Наследники

— Ну не такие уж мы зубры. А помощь, если нужно будет, что ж, пожалуйста, с удовольствием.

— Обязательно будет нужно, Юрий Яковлевич. — И Нина Сергеевна чуть робко, но как-то удивительно открыто и доверчиво улыбнулась Зеленцову. Юрий Яковлевич стушевался, стал что-то лихорадочно перебирать на своем столе.

Нина Сергеевна несколько раз обращалась к нему то по поводу каких-то рейсов, то в связи с поступившими с баз телефонограммами. И каждый раз дарила его своей открытой, доверчивой улыбкой.

По пути домой Зеленцов непрестанно думал о новой сотруднице. Его поразило в ней все. Ладная, спортивно-подтянутая фигура, пышные, не по-нынешнему убранные волосы, а с длинными, тяжелыми косами, широко и чуть удивленно открытые серые глаза.

На второй или третий день они вышли после работы на улицу вместе. Накрапывал осенний слякотный дождь, и, сокрушаясь по этому поводу, Юрий Яковлевич проговорил:

— В такую погоду хорошо бы в уютный ресторан или в кинотеатр. Как вы на это смотрите, Нина Сергеевна?

— В общем-то положительно. Но если в кинотеатр, то чтобы был интересный фильм, если в ресторан, то чтобы был хороший оркестр. Я ужасно танцевать люблю, Юрий Яковлевич.

— Насколько мне помнится, в «Ангаре» неплохой оркестр. Поедемте?

— Вы что, серьезно?

— А почему нет? Поужинаем, вы потанцуете, а я посмотрю. Танцор-то из меня никакой.

Вечер прошел весело, если не считать досады Зеленцова на себя за то, что он, к сожалению, не может вот так же легко и просто выделывать разные танцевальные пируэты, как это делали другие между ресторанных столов. Но его радовало веселое настроение Нины Сергеевны, ее искристый смех, благодарные взгляды, которые она бросала порой на Юрия Яковлевича. Он отвез Нину домой на такси, галантно поцеловал руку, чему она удивленно усмехнулась, и, страшно довольный собой, вернулся домой.

Повеселел Юрий Яковлевич, совсем иными красками стал представляться ему окружающий мир. Даже внешне изменился. В соседнем ателье срочно шились два костюма, знакомый директор универмага подобрал кое-какую современную экипировку.

Работники отдела заметили перемены в своем сослуживце. Кто-то пошутил:

— Вы как будто помолодели, Юрий Яковлевич. Может, влюбились на старости лет?

Зеленцова обескуражили эти слова, и он с тревогой посмотрел на Морозову: не слышала ли? Но Нина Сергеевна, занятая какими-то бумагами, не участвовала в разговоре, и Юрий Яковлевич с достоинством отпарировал:

— Любви, как известно, все возрасты покорны. Как знать, может, и влюбился. А что тут особенного? Вы что-нибудь имеете против?

Слова сослуживца, однако, не на шутку расстроили Зеленцова. Весь день он был во власти тяжелых, мрачных мыслей. «В самом деле, я, пожалуй, дураком выгляжу. Мне же шесть десятков с гаком. Черт побери, как быстро пробежали годы. А ей? Тридцати нет. Да, пожалуй, не по зубам тебе этот орешек, Юрий Яковлевич. Не по зубам. У нее, поди, и помоложе найдутся». От этих рассуждений становилось так тоскливо, что Зеленцов, тяжко вздыхая, в который уже раз понуро выходил в коридор и жадно выкуривал там сигарету за сигаретой.

Нина Сергеевна, однако, то ли не замечала терзаний Зеленцова, то ли не очень хотела вдумываться в них. Она недавно пережила свою собственную трагедию и теперь отдыхала от нее, твердо пообещав себе не открывать своего сердца кому бы то ни было. Всего два года назад она разочаровалась в двух самых близких ей людях. По окончании института их — троих выпускников — ее, Виктора и подругу — отправили вместе работать в Армению. И именно там она потеряла сразу и подругу и жениха. Чем-то та сумела околдовать веселого, когда-то до безумия влюбленного в Нину Виктора. После одной совместной поездки на Севан он и подруга объявили Нине, что отныне будут вместе. Чего стоила Нине эта новость, не знал никто. Она перевелась в другой автокомбинат и, проработав там еще два года, вернулась в Москву.

