (Christophe-Guillaume de Koch, 1737–1813. Tableau des revolutions de l'Europe depuis le bouleversement de l'empire Romain en Occident jusqu'à nos jours, 1813, 4 T.).
64
Архив Раевских. Издание П.М. Раевского. Ред. и прим. Б.Л. Модзалевского. – Т. 2. – СПб., 1909. – С. 340.
65
Jacob P.L. bibliophile. Madame de Krudener. Ses lettres et ses ouvrages inédits. – P., 1880. – P. 263–273.