Страница 5 из 17
– Спокойной ночи, – сказала себе Николь, укладываясь в постель. – Говорят, если спишь на новом месте, то непременно приснится жених. А уж если сон снится в ночь перед Рождеством, то он обязательно сбудется. Что ж, проверим.
Николь блаженно растянулась на мягкой кровати и моментально уснула…
Порыв ветра задул свечи, стоящие в изголовье. Комната погрузилась во мрак.
– Ни-и-коль, – послышался сдавленный крик. – Помоги мне, Ни-и-коль.
Она встрепенулась, широко открыла глаза и увидела узкий лучик света, проникающий в приоткрытую дверь.
– Скорее, Ни-и-коль, скорее, – голос звучал требовательней и громче.
Николь вскочила с кровати и выбежала в длинный коридор, в конце которого стоял человек, призывно размахивая руками.
– Сюда, сюда, скорее.
Николь побежала быстрее, чувствуя, как стынут босые ноги, а от них холод медленно проникает во все тело, сковывая движения.
– Что случилось? – испуганно спросила она, подбежав к человеку, лицо которого ей никак не удавалось разглядеть.
– Он зовет вас, – послышалось в ответ.
– Кто? – удивилась Николь.
– Питер.
– Питер? Но мы ведь едва знакомы, – проговорила Николь. – Почему он зовет меня?
– Он умирает, и хочет видеть вас, потому что в замке никого кроме вас нет. Идите же скорее, – взволнованно проговорил человек.
– Умирает, но… – прошептала Николь, чувствуя, как подкосились ноги.
Человек распахнул двери, подтолкнув Николь в комнату, где на высоком постаменте стоял стеклянный саркофаг, окруженный свечами. Николь сделала несколько шагов и остановилась, страшась увидеть искаженное гримасой смерти и без того уродливое лицо Питера Палмера. Но в стеклянном гробу лежал вовсе не уродливый старик, а юноша, похожий на рыцаря Лоэнгрина.
– Кто это? – прошептала Николь.
Юноша приподнялся и проговорил, едва шевеля губами:
– Вы пришли, какое счастье. Я уже не надеялся, что увижу вас наяву. Но вот увидел, и теперь могу спокойно умирать…
– Умирать? Но почему? Зачем? – воскликнула Николь, подбежав к стеклянному саркофагу.
– Таков неизбежный конец всех живущих во вселенной, – проговорил он, опуская голову на подушку. – Прощайте, Николь.
– Нет! – воскликнула Николь, протянув вперед руки, желая прикоснуться к темным волосам юноши, но руки уперлись в холодную крышку саркофага.
– Нет, нет, нет, – закричала Николь, забарабанив по холодному стеклу кулачками.
– Выпустите меня! – закричал юноша, забарабанив по стеклянной крышке изнутри.
– Тише, тише, – тронул Николь за плечо человек, приведший ее сюда. – Не кричите, фройлен Николь. Это всего лишь сон. Вы видите сон Питера Палмера. Смотрите внимательно, что произойдет потом.
– Сон? – не поверила Николь, пытаясь заглянуть в глаза человеку, но снова не смогла увидеть его лица.
– Тише, – прошептал человек. – Смотрите.
Николь повернула голову к саркофагу, но его уже не было. Теперь на его месте стояла большая дубовая кровать, на которой сидел темноволосый юноша, похожий на Лоэнгрина, и вытирал влажный лоб белым кружевным платком.
– Я умираю от любви к таинственной незнакомке, – раскачиваясь из стороны в сторону, проговорил он. – Если эта девушка не плод моей фантазии, то я непременно должен увидеть ее. Увидеть, увидеть, увидеть…
– Питер, – прошептала Николь. – Питер.
– Вы?! – воскликнул он, подавшись вперед.
В тот же миг комната превратилась в цветущую аллею, на которой стояли, прижавшись друг к другу, юноша и девушка. Николь не смогла разглядеть их лиц. Холод, сковывающий ее тело, добрался до сознания и парализовал его.
– Пора вставать, фройлен, уже утро, – стукнув в дверь, громко сказал привратник.
Николь открыла глаза, улыбнулась солнечному свету, легко поднялась с постели и замерла перед окном, любуясь высокими горами, глубоким ущельем и стремительным, пенным потоком.
– Уже утро, фройлен, – вновь стукнув в дверь, проговорил привратник чуть громче.
