Титан

Он замолчал.

Наступила общая пауза.

— Хорошо. Те, кто этого хочет, поднимайте правую руку.

Вверх взметнулась рука Чарльза. Затем, с некоторой задержкой, руки Мориса и Хью. Еще позже — рука Сильвии. Эдвард, Файна и Викки рук не подняли.

— У нас большинство! — радостно воскликнул Чарльз. — Черт побери, у нас большинство, отец!

Ник ничего не сказал, но подумал, что, уступая своим детям, он делает большую ошибку.

* * *

Диана Рамсчайлд закрыла глаза. Доктор Тремейн вложил ей в руку зеркальце и поднял его до уровня ее лица. В комнате не было цветов, так как четыре тяжелейших операции Диана выдержала в обстановке строгой секретности. Послеоперационные периоды она проводила в снимаемой квартире на набережной Де-Монблан в Женеве. И потом мало было тех, кто мог послать ей цветы. Кемаль Ататюрк давно умер. Геринг и остальные высокопоставленные наци были либо мертвы, либо за решеткой в ожидании суда в Нюрнберге. Тот мир, в котором она жила столько лет, теперь не существовал, обратившись в прах. Готовясь к серии сложных и опасных операций, она продала всю сеть своих ночных клубов в Европе за хорошие деньги.

И вот наступил долгожданный момент.

Она раскрыла свои чудесные зеленые глаза и взглянула на себя в зеркальце.

Шрамов и рубцов как не бывало!

Она увидела в зеркале привлекательную средних лет женщину, перенесшую искусную подтяжку на лице. При условии хорошего макияжа это лицо обещало быть даже более чем просто привлекательным.

— Доктор, — тихо произнесла она, — вы волшебник.

Спустя неделю она вернулась в свою квартиру на авеню Фош. Она начала уже закупать свой новый гардероб у Кристиана Диора, который незадолго перед этим потряс мир своим чувственным «новым взглядом». Новый взгляд был именно тем, что теперь нужно было Диане. Ушли в прошлое вуаль, длинные перчатки и платья для сокрытия шрамов. Она тратила тысячи на одежду, и все с одной целью: вернуться после стольких лет в Нью-Йорк и осадить крепость под названием Ник Флеминг. Она не знала, получится ли у нее что-нибудь, но очень надеялась.

В ее квартире было шесть комнат, шесть просторных красивых комнат с высокими потолками, в стиле Belle epoque, с широкими окнами, откуда с высоты четвертого этажа открывался хороший вид на широкую авеню Фош. Она обставила комнаты мебелью, которую купила во время войны по бросовой цене в маленьких антикварных лавочках, которые она часто посещала. И хотя она жила теперь в Швейцарии, домом для нее оставался Париж.

В тот день она сидела в легком пеньюаре за столом и пила кофе с молоком и апельсиновый сок, приготовленные для нее шестидесятилетней служанкой Мари. У Дианы никогда не было проблем с весом, тем не менее она решила избавиться от пяти фунтов. Ей пришлось забыть о любимых ею конфетах и печенье. Эти пять фунтов она называла про себя «фунтами Ника». Она прекрасно понимала, что должна выглядеть абсолютно безупречно, чтобы иметь хоть какие-то шансы.

Она пролистывала утренние газеты, и вдруг наткнулась на заголовок:

АМЕРИКАНСКИЙ ВОЕННЫЙ МАГНАТ НИК ФЛЕМИНГ

ОБЪЯВИЛ О СВОЕМ ВСТУПЛЕНИИ В БРАК

С ЛОРОЙ ДЮКАС, БЫВШЕЙ ПЕВИЦЕЙ

ПАРИЖСКОГО НОЧНОГО КЛУБА.

Мари находилась на кухне, когда до ее слуха донеслись рыдания. Она поспешила в столовую и увидела там свою хозяйку, которая безутешно плакала.

— Мадемуазель! — вскрикнула она, подбегая к ней.

— Бесполезно! — сквозь рыдания восклицала Диана, разрывая на себе атласный пеньюар. Операции! Все бесполезно! Он не любит меня, он любит эту шлюху!!!

