Страница 28 из 73
- Хватит! - резкий взмах жезлом, - по порядку, господин водитель боевой машины, по порядку.
- Так я же и говорю, это, по порядку, - Азир смахивает капли пота со лба. - Помощь нужна, господин боевой маг, срочно!
- Помощь магическая, или будет достаточно грубой силы?
- Это, не знаю, грубой, наверное, хватит...
Оберон окидывает взглядом десяток, делает выбор:
- Озрик, Рагнар, окажете помощь. С вами инструктаж проведу отдельно, как только освободитесь.
"Так-так, - думает Рагнар, - это почему же выбор пал на нас? Ведь по части грубой силы с Буном и Бургуром не сравниться никому. Впрочем, маги на то и маги, чтобы их поступков никто не понимал".
Следуя за широкоплечим водителем, щитоносцы спускаются в транспортный трюм, там встречает Криспин, смеётся:
- Даже двоих господин маг выделил? На одного больше, чем я ожидал!
Рагнар его почти не слышит, захваченный видом "мамонта", освобождённого от чехлов: маслянисто-чёрный маналит обтекает корпус, как если бы набросили мелкозернистую кольчугу, полусфера башни один в один с боевыми куполами цвергов, за той лишь разницей, что у них стволов всегда по два, а здесь один.
- Красавец... - высказывает его мысли Озрик.
- О, да, - Криспин поправляет сползшую с головы повязку, - красота, которая убивает.
С нестандартным пазом справляются на удивление быстро, Криспин делает нестандартное предложение:
- Изнутри машину видели? Залезть не хотите?
- Не надо бы, - бурчит Азир, - а то мало ли.
- Да ладно тебе, - отмахивается Криспин, - там инструктажа ещё часа на три, управимся. Так что, господа щитоносцы, желание есть?
Желания у Рагнара с Озриком хоть отбавляй, хватило бы на десяток, и вот внутри, в святая святых. Кабина двухъярусная: на нижнем место водителя и самоходный механизм, верх занимает боевой отсек. На нижнем ярусе узко, не развернёшься, в боевом просторно, несмотря на пару кресел, спинка к спинке, несмотря на блок элариевых накопителей, несмотря на раму орудия с большой вогнутой кнопкой, поверх которой предохранительная скоба. Бруски элария источают синий свет, самоцвет, вставленный в основание рамы, этот свет вбирает, переливается. Таким внутреннее пространство "мамонта" Рагнару и запоминается - льдисто-синим.
Ну, всё, готово: до транспортной платформы "мамонт" сопроводили, внешний чехол натянули, теперь отойти и подождать, пока утянет на нижние ярусы. Там отсортируют, поместят на линию, доставят до нужной точки. Щитоносцев же, как и водителя со стрелком, господин боевой маг доставляет до эшелона "черепах", транспорта самого медленного, зато самого надёжного.
[Кристалл памяти]
Только подумай, брат, наш Союз они называют "союзом тюрем"! Как же тогда назвать их Царство, построенное по принципу муравейника, где саламандры - царицы, а люди - рабочие особи? "Царство рабов", не иначе. Причём рабов, что рады быть рабами. Нет, змеиного в змеепоклонниках всё же больше, чем человеческого, и крови мы с ними разной.
[2]
Начались необычные сны ещё на "ките", про себя Рагнар назвал их познавательными. То становился свидетелем какого-нибудь исторического события, чаще всего сражения, то вёл разговоры с кем-нибудь великим из прошлого. Кто сны насылает, догадаться было легко, но спросить прямо Рагнар не решался.
- Тебе ничего странного не снится? - поинтересовался у Озрика, припомнив, что отметил их Оберон при первой же встрече, отрядив в помощь Азиру и Криспину.
- Да нет, - отвечал тот задумчиво, - Бриджайну всё время во сне вижу, свою любимую. А тебя что, кошмары мучают?
- Да есть немного...
Выходило, Рагнар один такой, выходило, выделяется, потому о снах больше ни с кем не заговаривал. С господином же боевым магом держал себя так, словно получил особое задание, распространяться о котором ни в коем случае нельзя.
