Страница 14 из 17
– Нет, – покачала она головой. – Я хочу знать, зачем я здесь?
– Во-первых, вы принесли мне золотой ларец, – проговорил он и улыбнулся, а его серые глаза остались строгими и холодными, словно снег на вершине Этны. – Во-вторых, вы должны будете принять важное решение, которое повлияет на всю вашу дальнейшую жизнь…
– Именно поэтому меня доставили сюда человек в маске смерти? – строго спросила дама.
– Да, – пристально глядя ей в глаза, ответил юноша. – Ведь если бы не было смерти, люди совсем перестали бы ценить свою жизнь.
Юноша поднялся и отошел к окну, за которым был виден уснувший город.
– Вы совсем не любопытны, – проговорил он, разглядывая темные силуэты домов.
– Зачем задавать лишние вопросы? – усмехнулась дама. – Вы ведь все равно скажете мне ровно столько, сколько сочтете нужным.
– Приятно слышать разумные речи, – обернувшись, сказал он. – Итак, вам интересно знать, что лежит в золотом ларце? – Она кивнула.
– Значит, я могу расценить ваш жест по-своему, сказал юноша и принялся загибать пальцы. – Вы сгораете от любопытства. Вам страшно знать, что внутри, потому что там может быть все, что угодно. Наконец, вам безразлично, содержимое этого ларца. Так какой же ответ самый верный?
– Все три, – сказала дама и поднялась. – Позвольте мне уйти. Я очень устала и хочу…
– Сядьте, – приказал юноша.
Дама почувствовала, как неведомая сила схватила ее за плечи и насильно усадила обратно.
– Откройте золотой ларец, – приказал юноша.
Невидимые руки откинули крышку ларца, и дама увидела внутри янтарный ключ.
– Это ключ от вашей судьбы, – проговорил юноша, приблизившись к даме и склонившись над ней. – Возьмите его в свои руки и тогда любая, даже самая безумная ваша мечта станет реальной. На вас обрушится белая лава сицилийской весны, пробудив любовь, нежность и радостный трепет счастливых предчувствий. Тот, о ком вы думали, плывя по венецианским каналам, обретет плоть, выйдет вам навстречу и…
– Что вы потребуете в обмен на этот ключ? – спросила дама, чуть подавшись вперед.
– Ду-шу, – прошептал юноша, прикоснувшись губами к ее губам.
Дама отпрянула, ощутив его холодное дыхание.
– Или часть души, – проговорил он вновь пытаясь коснуться ее губ.
Дама зажмурилась и замотала головой. В ее мозгу застучала молоточками одна единственная фраза: – «Человек, сбившийся с пути разума, водворится в собрании мертвецов»[3].А память вернула в Сицилию, заставив вспомнить последний прощальный вечер. Когда Алькамо говорил, а она молча слушала, думая о том, что горький ликер «Амаро Сичилиано Аверна», настоенный на ста травах, стал еще горше от его слов, обрекающих их на вечную разлуку. В тот вечер она поклялась себе больше никогда не возвращаться на Сицилию, зная, что будет безумно скучать, но, не желая нарушать обещаний.
– Скажи лишь слово, и мы с тобой вечно будем вместе, – послышался голос Алькамо.
– Слово, слово, скажи лишь слово, – зашептали безликие маски в карнавальных костюмах, закружившиеся по залу.
– Нее-е-ет, – застонала дама, вырываясь из крепких объятий. – Не-еет. Я не смею вторгаться в чужую жизнь. Я не имею на это никакого права.
– Имеешь, – проговорил юноша, протягивая ей янтарный ключ. – Скажи мне «да» и…
– Нет! – решительно проговорила она. – Нет. Я не желаю становиться безликой маской в вашем карнавале страстей, порока и лжи…
– У-у-у-у, – завыл ураганный ветер, разрушивший стены стеклянного замка…
Ветер выхватил из рук юноши янтарный ключ и, швырнув об пол, разбил его. Юноша, попав в эпицентр урагана, превратился в черный вихрь и умчался в бесконечность темного небесного пространства.
Порыв холодного, сырого ветра оттолкнул даму в сторону, сорвав с нее пышные одежды.
Она вскрикнула и прижала руки к груди, пытаясь скрыть наготу. Но с удивлением обнаружила, что ее тело укутано тончайшим белоснежным покрывалом. А руки похожи на крылья, крылья ангела.
Дама улыбнулась, испытав несказанное облегчение. Она попыталась взлететь, но черный призрак в маске смерти помешал ей.
