Второй Беличий Песок

- Да уж, с таром вы тут развернулись оягрызу и мать моя белочка, - цокнул Бронька, окидывая ухом панораму, - Тебе ещё не надоело?

- Данунапух! - фыркнул Макузь, - Тут ещё столько всего улучшить можно, что столько не живут ни разу. Тем более когда с грызунихой и белочью, оно вообще в пух. Хотя конечно облизываюсь, когда слышу всякое...

- Например?

- Например, "черничное варенье"... Кхм. Вот в цокалище Прямой Вор, там где железо нашли, ставят солнечные печи, чтобы отражённым теплом греть и без дров и угля.

- Да, слыхал, - кивнул Бронька, - Погрызище конечно то ещё, но оно того стоит.

- Ну вот, повозиться было бы в пух, - пояснил Макузь, - А в горах Безудержного Смеха камушки полезные нашли, лазают и ковыряют, тоже интересно. Но в конце начал, надо же кому-то и на хвосте сидеть, чтобы тар был. Да и от белочи конечно удаляться не хочется.

- Это да. А в учгнезде...

- Да там вообще, - отмахнулся ухом Макузь, - Куда ни цокни, везде песок. Надеюсь всё-таки они сподобятся на расширение, благо бобров мы им подкинули не по пуху.

- Это сколько грызей сбежится, - прикинул Бронька.

- Сами по себе не сбегутся, - поправил Макузь, - Вот думаешь йа что, сам копался-копался, и вдруг бабах! Хохол дыбом, пойду в учгнездо в Щенков!

Грызи снова прокатились по смеху, а Бронька встал и закинул в топку очередной чурбак. Баклыш, мотая пушным хвостом аки белочь, пробежал вокруг колеса, ослушивая, не отвалилось ли чего.

- А как было? - уточнил Бронька.

- А к нам в околоток пришла белка, - цокнул Макузь, припоминая, - Очень симпатичная грызуниха, даром что не молодая, всё по смеху каталась... Так вот она из Щенкова пришла, цокать о научном песке.

- Прям так взяла и пришла цокать о песке? - склонил ухо Баклыш.

- Именно. Если не цокать, никто ничего и не узнает, а узнает так не додумается дальше, так что и. Мы там возле колодца собирались по вечерам, и выслушивали, а Лайса прочищала. Ну всмысле, когда по смеху не каталась, тогда прочищала.

- Прочистила?

- Как слышишь, - показал на себя пальцем Макузь.

Слышно было отлично, что ещё как прочистила. Из-за кустов доносился шум очередного проходящего состава.

Как показала дальнейшая практика, внезапный десант трясов в виде Треожисхултов оказался крайне кстати и помог и не остужать котёл на платформе, и достать таки тачкотанке из болота. Собственно грызи, приготовившись, сделали всё быстро - положили настил, чтобы вытащить на гать, и волокли лебёдкой рельсоукладчика. Не прошло и дня, как разобранная на части бронетелега была погружена по поезд и отправлена в Таров. Откровенно цокнуть, пока её не отмыли - это было нагромождение совершенно чёрной пухни, обмазанной смесью мазута и тины, к тому же источавшей отвратительную вонь. Однако стоило взяться как следует - а так и брались - и из-под грызи появлялись деревянные и металлические детали, без преувеличения будет цокнуть, боевой машины. Для того чтобы очистить, отремонтировать и перерисовать в чертёж находку, был сделан навес возле механической мастерской депо, где периодически появлялся и Макузь, а также многие другие пуши, чисто позырить и не только. Впоследствии исторический кусок переправили в Щенков, так цокнуть на Родину, где он и был сооружён в своё время.

Чтоже до Треожисхултов, то они как и угрожали, набегали на платформу поочерёдно, так что там побывали и Кулифа с Речкой, а Макузь и Ситрик заезжали, когда были свободны от неотложной возни. Причём что касется именно треожисхултовости, то Макузь и сам уже погонялся так, хотя в свидетельстве о тряске у него было написано другое. Но написано это одно, а практика совсем другое, так что и; учитывая, что в Тарове шастало много пушей из этой семьи - да вспомнить хоть Ольшу с её проектами - то это было вполне чисто. Пораскинув на эту тему и спросив Ситрик, будет ли это в пух, грызь так и стал подписывать бумаги, когда это требовалосиха - Макузь Треожисхулт, кло.