И вот они на суше, вереница "черепах" ползёт по Прямому пути на юг, сны всё ярче, всё чаще. В одном из них происходит неожиданное: Рагнар как бы проваливается в сон Оберона. Как получилось - ни малейшего понимания, но знает, так оно и есть. В своём сновидении господин боевой маг рыбачит - в руках простая удочка из камнестали, на голове широкополая соломенная шляпа, в зубах травинка. Над зеленоватой гладью реки вьются стрекозы, звенят слепни, жарко.
- А вы интересный экземпляр, - говорит Оберон, выплюнув травинку, - всё же прорвались.
- Никак не хотел, господин боевой маг, - потрясённый, Рагнар становится по стойке смирно.
- Магический потенциал у вас большой, но, к сожалению, даже не дремлет - крепко спит, - продолжает Оберон, не отрывая взгляда от реки. - Мне его, что называется, не расшевелить, но у войны может получиться. Потому вы и здесь, не так ли?
- Здесь я из-за брата, - говорит Рагнар, - и отца. И ещё легионов северян, чьи жизни забрали проклятые змеепоклонники!
- Хорошие слова, - соглашается господин боевой маг, - правильные. Собственно, исходов у этого противостояния только два: либо мы истребим всех змеепоклонников, либо они истребят всех нас.
- Мы не можем проиграть, - говорит Рагнар с жаром, - тогда проиграл бы мир!
- Слова истинного патриота, - Оберон обозначает улыбку уголком рта. - Так что с эфирным обучением, истинный патриот, желаете продолжить, или остановимся?
Речь о познавательных снах, понимает Рагнар, потому отвечает без заминки:
- Хотел бы продолжить, господин боевой маг!
- Приятно слышать, - Оберон поводит удочкой и, резко дёрнув, вытягивает большого окуня. - Как раз хотел вам показать Великую высадку, в Эфире отпечаталась очень хорошо. Но это не сегодня, как понимаете, на сегодня хватит.
Из зеленоватой вода реки становится ярко-зелёной, изумрудной, высокая волна сбивает Рагнара с ног, выталкивает из мира снов.
- Невероятно, - шепчет он, проснувшись, - невероятно...
Великая высадка, которую Оберон показывает спустя несколько дней, похожа на такую же волну, только не зелёную, а стальную, и это легионеры. Боевые корабли Союза на траверзе, бьют баллисты, заряженные волшебным деревом, под их прикрытием к побережью мчатся сонмы "ласточек", они же пятиместные боевые шлюпки. В стане южан суматоха: колья баллист опрокидывают огромных, как мамонты, златожуков, переворачиваются закреплённые на их спинах чаны, выплеснувшееся варево обращает твердь лавой. Впрочем, большей частью содержимое чанов отправляется куда и замышлялось - в воду, по морской глади расходятся волны пламени. Маги змеепоклонников призывают смерч, тот гонит вал огня к армаде северян. Лица выкрикивающих заклинания южан разделены боевой раскраской на две части: левая сторона выкрашена в чёрный, правая - в серебристый цвет. Символ Салмы, Салмы Двуликой.
- Вот так они и останавливали нас всегда, - Рагнар слышит голос Оберона, но самого его не видит, лишь серый призрак, - буквально вышибали.
Взбираясь по бортам "ласточек", пламя перекидывается на легионеров, плавит и доспех, и плоть. Они же, несмотря ни на что, прорываются, спрыгивают на каменистую насыпь побережья, группируются в десятки. На легионеров бросаются южане-пехотинцы с кольями из копьероста, со щитами из большелиста, в остальном же почти голые. Северяне расправляются с ними играючи, да только сила юга не в этой пёстрой ораве, а в боевых животных. Гигантские богомолы разят хитиновыми косами, таких же размеров пауки плюются то молниями, то паутиной, о златожуках и говорить не стоит, те просто давят.
- Вышибли бы и в тот раз, сбросили в Стальное море, - продолжает Оберон, - если бы на помощь нам не пришли драконы.
Историю Северного Маналита Рагнар знает как свои пять пальцев, но одно дело прочесть в учебнике, другое - увидеть своими глазами. Вот Имплос, легат легиона Золотые Клинки, почти полностью истреблённого - из пяти тысяч уцелеет десяток, как установят хронисты потом - собирает вокруг себя последних выживших, бросает в отчаянную, безумную атаку. Вот маги южан поднимают каменные шипы, не щадя ни своих, ни чужих, а потом, а потом...