Дверь в...

- Люди не блестят на солнце, Эдвард, - его кожа все еще была гладкой и холодной; завороженная зрелищем, я едва почувствовала, как рука Эдварда оказалась на моей талии, прижимая наши тела, будто в танце. – Я не хочу потом объяснять журналистам, откуда в моей квартире сверкающий человек.

- Но что же мне тогда делать? – ослепленная блеском, сраженная его объятиями, я даже не заметила, как он склонился, и теперь его губы блуждали в районе моей шеи. Я бы посчитала этот жест сексуальным, если бы не знала, кем Эдвард является. Замерла, пытаясь отклониться назад, но в ужасе понимая, что Эдвард легко меня удерживает, не позволяя убежать. Мое сердце заметалось в панике.

- Только не это! – попросила я голосом на октаву выше обычного. – Пожалуйста, не делай этого…

- Но ты так вкусно пахнешь, твой запах пьянит меня. - Эдвард глубоко вздохнул и простонал, его объятия становились крепче с каждым мгновением, и я, парализованная ужасом, не могла даже закричать. Да и кто бы прибежал ко мне на помощь?

Мои ноги отчаянно задрожали. «Вот и все», - мелькнула мысль, наверное, последняя в моей жизни. Права была бабушка…

- Пожалуйста, - шепнул Эдвард, как будто спрашивает разрешение на убийство.

- Что ты хочешь? – я не понимала, чего он ждет от меня. Но его вопрос возродил во мне надежду, что он не потерял над собой контроль, и я смогу остановить его.

- Чуть-чуть… - выдохнул он, и я поняла, что он дрожит – от жажды. Его глаза стали черными, но были умоляющими, а палец снова поглаживал мою ладонь.

Я сглотнула, понимая, что у меня нет ни единого шанса отказаться. Скажу «нет» - и он сделает это все равно, против моей воли, или отпустит, но не выдержит и пойдет в город, может, встретит человека прямо на лестнице моего дома. Как я потом буду все это объяснять? Вряд ли соседи окажутся такими же великодушными, как я, и захотят сохранить секрет в тайне.

Почему для меня было важно прикрыть Эдварда – я не понимала. Наверное, ответственность. Хотя, если бы я была здравомыслящим человеком, стоило бы, наверное, попросту выгнать его вон. Он не пропадет в моем мире. Дорогу домой он знает, если захочет, сам через год вернется… Но мне не хотелось его отпускать. И это был не только страх за других людей, за которыми он может начать охотиться.

Говорить «да» тоже совершенно не было желания. Однако я понимала, что это единственный шанс отвязаться от него. Если я еще собираюсь после этого жить с ним под одной крышей, мне следует продумать, как его чаще кормить, возможно, вывозить после работы за город каждый день, чтобы такое не повторялось.

Мое нерешительное молчание Эдвард воспринял как согласие. Снова провел ногтем, и я в ужасе смотрела, как он прижимает мою ладонь к своему рту, чувствовала нарастающее давление. Он был похож на наркомана, дорвавшегося до дозы. Выглядело так, будто он просто не может совладать с собой, будто это не просто каприз, порожденный распущенностью, как бывает у алкоголиков. Он стонал и дрожал, задыхался, пока я не закричала на него, чтобы он остановился, напуганная тем, что он полностью отключился.

Он зарычал разочарованно, с усилием отрываясь от моей руки. Не дав мне упасть – от страха мои ноги так дрожали, - Эдвард перехватил меня покрепче и прижал ухо к моей груди. Мы оба никак не могли перевести дыхание. Я находилась в его объятиях, похожая на тряпичную куклу. Хотелось присесть и выпить сильное успокоительное, чтобы перестать так трястись. Судорожно проверяла свое состояние: нет ли головокружения и слабости, означающих, что мне нужно в больницу. Как сильно Эдвард мне навредил? Но, вроде, все было не настолько ужасно, как кажется, и мое лихорадочное состояние было обусловлено страхом, а не потерей крови.

- Белла… - прошептал он, его дыхание, в отличие от моего, почти пришло в норму. - Извини…

- Ты не должен больше делать этого, - попросила я, в моих глазах стали скапливаться слезы. Он услышал это. Поднял голову и тревожно уставился на меня. Ничего не сказал, но пальцем удивленно стер слезинку. А затем, совершенно неожиданно, наклонился и поцеловал.

Моя воля была основательно разрушена испытанным страхом, чтобы я смогла сопротивляться. А может, просто не хотела противиться. Его губы, твердые и холодные, двигались медленно и чувственно на моих губах, и я не заметила, как отвечаю. Страх медленно отпустил, уступив место желанию. Жар и лед соединились вместе, ошеломляющее сочетание, наполняющее мою грудь теплом вместо щемящей боли, как будто поцелуй был лекарством от всех недомоганий.

Мои пальцы вели себя независимо, перебирая пряди каштановых волос Эдварда, чуть вьющихся и мягких. Тело полностью подчинилось, и теперь доверчиво покоилось в его руках. Разумом я знала, что не должна так доверяться, но тело реагировало совсем иначе. Я была полностью покорена.

Он отстранился первым и терпеливо ждал, когда я открою глаза. Теперь я точно испытывала головокружение. Опьяненная поцелуем, не могла бояться, хотя знала, что должна.

- Кажется, я снова сделал то, что нельзя, - хрипло произнес Эдвард, напряженно следя за моей реакцией. – Второй раз за пять минут.

- Вторая твоя ошибка была куда приятнее первой, - признала я, чувствуя, что совершенно не могу на него сердиться, хотя хочу этого. Я должна была как-то оградить себя от таких случаев, но для этого необходимо твердо показать свое отрицательное отношение. А я не могла. Я даже не хотела, чтобы он выпускал меня из объятий, хотя пять минут назад, если бы он выпустил меня – бежала бы без оглядки, заперев за собой дверь, и даже не уверена, что осмелилась бы вернуться вечером.

Сейчас же я лениво накручивала на палец прядь его волос, второй рукой неторопливо поглаживая область возле уха, где у моего вампира имелись очаровательные бакенбарды, идеально сочетающиеся с остальной прической.

- Прости, – повторил он, не торопясь выпускать меня из объятий, но немного ослабив их, чтобы я могла встать на собственные ноги. – Не знаю, что на меня нашло. Твоя близость сводит меня с ума.

Его глаза снова немного потемнели, а присмотревшись, я обратила внимание, что они приобрели более яркий оттенок – багровый по краям. Цвет зрачка перестал быть оранжевым – теперь он стал ярче, ближе к красному. И пощади Господи, но теперь Эдвард во всем напоминал вампира.

- Твои глаза… - я напряглась, нахмурилась, мне это не понравилось.

- Кровь человека делает их алыми, - тут же пояснил он. – В нашем мире по этому признаку легко отличить богача от простого бессмертного.

- Ты небогат? – мой палец все еще накручивал пряди, живя собственной жизнью, я не могла перестать делать это, несмотря на другие, пугающие факты.