Страница 9 из 18
“Для измерения давления потребительских запросов, – пишет далее Чаянов, – мы воспользовались коэффициентом, определяющим собою соотношение числа потребительских единиц хозяйства с числом его рабочих сил, говоря иначе, величиной отношения числа едоков к числу работников (е/р). Группируя по высоте этого отношения бюджетного обследования хозяйства, мы получим следующие цифры годовой продукции (чистой) работника” (табл. 2.1).
Важное уточнение: здесь и далее в книге мы не будем зацикливаться на специфических личностных характеристиках населения российских регионов, по умолчанию предполагая, что некоторые незначительные различия в ментальных чертах, обусловленные предшествующим развитием той или иной территории, сословным составом жителей, да даже природно-климатическими особенностями, все же присутствуют.
Таблица 2.1
Источник: Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство: избранные труды / Редкол. сер. Л.И. Абалкин (пред.) и др. – М., 1989. – С. 240.
Проанализировав эмпирические данные, Чаянов приходит к выводу, что “при прочих равных условиях крестьянский работник, стимулируемый к работе потребностями своей семьи, развивает тем большую энергию, чем сильнее давление этих потребностей. Мера самоэксплуатации в сильнейшей степени зависит от степени обремененности работника потребительскими запросами своей семьи. Сила влияния потребительских запросов в данном случае настолько велика, что в целом ряде районов под давлением нарастающего потребительского запроса работник развивает свою продукцию в строгом соответствии с нарастающим числом едоков и объем хозяйства семьи зависит всецело от числа едоков, а отнюдь не от числа работников… С другой стороны, затраты энергии сдерживаются тягостностью самого труда, и чем тяжелее труд по сравнению со своею оплатою, тем на более низком уровне благосостояния останавливает свою работу крестьянская семья, хотя часто для достижения и этого пониженного уровня ей приходится делать большие усилия”.
Степень самоэксплуатации, по Чаянову, устанавливается соотношением между мерой удовлетворения потребностей (которые, как известно, у всех разные, объективно, по числу нетрудоспособных членов семьи, и субъективно, по потребительским запросам) и мерой тягости труда. Зависимость, как следует из данных табл. 2.1, действительно строгая – чем больше в хозяйстве (семье) едоков, тем больший объем продукции вырабатывает работник.
Далее Чаянов сравнивает русский экономический менталитет с протестантским (табл. 2.2): «В соответствии с приведенными русскими цифрами интересно отметить соответствующий подсчет по бюджетам города Гамбурга, заимствованным из работы “Erhebungen von Wirtschaftsrechnungen minderbemittelter Familien im Deutschen Reich” (Berlin, 1909), в которых увеличение обременения работников едоками ввиду ограниченности возможного расширения заработка рабочего выразилось не столько в расширении его продукции, сколько в сокращении уровня потребления» (здесь курсив мой. – Н.К.).
Таблица 2.2
Источник: Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство: избранные труды / Редкол. сер. Л.И. Абалкин (пред.) и др. – М., 1989. – С. 240.
Сравним “гамбургские” данные с “волоколамскими” (табл. 2.3), обратив особое внимание как на возрастание в хозяйствах Волоколамского уезда общего объема продукции на одного работника, так и на увеличение занятости (числа рабочих дней) по мере прибавления числа едоков.
Таблица 2.3
Источник: Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство: избранные труды / Редкол. сер. Л.И. Абалкин (пред.) и др. – М., 1989. – С. 241.
Таким образом, функциональную зависимость величины чистой продукции на одного работника (Pp) можно представить в виде:
Pр = f (L, M, I) V / Ep,
где L – степень тяжести труда;
M – средний уровень оплаты труда;
I – интенсивность труда по времени;
V – объем выручки (продукции), приходящийся на семью;
Ep – отношение количества едоков к количеству работников в семье.
