Страница 17 из 20
Однако и здесь ему приходилось «переломить тенденцию», уже сложившуюся к началу XIX в. Согласно ей, наиболее ценными для виноградарства считались «земли первой степени» – долины судакского побережья, северные склоны Крымских гор по рекам Бельбек, Кача, а земли Южного берега Крыма расценивались ниже, как каменистые, сухие, страдавшие от недостатка орошения. «Но вина, вывозимые из Крыма, – пишет Дюбуа де Монпере в своем критическом обзоре состояния крымского виноделия, – находили спрос только среди народа, а зажиточные слои, привычные к винам Сотерна, Бордо, Венгрии, Рейна, не находили ничего привлекательного в продукции Судака и Качи, где виноградники, орошаемые по греческому и татарскому способу, дают, соответственно, водянистое слабое вино, без крепости и стойкости… Впрочем, отсутствие особых стараний в их приготовлении во многом объясняет их посредственные качества. Надо было произвести полную революцию в культуре виноделия, чтобы привести ее в состояние, когда она смогла бы успешно соперничать с зарубежной продукцией»[66].
Такую революцию и попытался произвести Михаил Семенович Воронцов, новороссийский генерал-губернатор и полномочный наместник Бессарабской области. Он отдавал предпочтение Южному берегу Крыма и считал его более перспективным для виноградарства и виноделия, чем судакские долины. Его взгляды разделял и директор Ботанического сада Н.А. Гартвис, в коллекции которого уже насчитывалось около 300 наименований сортов винограда, но производственные насаждения, как и при Стевене, не расширялись. Н.А. Гартвис обращается к Воронцову с Докладной запиской, в которой указывает на необходимость создания образцово-показательного заведения и училища при нем для развития промышленного виноградарства в Крыму.
Получив разрешение императора Николая I на создание образцового казенного виноградника, в 1828 г. в целях поощрения виноградарства на Южном берегу Крыма М.С. Воронцов приказал отрезать у Никитского ботанического сада часть неиспользуемых им земель и раздать по пять-семь десятин помещикам, желающим завести виноградники. Сад обязан был обеспечить их посадочным материалом. После того как Н. Гартвис лично удостоверял, что виноградники засажены по всем установленным правилам, они переходили в вечное и потомственное владение. Это был один из путей заселения пустующих земель. За десять лет от территории Никитского ботанического сада были отрезаны и розданы новым землевладельцам 277 десятин земли. В первые годы виноградные саженцы и черенки выдавались главным образом бесплатно или продавались по очень низким ценам. А вскоре после возникновения Магарачское опытное заведение и училище виноделия становятся источником научных знаний, распространения высокоценных лоз и профессиональных кадров на юге России.
Сочувствуя трудам Гартвиса, кн. Голицына пишет Воронцову в письме от 18 июня 1828 г.:
«Ах, если бы среди этих миллион[ных трат] вы смогли выделить тысячу в год для славного и неутомимого Гартвиса![67]. Г-н графу он этого заслуживает. Никита (Ботанический сад) уже имеет самую прекрасную в Европе коллекцию всех видов винограда, питомник маслину доступный всем владельцам, желающим создавать обширные плантации. Этот бедный человек трудится днем и ночью для блага побережья, но не имеет времени, чтобы возделать свой клочок земли для себя, так как его жалованья недостаточно для содержания семьи. Заявляю вам, что пенсион в 1500 руб. за Никит[ский сад] меня возмущает… Дорогой граф, добейтесь же чего-нибудь для того, кто так хорошо понимает ваши идеи и кто отнюдь не жертвует ботанике вещами столь необходимыми, как виноград и маслины»[68].
Действительно, крупное виноградо-винодельческое производство, потеряв связь с прошлым, без традиций и многовекового опыта, начинает возрождаться силами любителей, не щадивших для него средств и не ставивших на первый план коммерческую выгоду. И конечно же, наиболее значимым примером был граф М.С. Воронцов. В своих имениях Алупка, Массандра, Ай-Даниль и Гурзуф он посадил множество сортов винограда, строил подвалы для вина, производил закупки винограда у мелких землевладельцев и крестьян, не имевших своих подвалов и дорогого винодельческого оборудования. Вина из покупных гроздей не смешивались с винами собственных садов и продавались под маркой «Выдержанные в подвалах Воронцова». Неперспективные вина перекуривались на водку и назывались «Воронцовская старка».
