Титан

— Так вы, значит, готовите путч?

— Именно. Мы опираемся на армейскую верхушку. Будут проведены аресты Гитлера и его ближайших сподвижников. Их возьмут любой ценой, живыми или мертвыми. Затем будут проведены общенациональные выборы.

Ник присвистнул.

— Дерзкие планы. Что, если они провалятся?

— Тогда нас всех можно будет считать трупами, герр Флеминг.

— М-да, восхищаюсь вашим мужеством, граф. И, конечно, желаю вам всяческих успехов. Но при чем тут я, не пойму?

— Нам нужно оружие, герр Флеминг. Оружие из-за пределов Германии. В нашем распоряжении находятся военные гарнизоны или отдельные полки во всех крупных городах — Берлине, Гамбурге, Франкфурте, Мюнхене. Они находятся под нашим полным контролем и будут ударной силой во время переворота. Но наши силы — это только часть всей армии. Конечно, мы рассчитываем на то, что после смещения с постов высших нацистов армия перейдет на нашу сторону, но мы не можем быть до конца уверенными в этом. Для того, чтобы поддержать верные нам войска, мы по всей стране тайно формируем добровольческие отряды. Нам нужно их вооружить. Тайно. Мы решили, что наилучшим способом будет поместить заказы на оружие за границей. Я вспомнил вашу изобретательность и посоветовал обратиться к вам. Здесь свою роль сыграла и репутация вашей компании как производителя лучшего в мире товара. Для оформления заказа на оружие и боеприпасы мы располагаем тремя миллионами долларов. И я очень надеюсь, что вы примете наш заказ.

— Ну конечно! Это представляет для меня несомненный интерес. Но как я смогу передать вам товар, минуя нацистские власти?

— Вы доставите оружие в Данию, а остальное — наша забота.

Ник глянул на темные облака, которые собирались на западе. Было четыре часа дня, и июльская жара все не спадала. Но казалось, что вот-вот разразится дождь. Ник поднялся из-за стола и пошел на мостик.

— Не пора ли возвращаться на берег? — сказал он Тому Райделу, своему тридцатилетнему шкиперу.

— Хорошо, мистер Флеминг.

Ник вернулся к графу фон Винтерфельдту и вновь сел на белую холщовую подушку, лежащую на стуле.

— Не могли бы вы назвать мне тех высших офицеров, которые вместе с вами вовлечены в заговор? — спросил он.

— Зачем вам это знать?

— Дело в том, что, как правило, моими клиентами являются законные правительства государств. Впрочем, я не буду отрицать, что снабжал оружием и некоторые антиправительственные группировки в Южной Америке. Страны называть не стану. Но основная часть моих сделок, повторяю, легитимна, и я хочу, чтобы так продолжалось и впредь. Если я заключу сделку с вами — а с точки зрения моего правительства она будет незаконной, — я хочу прежде узнать, с кем имею дело. Не подумайте, что я не доверяю вам, граф, но не пытайтесь продать мне кота в мешке.

Граф выпрямился:

— Дорогой Флеминг, если уж кому и не доверять здесь, так это вам! Семь лет назад вы надули и меня, и весь наш генштаб! Подумайте: зачем мне вам врать? Неужели вы не понимаете, что узнай об этом Гитлер, как уже через полчаса я буду стоять у стенки перед взводом автоматчиков?

— Не обижайтесь, граф. Просто я привык в своем бизнесе соблюдать осторожность. Я должен знать, с кем имею дело.

— Я не вправе назвать их без их согласия. Впрочем, если вы найдете для себя возможным прибыть в Берлин, я, пожалуй, смог бы устроить вам встречи с некоторыми главными лицами.

— Поездка будет небезопасной, не так ли?

— Только не для вас. У вас американский паспорт. Ваша поездка будет небезопасной для нас, но мы очень осторожны. Да, так или иначе ваш визит в Берлин — это наилучший вариант. Мы не сможем держать с вами связь из Германии. Даже азбука Морзе вызовет у них подозрения. Приезжайте. На месте обсудим все детали. Как скоро вы сможете удовлетворить наш заказ?

— После получения аванса заказ будет выполнен через месяц. Аванс — пятьдесят процентов.

— Прекрасно. Значит, по рукам?

Катер мягко уткнулся в берег со стороны Ника.

