Рантье

- Да? - недоумённо и несколько раздражённо отозвался Буряков, не любил он, когда входящий звонок не определялся, обычно это означало рекламные акции назойливых интернетных продавцов или просто жуликов.

- Как строго! - мягко донеслось до него сладостное контральто.

- Алла Владимировна! - Буряков так подпрыгнул в кресле, что стукнулся о крышу. - Вы?!

- Я. Вот, решила позвонить вам.

- Почему? - несколько пришёл в себя Буряков.

- Наверное, скучала, - произнесли невидимые губы, но он ощутил их почти возле уха.

- Я тоже очень скучал.

- Лев Михайлович, у меня странное предложение.

- Я весь внимание.

- Сегодня пятница, я неожиданно освобожусь пораньше, давайте погуляем вместе?

- С удовольствием!

- Как приеду, я вам позвоню.

Ерёмина отключилась, Буряков в счастливом трансе смотрел на гаснущий экран. "Это судьба, - прошептал он. - Что же это я, надо срочно ехать!". Лев Михайлович тронулся и боковым зрением снова увидел неприятного человека с жуткой ухмылкой, и не сразу гнетущее впечатление от него развеялось под шелест шин.

Буряков почти час топтался возле ворот Ерёминой, то и дело поглядывая на телефон. Уже седьмой час, а дама его сердца всё не объявлялась. Он уже собирался вернуться домой погреться и горячего чаю выпить, как голубоватые фары черканули верхушки деревьев и послышался долгожданный хруст льдинок под колёсами автомобиля. Никаких оснований считать это машиной Ерёминой не было, но Буряков был твёрдо уверен: она! Он не ошибся, створки ворот дрогнули и поехали в стороны, белая "Ауди" резко затормозила, Ерёмина выскочила из-за массивной дверцы и буквально утонула в объятиях Бурякова. Она нежно чмокнула его в щёку и ойкнула.

- Лев Михайлович, вы холодный, как ледышка! Немедленно пить горячий чай.

- Может быть ко мне?

- Нет, нет, - улыбнулась Ерёмина, впархивая обратно за руль, - уж чаем я вас смогу напоить!

Через несколько минут Буряков с удовольствием восседал на кухне с рюмкой коньяка и смотрел на закипающий чайник. Ему было тепло, покойно и уютно, он отчётливо осознал именно здесь, что хочет этого тепла до конца дней своих. "А если Аллочка отшутится или, хуже того. Пошлёт меня куда подальше?! - мелькнула в голове испуганная мысль. Он опрокинул в себя рюмку и вдруг подумал: - Тогда смирюсь и буду жить по-прежнему". Странно, но эта мысль его не испугала, более того, где-то в глубинах души мелькнуло сожаление о прежней безмятежной жизни. Буряков понимал, что вернуться к ней будет если и возможно, то очень нескоро, ведь душевный уют не заменит никакой бытовой комфорт. Он опять потянулся к бутылке, стоящей посредине стола, налил рюмочку, выпил и подпёр рукой щёку.

- Господи, как же здесь хорошо! Хотя нет, не здесь, а с ней, с этой волшебной женщиной, - неторопливо думал Буряков. - Аллочка не просто умна, она мудра, она может всё понять и всё принять. Неужели она та самая, единственная?!

Послышались быстрые шаги.

- Как, Лев Михайлович, не скучали? - Ерёмина была переодета в бело-красный спортивный костюм с вензелями и надписью Россия. Кивнув на бутылку коньяка рядом с рюмочкой, она улыбнулась. - Похоже, что не очень?

- Да уж, было о чём подумать, - кивнул Буряков.

- Согрелись?

- Вполне. Выпьете со мной рюмочку?

- Выпью. Вот только налью чай.

- Алла Владимировна! - спохватился Буряков. - Вы же должны поужинать!

- Нет, я сыта. Очередные переговоры завершились в ресторане, - она принялась хлопотать около стола.

Они попили чаю, выпили по рюмочке и вышли на улицу. Буряков прижал ладони Ерёминой к щекам, поочередно и бережно поцеловал их. Она засмеялась.

- Щекотно, - шепнула она.