– Прочь, – прошептала дама. – Подите прочь. Я не боюсь вас…
– Николь, вы слушаете меня? – тронув ее за плечо, спросила Лина.
– Да, да, – поспешно ответила Николь. – Вы так чудесно рассказываете о Венеции, о Сицилии, что мне захотелось увидеть все своими глазами.
– О Сицилии? – удивленно переспросила Лина и, повернувшись к Фредерику, спросила:
– Ты тоже слышал мой рассказ о Сицилии?
– Нет, милая. Но не стоит сердиться на нашу гостью, потому что она не простая девушка, а сценарист, поэтому частенько слышит не то, что говорят, а то, что рисует ей воображение, – обняв жену за плечи, проговорил Фредерик Ллойд.
– А-а-а, – улыбнулась Лина. – Тогда мне все ясно.
– А мне, нет, – вздохнула Николь, потерев виски. – Наверное, я…
Стук в дверь прервал ее речь.
– Кто бы это мог быть? – воскликнула Лина, удивленно вскинув брови. – Столь поздний час, не время для визитов. К тому же мы никого не ждем.
Стук повторился. За дверью послышался громкий голос.
– Простите, я ищу фройлен Николь Эрхарт.
– Ах, Николь, это за вами! – воскликнула Лина и побежала открывать дверь.
На пороге стоял рыжебородый кучер Марк и добродушно улыбался.
– Добрый вечер! Насилу отыскал вас в этакой глуши, – смахивая снег, проговорил Марк. – Мои лошадки давно не бегали в эту сторону…
– Лошадки? – проговорила Лина и, выглянув за дверь, закричала:
– Фреди, здесь и правда чудесные вороные кони, ты непременно должен их увидеть.
Фредерик подбежал к двери и восторженно проговорил:
– Да здесь еще и расписные санки! Где вы взяли такую роскошь, господин кучер?
– О-о-о, это тайна, не подлежащая разглашению, господин Ллойд, – улыбнулся Марк и, подмигнув Николь, спросил:
– Вы готовы отправиться в обратный путь, фройлен?
– Да, – ответила Николь.
Марк усадил ее в санки, укутал в меховую шубу, нахлобучил на голову соболью шапку и звонко щелкнул кнутом. Кони рванулись с места галопом. Санки легко заскользили по ровному снегу. Засвистел ветер, заискрились снежинки, Марк запел свою песню.
– Какое счастье, что я еду домой! – прошептала Николь и погрузилась в сладкую дремоту.
– Замок Нейшванштейн! – крикнул Марк, глянув на Николь через плечо.
– Что? – испуганно вскрикнула она, открывая глаза.
– Замок Нейшванштейн, – повторил Марк.
– Но… дядя Генрих сказал, что вы отвезете меня домой, – растерянно проговорила Николь.
– А это и есть ваш дом, – добродушно улыбнулся Марк, помогая Николь выбраться из саней.
– Мой дом? – усмехнулась Николь. – Нет, милый господин Марк, мой дом в Мюнхене, а здесь… – Николь огляделась. – Здесь замок короля Людвига Баварского.
– Вы должны благодарить судьбу, фройлен, что можете жить здесь, ходить по тем же комнатам, по которым хаживал композитор Вагнер, и творить свои произведения, вдохновляясь атмосферой прошлого, – снимая с ее плеч меховую шубу, проговорил Марк.
– Наверное, вы правы, – грустно улыбнулась Николь.
– Позвольте я дам вам один совет, – прошептал Марк, приблизившись к Николь вплотную. – Не спешите завершать свое произведение. Не ставьте точку в конце повествования. Пусть оно пестрит многоточиями. Только так вы получите шанс…
– Кого я вижу, фройлен Николь! – воскликнул Гюстав, распахивая двери замка.
– Запомните все, что я сказал вам, – прошептал Марк, вскочил на козлы и умчался прочь.
– Добрый вечер, Гюстав, – проговорила Николь, пристально глядя в его бесцветные глаза. – Проводите меня к господину Палмеру.
– Но… боюсь, фройлен, что я не смогу выполнить вашу просьбу, – склонив голову, проговорил Гюстав. – Господин Палмер просил его не тревожить.
– Это не просьба, Гюстав, а приказ, – решительно проговорила Николь. – Вам придется проводить меня к Питеру Палмеру, иначе я вообще не переступлю этот порог.
3
Притчи 21:16.