Страница 46 из 73
- Давай же, - прохрипел Рагнар, когда внизу появился "мамонт" в окружении пяти щитоносцев, задрал ствол, - убей меня, уничтожь!..
"Мамонт" ударил огненной сферой, затем усиленной ледяной стрелой; первая вскипятила покров где-то слева, вторая взорвалась осколками над головой. Больше не было ничего, потому что хобот плюнул, как ни пытался Рагнар плевок удержать, ком слизи со шлепком разбился о покатую башню, разлетелся брызгами. Поражённые не на физическом уровне, а на эфирном, щитоносцы крутились на месте, поливали холодом недоступного обычному зрению врага. Обычному оружию, впрочем, недоступного тоже.
- Стреляй же ещё, - умолял Рагнар, с трудом глотая гарь, наползавшую со стороны ожога, оставленного на теле цитадели огненной сферой, - не теряй времени...
Однако машина взревела, подалась назад, внутри неё что-то взорвалось, повалил похожий на чёрные шары дым.
- Ненавижу, - заскрежетал зубами Рагнар, - всех вас ненавижу!..
Мелодия цитадели звучит громче и громче, выплёскивается упругой волной, сотрясает небесный купол, и купол звенит колоколом. В основании открываются дыры, из них скользят-выбираются саламандры. Рагнара звуковой удар протягивает, словно усеянный шипами кнут, переносит в Эфир.
- Когда же всё это кончится? - спрашивает он у серых полотен тумана, - ведь должен же быть предел...
А саламандры соединяются вокруг цитадели одним большим кольцом, мелодия собирается в точку контрапункта, заклинание достигает пика. Вершина цитадели расходится, раскрывается бутоном цветка, выстреливает огненной сферой. Какое-то время сфера висит в воздухе, затем разлетается на осколки, будто лопнувшее яйцо. Крылья расправляет огненная саламандра, сыплет искрами, от искр вспыхивают саламандры внизу.
- Где же я, - пытается сообразить Рагнар, - по-прежнему в Эфире, или вернулся в Сущее?
Подожжённые саламандры кажутся неуязвимыми, даже "ехидны" им нипочём: вот одна забралась в раструб орудия, другая, и боевая машина взрывается, разлетается на куски, а они выкатываются огнём из огня, мчатся дальше.
- Вот ты где... - слышит Рагнар голос Хрисанфа. - Оставайся в Эфире, не меняй форму, сейчас попробую освободить.
"Начинаю сходить с ума, - думает Рагнар, - голоса слышать. И хорошо бы, если безумие заберёт с собой боль..."
- Всё оказалось сложней, чем я думал, - продолжает лич. - Запомнил, как нас похитили?
- Нет... - отвечает Рагнар, а в сердце стучится надежда, охватывает огнём, как саламандр на поле боя - ярость.
- Вот и я - нет, - говорит Хрисанф, - но себя я из плена вытащил, а тебя, увы, не успел.
- Так это и правда ты? - Рагнар задыхается, - и сможешь освободить?..
- Я, а кто же ещё, - ворчит лич. - Уже плету чары, разве не чувствуешь?
Голос Хрисанфа изменяется, становится тонким голоском флейты. Напев его заклинания кажется слабым, но кислотой разъедает мелодию саламандр, просачивается через неё, тянет за собой Рагнара.
- Прощай, - слышит тот напоследок, - до встречи в следующих воплощениях.
Физическое тело Рагнара взрывается, но осознание смерти приходит не сразу, сперва поглощён чувством, будто кристалл памяти, вырванный из плеча, охватил плёнкой мельчайшей пыли, и превратил в кристалл всего целиком.
[2]
Серый туман сложился стеной - почти прозрачной, но полностью непреодолимой. Рагнар видел за ней очертания четырёхрукой фигуры Хрисанфа, узнал, какое задание тот получил, понял, почему лич решил взять с собой и его. Справится ли теперь, когда помощника больше нет и нет времени найти нового? Рагнар поймал себя на мысли, что ему всё равно: оставшееся по ту сторону барьера больше не имело значения.
- Прощай, - сказал он, прижав руку к прозрачной стене, - пусть Эфир тебе поможет.