Что и требовалось доказать: при прочих равных гамбургский работник (схожие выводы получились при исследовании хозяйств в Швейцарии) начинает экономить на потреблении, а русский работник, стимулируемый к работе потребностями увеличившейся семьи, начинает больше работать, даже при сопоставимом основном капитале. В случае же явного недостатка основных средств (орудий производства или земли) неиспользуемый трудовой ресурс члена русского семейно-трудового хозяйства не остается горемычно-невостребованным, а перетекает в промыслы (говоря современным языком, начинается подработка на стороне). Но может, секрет кроется в тех самых “прочих равных условиях”, например в производительности труда? На этот вопрос Чаянов отвечает так: “…доходы под влиянием увеличения производительности труда возрастают значительно, причем, однако, скорость нарастания бюджета значительно отстает от скорости нарастания производительности труда. Последнее обстоятельство, несомненно, указывает нам, что годовое напряжение труда под влиянием лучшей его оплаты становится меньшим, ибо для того, чтобы оно оставалось тем же самым, совершенно необходимо, чтобы производительность годового труда (а равно и уровень благосостояния) нарастала пропорционально повышению оплаты единицы труда”. Проще говоря, зачем работать больше, если материальный результат труда пусть и возрастает, но в значительно меньшей степени? Не об этом ли говорит русская поговорка “От работы кони дохнут”?
Еще одна вводная – ухудшение рыночной конъюнктуры, влекущее снижение рентабельности семейно-трудового хозяйства. Этот тезис Чаянов парирует следующим образом: “…при падении рыночной конъюнктуры благодаря механизму трудового расчета отрицательные величины (убыток) появляются в крестьянском хозяйстве гораздо позже (ввиду незначительных потребительских запросов. – Н.К.), чем в капиталистическом (откуда исключительная выживаемость и устойчивость крестьянских хозяйств), и часто условия внутреннего основного равновесия семейного хозяйства делают для него приемлемыми очень низкие оплаты единицы труда, дающие возможность существовать в условиях, обрекающих капиталистическое хозяйство на несомненную гибель”. Иными словами, незначительные потребительские запросы россиян на протяжении веков были ведущим страновым конкурентным преимуществом.
Наконец, мы можем предположить, что в семейно-трудовом хозяйстве увеличилась капиталоемкость, или основной капитал, необходимый для выпуска продукции, иными словами, в хозяйство пришли инвестиции. Об инвестиционной составляющей и ее влиянии на повышение эффективности крестьянского хозяйства Чаянов пишет так: “…новая затрата капитала будет с точки зрения трудового хозяйства невыгодной, коль скоро она, несмотря на увеличение валового дохода, приведет к увеличению тягостности предельной затраты труда, к уменьшению степени удовлетворения потребностей”. Соответственно, приемлемыми дополнительные капиталовложения будут “при меньшей тягостности предельной затраты труда и при большей мере насыщения потребностей”[8]. Как в конце данного подраздела не вспомнить идеалиста-мечтателя Макса Вебера, рассуждавшего о необходимости при квалифицированном труде и дорогостоящем оборудовании прививания такого строя мышления, “который хотя бы во время работы исключал неизменный вопрос – как бы при максимуме удобства и минимуме напряжения сохранить свой обычный заработок”, причем Вебер осознавал, что “такое отношение к труду не является, однако, свойством человеческой природы… подобная направленность может сложиться лишь в результате длительного процесса воспитания”11.
8
Здесь Чаянов подтверждает вывод Адама Смита: “Рост заработной платы необходимо ведет к возрастанию цены многих товаров, поскольку увеличивает ту часть ее, которая приходится на заработную плату и, таким образом, имеет тенденцию уменьшить потребление этих товаров как внутри страны, так и за границей. Однако та же причина, которая повышает заработную плату за труд, а именно возрастание капитала, имеет тенденцию увеличить производительную силу труда, благодаря чему при затрате меньшего количества труда производится большее количество изделий” (Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М., 1962. – С. 79).