Бронька и Баклыш, параллельно со всем этим, смогли наблюдать за весьма несложным, но доставляющим чувство хрурности процессом - сливом очищенного тара в цистерны поезда. Как оно обычно случалось, грузовой поезд таскал как дрова, так и две цистерны для продукта; цистерны эти выслушили особенно жирно, потому как представляли из себя пузатые бочки, установленные вместо упоров для поленьев. Бочки были самые обычные, деревянные, стянутые железными полосами, но вдобавок обивались железными пластинами изнутри. Сверху каждого такого "хряка" имелась крышка с клапаном...

- С каким клапаном? - уточнил Баклыш, сидючи на цистерне, аки белочь на ветке.

- С выпускным, - пояснил Бронька, показывая клапан, - Вслуху того, что при болтании тар может выделять горючий газ, а если жара - то и допуха газа, так что или просто крышку вышибет, или вообще рванёт.

- Сто пухов, - хихикнул грызь, помогавший с погрузкой, - Если этот клапан заклинит, потом оягрызу. Вышибет ещё ладно, а как не вышибет? На станции откроешь - а оттуда фонтан газу, да и загорится, погрызец в полный рост.

- А что, было?

- Да нет, нам Макузь на учениях показывал, как оно, чтоб никому не хотелось на своей шкуре проверять.

- Чисто. Ну что, льём?

- Лейте!

Бронька протянул слегка гибкий рукав из очень плотного клоха, который выходил из хранилища, и сунул в люк цистерны.

- Слушай, чтоб вот по эту отметку, - показал он Баклышу.

- Кло!

Перелезши на хранилище, грызь повернул задвижку и тар повалил по рукаву - он был достаточно текучий, чтобы валить быстро под собственным весом, как жидкость, что он собственно и делал. Из цистерны раздавалосиха характерное бульканье и плеск. Бронька, само собой, внимательно следил за процессом, потому как грызунёнок мог и не дождаться, когда уровень тара дойдёт до отметки, а отвлечься. Переполнять цистерну совершенно не стоило. Однако, Баклыш таки хоть и крутил ушами по сторонам и таращился на болотных птиц, сновавших в кустах, не отрывал от люка по крайней мере одного глаза, так что сразу цокнул, когда всё.

- Всё! - цокнул он.

- Кло! - кивнул дед, закрывая задвижку.

- Кстати там ещё место есть.

- Это сейчас из рукава стечёт, как раз.

Когда остатки вылились из рукава, стало как раз, и Балкыш с плохо скрываемым удовольствием закрыл крышку и закрепил запор оной, воизбежание. Те же операции грызи провели со второй цистерной, пока та не была набита под завязку. Грызунёнок отошёл от поезда и почувствовал на контрасте, что когда сидишь на цистерне с таром - всё-таки сильно воняет! Уже в пяти шагах в сторону воздух приобретал замечательную свежесть, даром что и тут несло болотной тиной и прелостью.

- Ну что, поедете разгружаться? - спросил машинист, чувствуя что пуши вцепились как следует.

- Сто пухов! - вполне бодренько отозвался Бронька, - Погнали, Баклышка!

Погнали так погнали. Паровоз стоял уже под парами... ну это так выцокивались, что под парами, на самом деле стоял он на рельсах, а если и под чем-нибудь, так это под дымом, а пар был внутри, собственно. В любом случае, когда цокают что паровоз под парами - можно ехать.

- Ну давайте уж, чтоб не зря, - хмыкнул Марамак, который машинист, - Кто рулить?

Рулить посадили грызунёнка, вслуху соображений того, что из этого получится больше всего восторга - само собой, сам грызунёнок был ни разу не против. В деревянную кабину, что торчала над большущими колёсами спереди, забирались или сбоку, или сзади, с котла; Баклыша усадили на сиденье машиниста - потому как "машинист" это только атрибут грызя, и резьбы на нём специально для усаживания на сиденье не нарезано - и грызунёнок смог увидеть через оконный проём, где нынче не было рамы, уходящую вдаль за поворот колею.

- Удхх... - поёжился он и оглянулся на Марамака, - А точно ничего не будет?

- Нет, что-нибудь точно будет, сто пухов, - точно ответил тот, катнувшись по смеху, - А пухни какой-нибудь не будет, если всё сделать по шерсти.