Вслед за Воронцовым Дюбуа ставит имена кн. Голицыной и барона Беркгейма. «В 1826 г. граф Воронцов заложил первый виноградник в Ай-Даниле, где в 1834 г. имелось 72 тыс. лоз. Княгиня А.С. Голицына и барон Беркгейм заложили виноградники примерно в то же время. Так был дан первый толчок, и понадобилось бы немало страницу чтобы перечислить все новые насаждения, возникшие как по волшебству вдоль побережья», – писал Дюбуа де Монпере[69].
Рядом с Воронцовым, в числе тех, кто не ставил на первый план коммерческую выгоду в стремлении создать сорта вин, не уступавших зарубежным, следует поставить имена кн. Голицыной и барона Беркгейма. Поскольку о последнем известно крайне мало, постараемся восполнить этот пробел.
Барон Беркгейм – ученый-винодел. Его письма М.С. Воронцову
Беркгейм Франц Христианович (1775–1836), барон, камергер Королевско-Баварской службы, служил в Майнце полицейским генерал-комиссаром. В 1814 г. он познакомился с баронессой Крюденер в Страсбурге, оставил службу и стал ее постоянным спутником и помощником в ее религиозно-проповеднической деятельности, а летом 1815 г. женился на ее дочери Жюльетте. При посредстве князя А.Н. Голицына (см. гл. 3) Беркгейм 2 ноября 1819 г. был принят из камергеров Королевско-Баварской службы, по Высочайшему указу, в русскую службу с чином статского советника и причислен в ведомство Министерства духовных дел и народного просвещения, а по увольнении князя Голицына от управления министерством был переведен им в ведомство Почтового департамента, при котором и состоял до самой смерти, не неся никаких служебных обязанностей, но исправно получая жалованье даже после переселения своего в 1824 г. в Крым (Рус. Архив, 1905 г. кн. 111, с. 440). Здесь купил он себе имение, развел виноградники, и с 14 февраля 1829 г. состоял членом Общества сельского хозяйства Южной России.
Княгиня и чета Беркгейм вначале поселились вместе, в Кореизе, и вместе же занялись виноградарством. Это подтверждают его письма М.С. Воронцову с 1828 по 1832 гг., отправленные из Кореиза. В них он описывает первые результаты своих опытов.
Из письма Воронцову, отправленного 29 марта 1828 г., следует, что он уже получил от Воронцова участок на землях Ай-Даниля, называя его Данилова гора, что из выращенного там винограда получено красное вино, высокие качества которого засвидетельствованы знатоками и, наконец, что опыт производства такого вина может быть распространен и на виноградники Воронцова, расположенные по соседству.
«Я сознаю, что ваше время драгоценно, но знаю также вашу готовность никогда не терять из виду обитателей Побережья, как и прогресс той промышленности, которую вы там создали. Поэтому не могу удержаться, чтобы не изложить Вашему Превосходительству подробности счастливого результата, полученного мной в культуре виноделия.
Будучи убежден в том, что Фельдман, прошедший школу в Бургундии и на берегах Рейна, в совершенстве владеет искусством приготовления красного вина, я поручил его заботам мой совсем небольшой виноградник с сортами Асманхаузен и Бургиньон на Даниловой горе (no-рус.). Когда г-да де Серр и Гартвис были в Кореизе у Княгини, им была подана бутылка моего красного вина, происходящая якобы из Судака.
66
Дюбуа де Монпере Фр. Путешествие в Крым / Пер. с франц. Т.М. Фадеевой. – Симферополь, 2009. – С. 100. Прим.: Читайте в Die Reise durch Taurien Муравьева-Апостола, с. 164, его критические замечания о культуре виноделия и винах в Крыму. Сравните их с критикой маркиза де Кастельно в его Histoire de la Nouvelle-Russie, III. P. 290.
67
Гартвис Николай Андреевич фон (1791–1860) – ботаник, садовод, директор Никитского ботанического сада с 1827 г.
68
РГАДА. Ф. 1261, О. 3, е/х 1335. Л. 25–26.
69
Дюбуа де Монпере. Указ. соч. – С. 102.