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

ЛЮБОВЬ В СУМЕРКАХ

1950–1951

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

В 1949 году Ник разозлил консервативных жителей Нью-Йорка тем, что начал сносить целый квартал роскошных квартирных домов застройки двадцатых годов между Парк-авеню и Лексингтон-авеню на Пятидесятых улицах. Он купил эту недвижимость за страшные по тем временам деньги — десять миллионов долларов.

Но если консервативные нью-йоркцы просто стонали, видя разрушенной жилую Парк-авеню, критики в области архитектуры едва ли не в стихах превозносили тридцатиэтажное офисное здание, которое Ник стал возводить на том месте. Флеминг-билдинг, как назвали этот громадный дом, был спроектирован Рольфом Дитрихом, швейцарским архитектором, обладателем многих премий, который был учеником самого Вальтера Гропиуса. Стройное, потрясающее здание из стали и стекла в виде башни тогда было новинкой, но в последующие годы было дискредитировано появлением тысяч уродцев, сделанных с претензией на этот же стиль.

Этот дом предназначался для размещения в нем всей империи Ника, которую он реорганизовал в гигантскую холдинговую компанию «Флеминг индастриз». Десять этажей занимала корпорация «Флеминг комьюникейшнз». Ядром ее была газетная сеть Вана Нуиса Клермонта, которой теперь владел Ник. К моменту смерти прежнего хозяина сесть состояла из двадцати газет и двух радиостанций. Ник прикупил еще три радиостанции, две телестанции и прибрал к рукам целый ряд журналов, ориентируясь главным образом на узкоспециализированные, но приносящие высокий доход. Такие, как «Домашняя техника и мир выживания». Купил и более известные в народе издания «Слухи из мира кино», редактируемый престарелой Хэррит Спарроу, и «Высокая мода».

На шести этажах размещались международные офисы компании Рамсчайлд, которые были теперь в подчинении Чарльза Флеминга. Ник часто жалел о том, что поддался на уговоры своих детей оставить компанию в военном бизнесе, но что касается работы Чарльза, то ею отец мог лишь восхищаться. Многие его хорошие и плохие качества помогли ему стать выдающимся предпринимателем. Чарльз был смел, дерзок, отличался крайним эгоцентризмом, нечувствительностью ко всему, кроме успеха, обладал могучей волей и деятельной энергией — все это привело к увеличению доходов компании. Помогла и «холодная» война, а в последнее время еще и корейская.

Чарльз много времени проводил в Пентагоне, и ему это очень нравилось. Он не мучился философствованием насчет аморальности военного бизнеса, как его отец. Наоборот, он считал себя патриотом, а компанию Рамсчайлд — «бицепсами Дяди Сэма». Он уже запустил новый большой завод в Теннесси и планировал запустить еще один в Бразилии. Ник смотрел на все это сквозь пальцы, но когда Чарльз попытался организовать в компании производство военных самолетов, к его большому огорчению, отец запретил это делать, мотивировав свой запрет очень просто: хватит того, что уже есть.

С того времени Чарльз начал считать отца препятствием на пути к удовлетворению своих амбиций.

На четырех этажах Флеминг-билдинга размещались офисы, управлявшие недвижимостью, которую Ник потихоньку покупал все больше и больше. Здесь были приличные «куски» из Манхэттена, Лос-Анджелеса, Майами, Далласа, Чикаго и Индианаполиса, так же как и виноградники из долины Напа, и скотоводческое ранчо в Техасе, и шесть нефтяных скважин, и две тысячи акров в северной Луизиане, где разрабатывался природный газ, и студии «Метрополитен», которые Ник теперь сдавал в аренду.

На двух этажах Флеминг-билдинга занимались личными финансами Ника. Его состояние, которое теперь по разным оценкам приближалось к миллиарду долларов, обслуживалось небольшим штатом бухгалтеров и налоговых адвокатов. Нижние семь этажей сдавались другим фирмам.

На последнем этаже башни размещались главные управленческие офисы. Здесь в роскошных кабинетах работали пятнадцать вице-президентов Ника. Здесь же в шикарных апартаментах из шести комнат, включая спальню и ванную, столовую и кухню, просмотровый зал и ослепительный приемный зал, царствовал Ник Флеминг. В его распоряжении находился огромный — сорок футов на шестьдесят — рабочий кабинет с великолепным видом на Манхэттен.