— Мне необходимо подумать, — сказал Ник, поднимаясь. — Я дам вам ответ утром.

— Но, герр Флеминг, неужели вы сможете нам отказать?! Ведь это именно вы в прошлом году в вашингтонском клубе «Метрополитен» дали всем ясно понять, что Гитлер является большой угрозой всему миру!

— Правильно, граф. Но вы занимаете пост министра в правительстве Гитлера, а в кармане пиджака носите нацистский партбилет. Вы расписали передо мной план переворота, который, на мой взгляд, имеет весьма малые шансы на успех. Вот почему я хотел бы встретиться с другими организаторами заговора и все обдумать. Пойдемте в дом. Надеюсь, дождь не испортит нам сегодня фейерверка.

Он помог графу сойти на берег. Ник сейчас думал о том, что он предпочел не высказывать перед графом: он был склонен верить этому старику, потому что тот мстил за сына. Он хорошо понимал, какому гигантскому риску подвергают себя граф и его соратники, но месть… Это чувство Ник не мог понять.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Угроза ливня так и не воплотилась в жизнь, а температура стояла выше тридцати градусов. Жарило вплоть до захода солнца, поэтому гости оставались в купальниках и постоянно окунались в шестидесятифутовый бассейн для того, чтобы освежиться. Едва солнце скрылось за горизонтом, как тут же были включены наружные фонари, которые привлекли к себе целое облако мошкары. Взрослые гости, заправившиеся днем пивом, вином и ликерами, а также не растратившие еще свою энергию дети продолжали плескаться в бассейне, пока в девять часов вечера Ник не объявил о начале фейерверка. Честер Хилл, осознавший, что он позволил себе на этом празднике слишком много ромового пунша, в последний раз окунулся, чтобы протрезветь, затем вылез из воды, обсушился и направился по лужайке к берегу реки, где должно было проходить представление. Почти все гости уже расселись на траве, уничтожая на себе многочисленных мошек. Честер приземлился позади всех.

Не прошло и полминуты, как рядом с ним на траву опустилась Сильвия Флеминг.

Ссс-бббаннн…

Первая ракета взметнулась в небо и разорвалась там белыми и синими брызгами. Дети взревели от восторга и огласили вечернюю лужайку громом аплодисментов. Сильвия не проронила ни звука.

— Белый и синий — это цвета Йеля, — заметил Честер Хилл. Он смотрел на воду, но каждым своим нервом чувствовал близость девочки. На ней был облегающий белый купальник, подчеркивавший каждую линию ее юного тела, не вполне еще сформировавшиеся грудки… Он скосил глаза направо и посмотрел на ее длинные и стройные ноги, вытянувшиеся на траве возле него. Всего четырнадцать, а ноги взрослой женщины! Спиртное ударило ему в голову, и он с трудом подавил в себе желание протянуть руку и провести ладонью по одной из этих прелестных ножек.

— Вы заканчивали Йель? — спросила она.

— Да, выпуск 1928 года.

— Вы занимались атлетикой? У вас очень… мускулистое тело.

Ссс-бббаннн…

Вверх унеслась еще ракета, рассыпавшись дождем красных искр. И снова крики, аплодисменты. И снова Сильвия сохраняла молчание.

— Да, я играл в бейсбол и еще плавал.

— А я играю в хоккей на траве. На вашей спине сидит комар.

Он почувствовал, как его правой лопатки коснулась ее рука, смахнув комара, которого он не ощущал.

«Это безумие! — подумал он. — Черт возьми, ей всего четырнадцать!» Тем не менее он ощутил растущее напряжение в своих плавках. Это его смутило.

Ффф-ззз…

Завертелось колесо, утыканное бенгальскими огнями. Во все стороны посыпались разноцветные искры.

Ссс-бббаннн…

Еще ракета. Дети завопили от удовольствия и захлопали в ладоши.

— Папа просил передать вам, что вы остаетесь у нас ночевать, — сказала Сильвия. — У нас много пустующих комнат, и было бы просто глупо возвращаться в Олд-Лайм на ночь глядя.

— М-м… Но я не захватил зубной щетки.

— У нас целая куча зубных щеток. После фейерверка я покажу вам вашу комнату.

Он весь напрягся, когда почувствовал, как повернутая вверх ладонь Сильвии проникла ему под ляжку. Ее пальцы легонько помассировали его ляжку, потом Сильвия убрала руку.