Святыня

— Я говорю о моей жизни! Обо мне! О моем будущем! Я помогала тебе — твоему делу и тебе. Я работала на тебя день и ночь, никогда не жаловалась…

Он закатил глаза.

— …Всегда была под рукой, когда была нужна тебе — для работы или для развлечения. Я от столького отказалась ради тебя!

— Черт побери, о чем ты? Я дал тебе превосходную работу, я дарил тебе подарки, я возил тебя…

— В задрипанный мотель! Вполне в твоем духе! А лучшие подарки ты дарил своей жене! Я видела, как она красовалась на улице в своей вонючей шубе и драгоценностях!

— Ты хочешь шубу? Я подарю тебе!

— Не нужна мне твоя паршивая шуба! Я хочу кое-что побольше!

— Только скажи что!

— Я хочу супермаркет!

На несколько мгновений в машине повисло изумленное молчание. Потом Таккер, не веря, переспросил:

— Ты хочешь супермаркет? — Его голос повысился на несколько октав. — Ты спятила!

— Мне не нужен он весь, только часть. Я хочу быть твоим партнером. — Ее голос, наоборот, на несколько октав сел.

Таккер не мог поверить своим ушам.

— И как ты предполагаешь объяснить это Марции?

— Ты можешь сказать, что тебе нужен партнер по бизнесу.

— Нужен партнер? Ты? Ты шутишь! — Он попробовал рассмеяться, но из горла вышел лишь какой-то сухой хрип. — Ты хороша в постели, Пола, и неплоха в вычислениях и распоряжениях. Но вести дело — действительно вести дело — и быть партнером? В любви ты ловка, дорогая, но для меня это не главное. Можешь убираться!

Она бросилась на него, крича, царапая, колотя, пиная, дергая за волосы, плюя в лицо. Таккер попытался схватить ее за запястья, но ее руки яростно, истерически молотили его.

Его руки нашли ее горло, и это было прекрасно, соблазнительно. Он сжал.

— Ты подонок, я скажу…

О, это было восхитительно! Это заставило ее замолчать! Ее горло было мягким, податливым Таккер ощутил эрекцию. Да, это восхитительно!

— Ты… Ты…

Было темно, но он видел белизну в ее глазах и запах ее страха «Ну, будешь еще шантажировать меня? Приняла меня за дурака, да? Глупо с твоей стороны, мерзкая ленивая корова!» Мышцы ее шеи пытались сопротивляться давлению, и это тоже было приятно, ему хотелось продлить удовольствие.

Ее ногти впились ему в жирную грудь, но даже это не доставляло неудовольствия. В общем, это было тоже приятно.

Он видел, как изо рта высунулся язык, словно в скорлупе проклюнулся клювик. Теперь из ее горла раздался забавный звук — скулящий, булькающий. «Это лучше, сука, это лучше, чем все твои предыдущие слова!» Такой звук был гораздо приятнее. Таккер надавил сильнее. Забавно, какой маленькой может стать шея, если ее сдавить. Вероятно, достаточно одной руки, когда смерть…

…Когда смерть…

«Боже, что я делаю?»

— Пола!

Он отпустил ее горло, и она упала, как тряпичная кукла.

— Пола, извини, я не хотел..

Ее глаза уставились на него, из горла все еще раздавались хрипящие звуки.

Он склонился над ней.

— Я не хотел..

Она вскрикнула, но звук; был странным, словно выдавился из расплющенной трубы. Он дотронулся до руки Полы, и она неистово дернулась. Что он пытался сделать? Что это на него нашло?

Он хотел снова дотронуться до нее, и на этот раз она бешено отпрянула Таккер отскочил, но не успел отстраниться, и ногти расцарапали ему щеку. Пола шарила по двери, нащупывая ручку. Наконец нашла, толкнула дверь, и в свете мелькнули ее круглые ягодицы, когда она вывалилась из машины. Пола лежала на дороге, воющие звуки по-прежнему вырывались из ее горла, и Таккер, выпучив глаза от страха, схватился за рычаг переключения скоростей.

— Пола! — крикнул он снова.

Она встала на колени, ободрав их о бетонное покрытие, потом, шатаясь, поднялась на ноги и побежала, спотыкаясь и хватая ртом воздух.

— Пола! — позвал он. — Никому не говори…

Она уже исчезла, ее поглотила ночь, а он еще долго сидел за закрытыми дверями, в коконе темноты, удивляясь, что это на него нашло и почему он попытался задушить любовницу. Это же совсем на него не похоже.

Саутворт закрыл бухгалтерскую книгу, и его губы изогнулись в удовлетворенной улыбке. Он расслабил узкие плечи и, положив локти на стол, прикоснулся пальцами к подбородку. Его улыбка стала еще шире, и Саутворт откинулся в кресле.