Стоило сделать шаг от преграды, как вокруг тела взметнулись изумрудные искры, закружились вихрем. Эфир с жадностью их поглощал, растворял в сером своём киселе. "Столько раз наблюдал это со стороны, - подумал Рагнар, - пришло время увидеть и изнутри". Обратная инверсия у каждого проходила по-своему - одним давалась легко, других долго не отпускала - как пройдёт у него?
Рагнар на палубе катамарана, с другой машет руками ещё один он, кричит:
- Наше направление! На запад!
Лёгкий кораблик едва не летит над зеленоватыми водами Антиломы, по берегам чисто, но вот вдали появляются голубоватые точки, а небо хмурится.
- Усачи! - кричит Рагнар, приложив руки рупором, - поворачивай!
В рули упираются оба, в результате чего катамаран крутит волчком, выносит в серые воды Зоты, с берегов летят вязанки разрыв-травы.
- Не сюда! Не сюда! - ярится Рагнар, - поворачивай в ту же сторону, куда и я, дурья твоя голова!
То здесь, то там поднимаются снопы пламени, кораблик лавирует между ними, выносится на Змеиное озеро. Заполнено оно не водой, а шевелящейся массой свитня, со всех сторон тянутся руки, крючья и щупальца.
- Я больше так не могу!.. - кормчий соседней палубы бросает руль, падает на колени, закрывает лицо руками.
- Ах, ты, ничтожество!.. - Рагнар наваливается на штурвал изо всех сил, правит в одиночку, - жук навозный...
Катамаран чертит по свитню кровавые полосы, вываливается на площадь Каратула, скрежещет по камню. Другой камень приносится с гулом и свистом - на соседнюю палубу падает охваченная огнём глыба, полностью уничтожает...
Проснулся Рагнар в липком холодном поту, какое-то время пытался понять, где находится. Гладкое плечо и мягкая грудь, оказавшиеся под протянутой рукой, сказали, где: спальня, покои Алиеры, второй верхний ярус великого книгохранилища. Она сразу проснулась, в темноте вспыхнули глаза лича.
- Неправильный сон? - спросила, придвигаясь ближе, закидывая ногу на его бёдра.
- Не то слово.
Умелые пальцы заскользили по телу, Рагнар им не мешал, как и губам. Обычно под ласками Алиеры таял, подобно горячему воску, а она мяла, лепила удовольствие для обоих, теперь же остался холодным, будто ледяной голем.
- Ты и сам какой-то неправильный, - Алиера отпрянула, - плоский.
- Перестань, - мотнул он головой, - я такой же, как и всегда.
- Не прикасайся ко мне! - оттолкнула его руку, соскочила с кровати, - не прикасайся!
Рагнару показалось, что она исчезает, тает, потому метнулся, обхватил двумя руками, прижал. Алиера по-звериному взвыла, вспыхнула зелёным пламенем, но он не отпустил, так и сгорел вместе с ней...
Серый туман собирается сгустком, сгусток вспоминает имя - Рагнар. Он в средней точке амфитеатра, вверх и стороны расходятся скамьи. Рядом с ним на площадке Лисандер, с костяным жезлом в руке, ученики расселись двумя кольцами, первый и второй ряд.
- Если брать по времени Сущего, - говорит некромант, - окончательный разрыв эфирно-физических связей происходит на третьи сутки. Обратная инверсия нижних астральных узлов ведёт к полному изменению восприятия индивида: осознаёт себя не материальной структурой, а эфирной.
- Можно вопрос? - вскидывает руку ученик с оттопыренными ушами и серыми, будто отваренными губами. - Семь завихрений вдоль эфирного тела - это и есть астральные узлы, так?
- Нет, не узлы, - отвечает Лисандер, - но их отражение в плоскости Эфира. Благодаря вихревым центрам, кстати сказать, двойник обретает возможность изменять местоположение мгновенно...
Всё в казарме Сурьмы было старым, ржавым, пыльным. Оприходовав кособокий стол, Рагнар пытался написать письмо, но то перо ломалось под нажимом, то рвалась истончившаяся бумага. Окружали его зомби, что-то бубнили, бормотали.
- Посмотри на зомбёночка, - разобрал Рагнар, - посмотри же...
Развернулся нехотя, увидел на руках у Ратны нечто со щупальцами вместо ручек и ножек, с черепом вместо головы. Маленький мертвец клацнул зубами, Рагнар всем телом содрогнулся - как будто нить какую-то внутри него эта тварь перекусила.