Страница 34 из 36
Думается, что англосаксонские процедуры, реагирующие на ложь подсудимого, предпочтительнее отечественных. Вот их бы и следовало позаимствовать! Но как бы не так! Конечно, если есть надежда избежать уголовной ответственности за содеянное с помощью лжи, английский преступник станет врать не хуже российского. Однако тамошний суд по крайней мере не будет у него в соучастниках. А наш, российский, будет!
В этой связи необходимо обратить внимание на следующую крайне негативную закономерность: наблюдающееся в последние два десятилетия, особенно после принятия УПК РФ, массированное увеличение прав и возможностей обвиняемого (подозреваемого) по защите своих интересов, не сбалансированное обязанностями и опасениями ответственности за причинение мерами, предпринимаемыми для самозащиты, вреда иным субъектам. Такое положение обостряет опасность не только того, что виновный окажется оправданным, но и того, что к ответственности будет привлечен невиновный, в частности тот, кого обвиняемый оболгал.
Обратимся к текстам ст. 46 и 47 УПК РФ, в которых определен правовой статус таких ключевых фигур стороны защиты, как подозреваемый и обвиняемый. Согласно этим нормам, ни у того ни у другого из названных участников уголовного процесса обязанностей вовсе нет. Одни права! Очень характерное для современного российского уголовного судопроизводства нарушение баланса, с одной стороны, прав и обязанностей обвиняемого (подозреваемого, подсудимого, осужденного) и потерпевшего – с другой.
Анализ проблемной ситуации, возникшей в современном уголовном судопроизводстве вследствие очевидной разбалансировки процессуальных статусов сторон обвинения и защиты, побуждает сделать вывод, что она является одной из причин неэффективности отечественного судопроизводства, ухудшает деятельность по охране условий существования и развития общества, индивида и государства. «Строить теорию о правах человека в уголовном процессе, отталкиваясь лишь от личности совершившего преступление, и говорить о ее правах – глубокая ошибка, хотя внешне выглядящая весьма гуманистично. Такая однобокая теория чревата и еще одним подтекстом: презюмируются органы расследования (и прокурор) – нарушители законности…»221.
Если уголовное судопроизводство толково, надежно устроено, то оно, в обязательном порядке, должно привести к достижению цели уголовного процесса, даже если по конкретному делу этому препятствуют недобросовестный судья, прокурор, адвокат, следователь, эксперт, оперативный работник. Надежное судопроизводство способно преодолеть недостатки, возникающие в результате неправосудных действий. Обладает ли таким качеством отечественное уголовное судопроизводство? Увы!
Борьба с преступностью ведется не только уголовно-процессуальными средствами, поэтому она является задачей не одного уголовного судопроизводства. Следует поддержать мнение, что «защита прав и свобод личности» не только не может, но и не должна считаться назначением уголовного судопроизводства. В этой сфере необходима ориентация на защиту законных интересов граждан и организаций, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства222.
В ряде работ классик отечественного уголовного процесса М. С. Строгович утверждал, что целью уголовного процесса является установление материальной истины по делу223. Корректность этой позиции и мнения тех авторов, которые провозглашают целью уголовного процесса познание истины по делу, сомнительна. Сомнения связаны отнюдь не с утверждением, что познаваемая истина должна быть материальной. Это как раз не только правильно, но и нравственно. Безнравственной представляется позиция, согласно которой судьбоносные для участников уголовного судопроизводства решения могут выноситься на основе познания формальной истины. Познание объективной истины является необходимым условием достижения цели уголовного процесса при производстве по конкретному уголовному делу, однако не самой целью. Более правы, на мой взгляд, те авторы, которые относят объективную истину к принципам уголовного процесса224.
Познание истины должно быть отнесено к такой категории уголовно-процессуальной деятельности, представляющей собой основу процесса, как доказывание. Истина есть цель доказывания (познания) по уголовному делу225. Это действительно так, однако для того чтобы завершить производство по делу, на основе познанного должно быть принято одно из предусмотренных законом решений. Доказывание и постижение при его посредстве объективной истины по конкретному уголовному делу есть основное условие решения задач уголовного судопроизводства.
Поскольку российское право является полноправным членом континентального семейства, в число основных входят такие элементы уголовного судопроизводства, как предварительное расследование и разрешение дела. Судопроизводство является целостным, взаимообусловленным механизмом, могущим успешно функционировать только в согласованном взаимодействии его частей. Поэтому нельзя отрывать судебное разбирательство от предварительного следствия, противопоставлять их, возводить между ними непреодолимую стену.
Стадии предварительного расследования и судебного разбирательства образуют сущность уголовного судопроизводства. Их методы и непосредственные задачи специфичны, однако между ними существует координационная, а не субординационная связь. Поэтому попытки поставить одну из них над другой в отечественном судопроизводстве приводят к негативным результатам – ухудшению защиты законопослушных членов общества от преступных посягательств, к росту безнаказанности лиц, профессионально совершающих преступления.
Для российского уголовного судопроизводства сведение предварительного расследования к деятельности по подготовке обвинения совершенно недостаточно, более того, односторонне. Непосредственной задачей стадии предварительного расследования является подготовка уголовного дела для рассмотрения и разрешения его судом в ходе судебного разбирательства. На следователе в российском уголовном процессе традиционно лежала обязанность собирания, наряду с обвинительными, и оправдывающих доказательств. Включение следователя в когорту обвинителей уже вызвало критическую, хотя и совсем не решительную, реакцию Конституционного суда РФ, который подтвердил эту обязанность следователя, невзирая на его помещение УПК РФ в число участников стороны обвинения226.
Функция-задача следователя – осуществление предварительного расследования объективно и непредвзято, а по УПК РФ его уголовно-процессуальная функция – формирование обвинения, коль скоро он входит в обвинительную команду.
Включение в обвинительную команду следователя, дознавателя и начальника следственного органа противоречит всем предшествующим отечественным источникам уголовно-процессуального права, начиная с Устава уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г. В связи с включением в обвинительную команду следователя целесообразно, наверное, напомнить, что по УУС следователи вообще были судебными. И начальство у них было особое – окружные суды.
В этой связи Л. Г. Татьянина правильно пишет, что «необходимо исключить следователя из участников со стороны обвинения, обязав его осуществлять всестороннее, полное, объективное расследование, предусмотрев обязанность выполнения всех ходатайств, заявленных защитником в процессе расследования»227.
Следователь, прокурор, дознаватель, оперативный работник не вправе забывать о том, что их профессиональная деятельность, в конечном счете, должна быть направлена на реализацию полученных результатов в судебных органах. Их задача – изобличить лицо, виновное в совершении преступления, передать дело в суд, чтобы судья мог вынести приговор и назначить справедливое наказание на основе собранных доказательств.
Уголовное судопроизводство является важной отраслью государственной деятельности, одно из средств осуществления которой – правоприменение. Поскольку уголовно-правовые отношения постепенно обретают форму уголовно-процессуальных, а затем, как правило, и уголовно-исполнительных, постольку достижение цели судопроизводства призвано обеспечить достижение целей и уголовного наказания.