Все шло хорошо, просто чудесно. Бенфилд изменился почти что за одну ночь, когда нахлынули туристы, торговцы расцвели от новых дел, пабы и рестораны были забиты день и ночь. И его, Саутворта, гостиница, с тех пор как начались чудеса, была постоянно забронирована. Боевой дух в поселке был высок, возбуждение посылало местным жителям волны адреналина, заставляя вновь приходить в состояние боевой готовности. И все это достигнуто за два месяца — невероятное ускорение событий, чудесных уже в этом смысле.

В ближайшие месяцы, когда духовенство справится со своими вполне предсказуемыми колебаниями и учредит истинную святыню, торговля возрастет десятикратно, поскольку паломники съезжались со всего мира, чтобы увидеть Пришествие. Саутворт уже вел переговоры о партнерстве с единственным местным агентом по путешествиям, доходы которого раньше постепенно снижались из-за деревенской бережливости. Их новое предприятие будет называться «Тур Святого Иосифа». Саутворт лично вложил в него капитал (в эти дни банки особенно охотно открывали ему кредит), чтобы купить парк автобусов, которые смогут охватить все Британские острова, а заграничные связи агента помогли заключить альянс с другими, иностранными туристическими агентствами. Такое партнерство, не считая очевидных финансовых поступлений от самого туристического бизнеса, принесет огромный доход его гостиничному делу.

Вскоре начнутся работы по строительству нового отеля, более современного, которым легче управлять и который лучше приспособлен для быстрого оборота. В Бенфилде была и другая собственность, которой он тайно владел, — магазины, что он по дешевке приобрел в годы, когда их владельцы отказались от попыток устроить себе достойную жизнь в захолустье. Саутворт оформил эти магазины на имя фирмы, и его поверенный провел переговоры так, что больше никто не знал истинного покупателя, даже — особенно — товарищи по местному совету. Наниматели, которым он сдавал недвижимость, перенесли известный шок, когда он за несколько месяцев удвоил, а то и утроил арендную плату. Вряд ли они могли пожаловаться, во всяком случае не во время бума, а если откажутся платить — что ж, найдется множество других, стремящихся въехать на их место. И их арендная плата будет еще выше.

Саутворт встал из-за стола и прошел к бару. Он было потянулся к бутылке шерри, но передумал и вытащил бренди. Коньячная рюмка приятно зазвенела, когда ее края коснулось горлышко бутылки. Саутворт не спеша пригубил, довольный собой: ведь это он первым заметил открывающиеся возможности и ухватился за свой шанс.

Сложнее всего было с отцом Хэганом, епископ оказался более восприимчив к уговорам; впрочем, у епископа Кейнса были и свои мотивы. Конечно, Саутворт сожалел о безвременной кончине священника, зато была ликвидирована небольшая помеха. Действительно ли Хэган мешал? Епископ Кейнс, уважаемое среди духовенства лицо, а также трезвый политик, несомненно вмешался бы и деликатно устранил сомневающегося священника В частных беседах с Саутвортом епископ, по сути дела, намекал, что отцу Хэгану скоро понадобится длительный отдых; весь этот шум оказался чрезмерным для человека с таким слабым здоровьем. Монсеньер Делгард, священник, имеющий большой опыт работы с так называемыми «феноменами», должен был действовать одновременно как исследователь и надзиратель. Саутворт знал, что у епископа не было другого выбора, кроме как послать человека такой уникальной квалификации, и удивлялся, как точно и хитро были составлены инструкции для Делгарда — выдерживался точный баланс между скептицизмом и доверчивостью к посланию Божьему. И теперь вряд ли кто-нибудь стал бы отрицать чудеса.

В воскресенье на глазах у тысяч и тысяч свидетелей произошло еще несколько чудес (в Бенфилд съехалось от восьми до десяти тысяч паломников, по разным оценкам, и большая часть их не поместилась на лугу, где проходило богослужение). Конечно, пока что еще ничего не утверждается, поскольку это могло быть лишь временное улучшение: мальчик, чье состояние оценивалось как послеэнцефалитное слабоумие (повреждение мозга инфекционным вирусом), мог испытать просто временное просветление сознания; у девочки, которую не покидали приступы астмы, способные довести ее до смерти, через неделю-две болезнь могла возобновиться; мужчина с обширным склерозом, приковавшим его к инвалидной коляске, мог обнаружить, что ткани не возродились чудесным образом, и вернуться в свою коляску. И были другие, множество других, некоторые буквально смертельно больные, утверждавшие, что «чувствуют себя лучше» или «испытывают прилив сил». Впрочем, один случай был бесспорным.