Большой вальс

У деда тоже придется просить прощения, но он поймет и обрадуется, услышав отчет о семейных встречах. Подумав об этом, Виктория приободрилась – какая-то тяжесть покинула её плечи и легким крылом подхватила удовлетворенность выполненного долга. "Все устроится, обязательно устроится. Хеппи энд неизбежен – убеждала она себя заповедями неунывающей Августы… Увы, уже три года прошло с тех пор, как "засушенная маргаритка" покинула этот мир. "Все-таки, невероятно грустно, как не гипнотизируй себя оптимистическими заклинаниями", – Виктория тяжело вздохнула и с усилие встряхнулась: "Вперед! Ваш выход, артист! Ваш выход!"

"Ваш выход, артист, ваш выход, забудьте усталость и робость. Хотя не для вас ли вырыт зал, бездонный как пропасть? И вам по краю, по краю, по самой опасной грани, по краю – как по канату, с улыбкой двигаться надо", сами собой прозвучали в памяти любимые стихи отца, которые Евтушенко посвятил Аркадию Райкину, а вообще – всем, кто является из кулисной темноты в пристальный свет прожекторов.

…В ресторане "Метрополь" по-видимому собралась на какой-то праздник самая изысканная публика столицы. Виктория не выглядела разряженной – в центральном зале блистал вечерними туалетами цветник юных леди, одетых парижскими и итальянскими модельерами. Даже за столом ученых, накрытом на двадцать персон, три-четыре дамы рискнули обнажить плечи. Россия – страна контрастов. А если так, почему бы не отличиться и иностранным гостям? Тоже ведь, не из Албании прибыли.

– Вам кто-нибудь уже говорил, что вы – вылитая А. Б. – сияя от своего открытия доложил Виктории её сосед по столу – пятидесятилетний грузный аргентинец с внешностью провинциального тенора и кучей научных степеней, дипломов и премий.

– Да, кажется. Но у нас, в Америке, А. Б. не очень популярна, мимоходом заметила Вика.

– Ну что вы, милая! Такой фурор с этим магическим фильмом. В Аргентине все уши прожужжали! Я не слишком часто засиживаюсь у телевизора, но мои сыновья облепили комнаты её портретами… Чудо, честное слово, чудо! Вот если бы вас познакомить с хорошим профессионалами – могли бы сделать карьеру фотомодели! – он засмеялся шутке.

– Благодарю вас. Но у меня совсем другие интересы… – Виктория вспомнила, что забыла одеть затемненные очки и потянулась к сумочке. Вот так-то спокойнее.

– Минус три с половиной – близорукость, – объяснила она соседу.

– Отличная оптика – совершенно незаметно диоптрий, – оценил он.

"Завтра, завтра я буду дома! Привезу Жан-Полю темы для целого поэтического сборника. Правда, он весь поглощен своими дождевым червями и обезьянами. А ещё – подбором единомышленников. Уже решено – с нового года молодая семья будет жить в "Каштанах". Лабораторию Динстлера, полностью переоборудованную, согласно его последней воле возглавит Жан-Поль. Мейсон Хартли, скрепя сердце, отпускает любимого ученика. Ни слова не сказал против. Даже наоборот, поддержал и помогает с устройством экспериментальной базы. "Йохим лучше знал, о чем просил. Ведь это он свел всех нас и вроде не зря. Послушаемся дальновидного Пигмалиона и на этот раз, – сказал он, напутствуя Жан-Поля…"

– Можно пригласить вашу даму, мсье? – Аргентинец вопросительно посмотрел на ошарашенную Викторию и согласно кивнул. "Боже, в этом ресторане танцуют и ещё завязывают знакомства!" – сообразила Виктория, возвращаясь к реальности. Она хотела отказаться, но было поздно – молодой мужчина, обращавшийся по-французски, бережно вел её в центр зала в круг танцующих. Кто он – русский, иностранец? Виктория не могла определить, решив на всякий случай отмалчиваться. Но её спутник и не стремился к общению. Серьезно и ловко он вел свою даму по волнам старомодного танго.