На Нину Сергеевну заглядывались многие, и знаки внимания со стороны Зеленцова она принимала как обычное проявление интереса к ней со стороны мужского сословия. Она и предположить не могла, какие бури бушуют в душе пожилого сослуживца.

А Зеленцов был во власти охватившего его чувства и вынашивал тысячи планов, как завоевать сердце Нины Сергеевны. Он скоро понял, что их интересы отличаются друг от друга, как яркий весенний день от дождливого осеннего вечера. Но это не остановило Юрия Яковлевича. Нина Сергеевна хочет в театр? Зеленцов применяет всю свою изворотливость и достает билеты на самые недоступные спектакли. Не беда, что до этого он даже не знал, где этот самый театр находится. Картинные галереи, музеи, выставки — Зеленцов даже не подозревал о том, как много их в Москве и в Подмосковье. Теперь же он под водительством Морозовой посещал их регулярно. Правда, как правило, не только с ней. Нина Сергеевна оказалась неплохим организатором, и месткомовцы были вполне довольны тем, что она каждый выходной что-то затевает коллективное: то поход в Музей Пушкина, то на какую-нибудь выставку, то поездку в Загорск или Суздаль.

Вскоре после их знакомства между ними состоялся такой разговор.

— Юрий Яковлевич, вы бывали в Загорске?

— Бывал. (Цемент с поврежденной баржи доставляли ведь именно туда.)

— Прекрасно. Завтра едем в Загорск. А в Суздале бывали?

— И в Суздале бывал. И не раз. (Когда-то Юрий Яковлевич во время своих поездок на Север усиленно интересовался знаменитой владимирской вишней.)

— Очень хорошо. В следующий выходной подадимся туда. Начнем как следует осваивать «Золотое кольцо». А потом махнем в Соловки.

— Это еще зачем? — насторожился Зеленцов.

— Но там же чудесный Спасо-Преображенский собор. Крепость. Озера.

— Соловки все же далековато. Но если вы хотите…

Юрий Яковлевич покорно ходил с Ниной Сергеевной по залам музеев и выставок, старался не зевать в театре, регулярно провожал ее домой, а порой дарил ей не очень дорогие подарки. И готовился к серьезному, решающему разговору, ожидая подходящего случая. Такой случай скоро представился.

Как-то после очередного культпохода на стадион «Динамо», где проходил спортивный праздник, Юрий Яковлевич уговорил Нину Сергеевну зайти к нему в его «холостяцкую берлогу», чтобы согреться.

— Да и поговорить мне надо с вами, Нина Сергеевна, серьезно поговорить.

— Поговорить? Это о чем же? — Нина, как показалось Юрию Яковлевичу, спросила удивленно, и он замер. Вдруг откажется? Но Нина Сергеевна, поразмыслив, согласилась: — Что же, зайдем ненадолго.

И вот они у Зеленцова. Легкая закуска, бокал какого-то хорошего вина и чашка кофе настроили Нину Сергеевну на благодушный, участливый тон, и она похвалила Зеленцова:

— Я и не знала, какой у вас изысканный вкус, Юрий Яковлевич. Вы молодчага. А теперь давайте говорить. Вы же хотели обсудить что-то серьезное? Ну так я вас слушаю.

Зеленцов молчал, собираясь с мыслями. Магнитофон мурлыкал что-то вполголоса. Нина протянула к нему руку, добавила звук, и популярный тенор наполнил комнату страстным признанием:

Я вас люблю,

Я думаю о вас

И повторяю в мыслях ваше имя…

Зеленцов вздрогнул от этого голоса и хрипло проговорил.:

— Вот если бы я мог выразить свои мысли так же…

Нина удивленно посмотрела на него, снова потянулась к аппарату и выключила звук. Долго пристально смотрела на Зеленцова.

— Вы именно это и хотели мне сказать?

Зеленцов поспешно сполз с дивана, встал перед Ниной Сергеевной на колени, ловя и целуя ее руки, торопливо начал говорить:

— Вы угадали. Действительно я люблю вас, Нина Сергеевна. С первой же встречи. Голову и разум потерял. Себя не узнаю.

Морозова поспешно вырвала руки из его липких ладоней, растерянно и испуганно смотрела на Зеленцова, с неподдельным удивлением слушала его несвязную торопливую речь. Потом, улучив секундную паузу, проговорила испуганно и нервно: