Страница 4 из 10
Вот только иногда закрадывалась дурацкая мысль: а я ли это вообще?
Я прячу себя в своих героях. Или герои прячутся во мне?
Чтобы отвлечься, я стал заниматься привычными делами: готовил ужин, мыл посуду, убирался в квартире. Успокоился и решил, что теперь, пожалуй, могу мыслить трезво, без лишнего энтузиазма.
У человека есть только одно право – право быть распятым. Я пишу все это для себя. Очень страшно идти вперед только потому, что остановившись боишься упасть. Убей в себе предсказуемость.
Не позволяй случайному стать главным в жизни.
Я жду, когда во мне появится только мое. Нужно писать так, чтобы меня нельзя было ни с кем сравнить. Очень важно научиться не стараться никому понравиться.
Я не смогу изменить свою жизнь с помощью слов.
В моей жизни нет ничего, кроме творчества, которое никому не нужно. Очень страшно знать, что пишешь только для себя.
Ничто не придает смелости лучше, чем нежелание выглядеть дураком.
Все, что я вижу сквозь решетки своей клетки – это другая клетка. Я не захочу изменить свое отношение к жизни. Боль. Отчаяние. Я пишу ими. Не представляю, как творят другие.
Впрочем, это могло быть простым совпадением.
Но мне не хотелось думать об этом.
Тупик. Об этом тоже не хотелось думать.
Я не верю в предчувствие, особенно когда дело касается меня. Я еще готов поверить, что они бывают у кого то другого – только не у меня.
Иногда человеческая жизнь напоминает книгу.
Воображение часто творит вещи, которые отказываются понимать и принимать остальные части твоего сознания.
Мне себя не исправить. Я не хочу исправлять.
Я распят на кресте жизни.
6
На работу я не пошел. Позвонил и сказал, что заболел. Мне поверили — я еще никогда не обманывал начальство. После этого я сделал себе кофе, огромную чашку, с молоком и сахаром. Еще приготовил бутерброды с сыром и хорошенько перекусил. Это меня успокоило. Выпив кофе, я окончательно избавился от остатков сна.
Я никогда не соглашался с предложенной мне судьбой. Я все еще хочу написать книгу. Может быть, у меня есть шанс. Даже если нет. Подобные мелочи не имеют значения.
Практический Сократ восхищал меня тем, что предпочел умереть за
принципы, когда этого легко было избежать. Другие были не так требовательны.
Такие огромные фолианты мелкого шрифта. И в конце концов единственный их мудрый вывод: "Тебе самому решать. Откуда нам знать, что потребуется именно тебе?"
Мне двадцать три года, и я убогое создание, под волосами которого живут черви мозговых извилин. Много червей. Я умный… Я хочу быть, как он. Смотреть таким спокойным взглядом, угадывать судьбы и их содержание, иметь розовый цвет лица и ровные белые зубы. Не сутулиться и не глотать пилюли от изжоги. «У него абсолютно здоровое сердце», – говорят врачи, а мне страшно, страшно, у таких, как я, бывают ранние инфаркты… Я деликатен на работе и крою всех и все матом в своих писульках… Кого я ненавижу?..
Унизительно знать: все, что происходит со мной и есть моя жизнь.
Мне необходимо прятаться от действительности и слова – лучшее укрытие. Нужно уметь отгораживаться от жизни при первой возможности.
Отчаянию не сложно стать религией.
Я себя дою. Такое ощущение. Мастурбирую свой мозг. Невозможно поверить, что до этого состояния я довел себя сам.
Я вынужден утешаться словами. Я никогда не умел утешать себя иначе.
Мне нравится отказываться от писательства. Я хочу перестать унижать себя.
Что-то остановилось. Мне страшно. Иногда кажется, что остановилось сердце. Улыбка опять причиняет боль.
Невозможно не сожалеть о том, что вынужден быть писателем. Мне очень страшно писать.
Таких, как я – не много. Иногда мне кажется, что я такой – один.
Этот мир для серьезных и скучный людей.
Пространство меня, в общем-то, мало волнует, но вот со временем у меня проблемы.
Иногда листаю газету или полеживаю на диване, глядя в пустоту.
У меня никаких планов.
Ощущение бессмысленности всего сущего продолжается.
Это не очень-то воодушевляющее состояние.
Я сбавил темп до предела. До нуля.
7
Проснувшись утром, я понял, что дальше так не может продолжаться. Я остался в постели и стал думать
Иногда мне кажется, что я уже писатель. Я устал быть писателем.
Я пишу свой приговор. Я подменил свою жизнь игрой в жизнь. Книги, чтению которых я отдал жизнь, не прибавили мне ни ума, ни обаяния, не сделали счастливым. Я потратил на них самую лучшую часть своей жизни. Я проклинаю книги.
Я выдумал о себе, что могу творить. Слова оказываются самой важной частью моей жизни.
Только Христос может быть моим соперником в достижении пределов отчаяния человека. Книга должна изменить человека. Иначе нет смысла ее писать.
Мне необходимо жить только по своим законам. Мне нравится говорить себе: «Попробуй. Хотя бы попытайся».
Мои писания – мои молитвы, заклинания жизни. Способ защиты от реальности и от себя.
Я могу меньше, чем кажется. А иногда не могу ничего. Я признаюсь в своей бездарности. Каждый человек не может быть талантлив.
8
Утро начинается с загадки.
Попробуй быть великим. Откажись от лишнего. Не отвлекайся. Творчество требует меня целиком.
Меня заставлял писать страх перед будущим. Книга обещала возможность спокойствия и благополучия. Мое творчество – лишь защита от реальности.
Я не способен повторить чужой успех. Прежде мне казалось, что это возможно.
Я унижен своей неспособностью творить. Быть бездарным творцом очень мучительно. Я пишу не для развлечения. Я стараюсь выжить.
Мне этот мир безразличен. Я над ним смеюсь. Точнее он смеется надо мной.
Мне не нравятся победители. Я никогда не был победителем. Я всегда писал только с одним ощущением – у меня ничего не получается. Я устал преодолевать свою бездарность.
Мне нравится, что можно перестать заботиться о смысле текста. Мне уже безразличен смысл моего творчества.
Я только воображал, что пишу роман сам. В действительности я лишь средство для написания романа.
Я занял очень удобную позицию наблюдателя. Я умею ждать. Быть терпеливым – единственное правило моей жизни. Подслушать. Подсмотреть. Мои интересы никогда не были разнообразны.
С тем же ожесточением, с которым я выдумываю свои тексты, я пытаюсь выдумать свою жизнь.
Не я выдумываю тексты. Тексты выдумывают меня.