Высокий, элегантный шатен – выставочный образец платного партнера из хорошего дансинга. В глаза не заглядывает и рука, лежащая на талии, ведет себя строго, без всяких намеков и попыток разведать ситуацию. Заметив, что Виктория двигается легко, он попробовал более сложные движения, и ненавязчиво перешел на "высший пилотаж".

– Вы, конечно, посещали школу бальных танцев? – серьезно спросил он.

– Конечно, и принимала участие в европейских конкурсах, – шутливо ответила Виктория.

– Ну, тогда вот так! – партнер перехватил кисть Виктории за спиной, раскрутил её и поймал в пружинистые объятия. "Как Великовский тогда, в Новый год", – вспомнила Виктория, с симпатией глянув на танцора.

– Благодарю вас, мадемуазель, о всей широкой русской души. – Он улыбнулся, возвратив её на место и простодушно объяснил аргентинцу. – Мы отмечаем сегодня юбилей нашего уважаемого коллеги. Цирковое братство! Манеж – школа мужества. Еще раз – спасибо!

Виктория оторопело посмотрела на столик, за которым сидел её партнер. Заветные слова были произнесены – "русский", "цирк", "манеж". Поразительное совпадение, подарок судьбы! Она ждала, что парень пригласит её на следующий танец, но он пропустил его, а потом все же подошел, обращаясь опять-таки к аргентинцу:

– Мои друзья просят вас и вашу даму оказать нам честь провести пять минут за нашим столиком, бокал шампанского за дружбу, цирковое искусство и процветание России!

Аргентинец вопросительно посмотрел на Викторию и она согласно кивнула.

– Меня зовут Павел, – представился новый знакомый.

– Тори, – коротко ответила девушка.

Русских было всего трое – крепкие ребята, сразу видно, цирковые. Акробаты-прыгуны, скромняги, не желавшие распространяться о своих заслугах. Правда, по-французски говорил только Павел, а другие предпочитали смущенно улыбаться и подхваливать произносимые Павлом тосты.

– Лауреаты, "звезды" манежа, профессионалы высокой квалификации, а в присутствии иностранцев теряются, – незаметно шепнул он Виктории.

"И правда же – очень, очень милые… Но совсем другие – вылощенные, богатые, не то что прежние "цирковые", – думала Виктория, – тем "Метрополь и не снился". Ей стало весело и необыкновенно легко. Будто с этими ребятами выросла она в "опилках"… Вот так и подмывало спросить про Караевых или сказать вдруг по-русски "Я тоже ваша – российская, манежная!" Но срабатывала, ставшая привычкой за эти годы "страховка". Только странной показалась Виктории оброненная одним из "цирковых" фраза – "Пора, шеф. Готова". Голова кружилась и немного мутило. Виктория направилась в дамскую комнату, деликатно сопровождаемая Павлом. Загадочно устроены русские рестораны – к туалету надо спускаться по лестнице, а потом ещё блуждать по каким-то коридорам… темным, холодным коридорам.

…Она пришла в себя в машине, ясно услышав голос "циркового": "Соблазнительная, стерва! Может, мы её вначале трахнем? На "жмуриков" меня не тянет, хоть на саму Мерилин Монро". – "Можно. Она все равно в отрубе. Только в сумочку не забудь бумаги сунуть. Ограбление, да ещё с изнасилованием – заурядный случай. А чернявый мудак из её компании подробно изложит, что куколка укатила с русскими… Вовремя я про цирк вспомнил", сказал сидящий за рулем "Павел". – "Еще с десяток километров отмахаем – и в ельничек. Все по инструкции".

Диалог доносился издалека – точно "радиопьеса" из соседней квартиры. Не страшно и совершенно тебя не касается. Только вот почему-то совсем не чувствуется тело – ни ногой, ни рукой не пошевелишь. Сон. Гадкий сон.

– Смотри, у нас кажется появился "хвост". Мощно идет, падла. Шесть цилиндров… Не обгоняет, висит. Про нашу душу… Что будем делать, шеф?

– Боюсь, Лапушка, трахнуть ты её не успеешь. Значит так, – я разгоняюсь, хвост за нами. Отворяй дверцу и выкидывай куколку на шоссе. Только мигом, чтобы прямо под колеса… Она сопротивляться не будет, "Павел" хихикнул. – Если успеешь, попробуй попользоваться на лету – ты же воздушный гимнаст!