– Ах, как вы несносны, господин управляющий, – тихо проговорила Николь и, повысив голос, сказала: – Я уже встала. Буду готова через десять минут.
Гюстав принес Николь горячий завтрак, извинившись за то, что господин Палмер не может составить ей компанию, неотложные дела заставили его покинуть замок чуть свет.
– Надеюсь, господин Палмер вернется к ужину, – улыбнулась Николь. – Мне бы не хотелось встречать Рождество в одиночестве.
– В одиночестве вы не останетесь, – заверил ее Гюстав. – Вечером в замке будет множество гостей.
– Множество гостей? – испугалась Николь. – Тогда мне придется сидеть в своей комнате.
– Почему? Неужели вы не любите веселые компании? Вы же так молоды, красивы и совсем не похожи на пуританку, – проговорил Гюстав, подмигнув Николь.
– Дело в том, что кроме этого свитера и джинсов у меня ничегошеньки нет, – развела руками Николь.
– О, эта проблема решается очень легко, – успокоил ее Гюстав. – У нас в замке столько театральных костюмов времен короля Людвига, сколько нет ни в одном театре. В прежние времена здесь разыгрывались удивительные спектакли, героями которых становились гости короля. Они примеривали на себя разные костюмы, разные роли, разные характеры. Застенчивому человеку хотелось стать выскочкой, скупому – щедрым, доброму – злым, вельможе – простолюдином, а порядочному – пройдохой. Были даже случаи, когда женщины примеряли мужские наряды, а мужчины надевали кринолины, корсеты, парики. Так что вы, фройлен Николь, сможете выбрать любой наряд по своему вкусу.
– Спасибо вам, добрый Гюстав, – улыбнулась Николь. – Только вот не буду ли я выглядеть нелепо в наряде от короля Людвига?
– Знаете, что я вам скажу, – чуть подавшись вперед, проговорил Гюстав. – Не стоит забивать себе голову тем, что подумают или скажут о вас другие, потому что никто из них не скажет вам правды. Одни будут расхваливать вас, радуясь вашему унижению. Другие из зависти будут ругать вас. Правда же останется посредине.
– И как я ее узнаю?
– Ваше сердце подскажет вам, что есть истина, – улыбнулся Гюстав. – Главное, чтобы вы сами не чувствовали себя глупо, стараясь походить на кого-то из толпы. Будьте естественной. Естественность – вот самое ценное, что есть в человеке. Какой бы костюм вы ни надели: принцессы или кухарки, ваша душевная красота не должна поблекнуть.
– Спасибо вам, Гюстав, – сказала Николь. – Вы позволите мне выбрать для себя подходящий костюм?
– С превеликим удовольствием, но… – поклонившись, ответил Гюстав. Николь удивленно вскинула брови. – Но только после того, как вы вернетесь с прогулки по окрестностям Нейшванштейна. Марк уже заждался вас, фройлен Николь.
Знакомые санки, запряженные тройкой вороных коней, стояли у дверей замка. Рыжебородый кучер Марк укутал Николь в меховую шубу, смеясь, нахлобучил ей на голову соболью шапку и, щелкнув кнутом, запел свою веселую песню. Николь подставила лицо мягким снежинкам, счастливо улыбнулась и проговорила:
– Пожалуй, господин Питер, я начну свой сюжет с того, что, получив приглашение в замок, юная Стефания попала в прошлое. Она не подозревала, что добродушный кучер Марк катал на своих расписных санках короля Людвига Баварского и композитора Рихарда Вагнера…
– Я покажу вам грот Венеры – любимое место прогулок моего господина, – глянув на Николь через плечо, проговорил Марк. – Правда есть одно «но» – нам придется оставить лошадей на горе и спускаться вниз пешком.
– Я с удовольствием пройдусь, – бодрым голосом сказала Николь.
Марк натянул поводья. Лошади встали. Николь выбралась из санок и, сбросив тяжелую шубу, пошла следом за Марком по узкой тропинке, петляющей между пушистых елей, укутанных снежным кружевом.
Тропинка привела их на берег стремительной реки Поллак и нырнула в пенный, бурлящий поток. Николь остановилась на краю обрывистого берега и, глянув вниз, подумала, что возможно король Людвиг стоял на этом самом месте и размышлял о Венусберге – подземном мире любви, доброты и счастья, а потом решил построить здесь грот Венеры.