Они взялись под руки и пошли по улочкам посёлка, с наслаждением вдыхая морозный воздух. Лев Михайлович попытался начать разговор, но тонкий пальчик, прижатый к его губам, запечатал его уста. Так они и шли, молчаливо переглядываясь и не замечая, что большая ладонь Бурякова давно уже охватила ладошку женщины. Несколько раз они останавливались в глубинах теней и целовались, надолго обнявшись. Права была женщина, запретив говорить, не нужны были слова на этой прогулке. Через час они добрели до калитки, Буряков нацелился шагнуть вслед за Ерёминой, но она остановила его на пороге.

- Лев Михайлович, давайте этот вечер оставим таким, - шепнула она.

- Каким? - шепнул он в ответ.

- Необыкновенным! Без продолжения.

- Хорошо, - с готовностью кивнул Буряков, - но завтра мы должны поговорить!

- Уже? - улыбнулась Ерёмина. - Только можно, я высплюсь сначала?

- Конечно! Но обедаем у меня.

- Лев Михайлович, вы ставите меня в неловкое положение.

- Чем же?

- Невероятной скоростью наших отношений, я словно в раннюю юность попала.

- Разве это плохо?

- Это великолепно, но опыт прожитых лет говорит мне: мужчину прежде всех разговоров надо накормить!

- А чай?! А коньяк!

- Это не еда.

- Нет, Алла Владимировна, извините, но я настаиваю.

- Ладно, сдаюсь, тем более ваша Варвара так вкусно готовит!

- Алла Владимировна, только вы завтра оденьтесь так же, как сейчас.

- Встреча без галстуков? - улыбнулась Ерёмина.

- И без смокингов.

- Хорошо, - она шагнула к Бурякову и крепко поцеловала его в губы. - Это вам, чтобы спалось сладко.

Он хотел её прижать к себе, но она увернулась от его рук и засмеялась.

- До завтра!

Засыпал Лев Михайлович в невесомой нирване, его покачивало ожиданием будущего счастья, он летел к нему, едва закрывал глаза. Ему казалось, что он словно комета, рассекает окружающее пространство, все его условности и неприятности. Проснулся он, когда зимнее небо едва подёрнулось проблесками грядущего дня. Снизу донеслось позвякивание посуды, это Варвара уже хозяйничала на кухне. "Как же они уживутся, две женщины? - лениво подумал он и хотел улыбнуться, но обнаружил, что улыбка ещё с вечера оставалась на его лице. Буряков легко постучал себе по застывшим щекам. - Всё будет хорошо! Аллочка, похоже, человек терпеливый и претендовать на ведение хозяйства вряд ли будет, а Варвара к ней привыкнет".

Буряков выпил стакан кефира и съел крохотную булочку, чем вызвал бурю возмущения со стороны Варвары, уже напёкшей их целую миску. Лев Михайлович примирительно улыбнулся ей и направился в подвал, к своим железкам, он твёрдо решил, что теперь особенно пристально будет следить за своей фигурой. Ближе к обеду он поднялся в зимний сад, проверить, всё ли готово, Варвара как раз накрывала стол и что-то ворчала себе под нос.

- Варвара Ильинична, сердишься, что заставил ходить на третий этаж?

- Сержусь? С чего бы: ваше дело хозяйское, а я не хромая, могу и по лестнице походить.

- Нет, всё-таки ты сердитая.

- Да, я сердитая! - неожиданно вдруг заявила Варвара и воинственно упёрла руки в бока. - Я женщина чувствительная, плохих людей за версту ощущаю.

- Ты уверена?

- Ни разу ещё не ошибалась!

- И кто ж у нас плохой?

- Шатенка эта крашенная!

- Варвара! - голос Бурякова посуровел. - Не смей плохо говорить о моей знакомой!

- Да я не плохо, я правду, говорю.

- Варвара, не круши моего будущего счастья! - погрозил ей пальцем Буряков.

- Лев Михайлович, - примирительно и печально сказала Варвара, - не верю я ей, боюсь, притворяется она.

- Зачем же ей это делать?

- Почём я знаю?! Может, одиноко ей, может богатого ищет.

- Ну, денег у неё у самой хватает! - усмехнулся Буряков.

- А вы, Лев Михайлович, разве их считали?

- Варвара! - рассердился Буряков. - С тобой определённо невозможно спорить!

Женщина добродушно заулыбалась.

- А мой Фима и не спорит.

Буряков чопорно провёл Аллу Владимировну по лестнице на третий этаж. В своём бело-красном спортивном костюме женщина смотрелась на фоне зелёных зарослей зимнего сада ярким праздничным пятном. Она с удовольствием уселась в плетёное кресло и развела руки в стороны.