Мать (CИ)

- Отдай!

- На возьми.

Пахомов кинулся к нему, но Грищук перебросил газеты товарищу, а тот метнул их следующему. Так они и кидали, издеваясь над Володькой, который метался между ними, чуть не плача от обиды.

- Отдайте, придурки!

- Ты за языком-то следи, козёл!

У Володьки задрожали губы.

- Отдайте!

- На возьми, чухан.

Володька потянулся было к своей ноше, но пачку снова перекинули Грищуку. Тот взялся за узел, покачал связку в руке.

- А на фига тебе эта Болгария?

- Тебе-то что! - плача, выкрикнул Пахомов.

- Гля, пацаны, ща разревётся!

- Не отдашь? - завопил Володька. - Тогда я Маргарите скажу, что это ты про бомбу звонил.

- Совсем оборзел, урод?

- Отдай газеты, - упрямо повторил Пахомов.

- Да ты заманал уже! - Грищук раскачал связку и отшвырнул её в загаженный собаками сугроб. - На, подавись. Пошли, пацаны.

Володька бросился за своим сокровищем, отряхнул его от снега и, прижав к себе, без оглядки побежал в школу. Откуда только такие сволочи берутся? - подумал он. Этот Грищук, небось, и курит ещё.

Глава шестая

В середине марта Маргарита приболела, так что историю вместо неё вела Любовь Сергеевна - молодая, субтильная, с пышной причёской. Пахомову она сразу понравилась: живая, улыбчивая, куда там замороженной Маргарите!

Представившись, сказала, будто извинялась:

- Я знаю, у вас на сегодня задан рассказ про "стахановцев". Но все рассказать, конечно, не успеют. Давайте, кто хочет, тот пусть и расскажет. Ну, кому пятёрки нужны?

У Пахомова аж мурашки побежали от её улыбки. Он поднял руку.

- А можно про героический поступок? Я в книге читал...

Светка Глушан с удивлением посмотрела на него. Отродясь Пахомов не вызывался отвечать.

- Можно и про поступок. Будешь рассказывать?

- Ага.

- Ну выходи к доске. Как тебя зовут?

- Володя Пахомов.

"Ботан пошёл", - пробурчал с "камчатки" Грищук.

Любовь Сергеевна выискала его фамилию в журнале.

- Ну давай. Мы слушаем.

Пахомов набрал в грудь воздуха и затарахтел:

- На одной стройке в Сибири комсомольцы долбили лёд на реке. Долбили-долбили, а потом у одного лом раз - и ушёл в прорубь. С железом тогда было тяжело, каждый лом на счету! И вот, хотя стоял сильный мороз, комсомолец разделся и прыгнул вслед за ломом в прорубь. Нашёл его на дне и вытащил обратно. Так для страны были спасены несколько килограммов железа.

Он гордо уставился на учительницу. Та глядела на него, ожидая продолжения. Потом спросила:

- Ну а человека-то спасли?

Пахомов растерялся. В книжке об этом ничего не говорилось. Да он и как-то и не задумывался.

- Ну да, конечно! - сказал Володька. - Оттёрли, всё в порядке...

- Ну и отлично. Садись. Пять.

На перемене его подозвал к себе Грищук, ошивавшийся с несколькими старшеклассниками возле подоконника. Рядом, спиной к Грищуку, переминалась с ноги на ногу Наташка Рыкова - крупная черноволосая деваха с некрасивым лицом, казавшаяся лет на пять старше своего возраста.

- Чего тебе? - холодно спросил Володька, приближаясь.

- Да ближе подходи, не бойся.

Пахомов подошёл ближе. Грищук вдруг схватил его за правое запястье и ткнул им в задницу Рыковой. Та обернулась - Грищук, отпустив руку Пахомова, заржал.

- Дурак! - выкрикнул Володька, торопливо отходя прочь.

- Это ты сделал, Грищук? - взвизгнула Рыкова. - Совсем охамел?

- Я-то тут при чём? - заорал тот. - Моя, что ли, рука была?

- Дебил!

По коридору носились вопящие первоклашки. Между ними, прижав к груди журнал, лавировала Камира Петровна - учительница литературы.

- Здравствуйте, Камира Петровна, - поздоровался с ней четвёртый "В".

- Здравствуйте, - проговорила та с улыбкой, входя в класс.

Беляков, прислонившись к стене, листал "Технику - молодёжи".

- Видал, что этот урод сделал? - спросил его Пахомов.

- На то он и урод, - откликнулся Беляков, закрывая журнал, на обложке которого красовался чёрный параллелепипед, пронзённый по центру жёлто-красным лучом.

- Про лазеры читаешь? - спросил Пахомов.

- Ну да.

Пахомов тоже подпёр стену, метнул хмурый взгляд в сторону Грищука.

- Надо всё-таки Маргарите сказать, что это он директору про бомбу звонил.

- А то она не знает! - усмехнулся Беляков.

Пахомов обомлел.

- Так это правда он был?

- Да вся школа об этом трындит.

Володька скуксился: вся школа трындит, а он - ни сном, ни духом. Как же так?

Большая перемена ещё не закончилась, когда внезапно появившаяся завуч погнала четвёртый "В" в класс.

- Ребята, сейчас вам расскажут про здоровый образ жизни, - объявила она. - Это важно. Послушайте и сделайте выводы!

Ученики затосковали. Завуч вышла, и в классе поднялся галдёж. Кто-то ударил соседа учебником по голове, в доску ударился кинутый кем-то бумажный комок. Пахомов от нечего делать стал рассматривать стенд с политинформацией, висевший справа от его парты. Ближе всего к нему красовалась вырезка из "Костра" с рисунком испуганной девочки, бредущей куда-то в сумерках. Под рисунком был текст: "Однажды вечером я встретил на улице одинокую девочку, которая шла на кладбище, держа в руках маленький свёрток. Вокруг не было ни души, и девочка дрожала от страха. Я спросил, не потерялась ли она. "Нет, что вы! - ответила она. - Я иду в часовню поставить свечку за упокой души бабушки. А ещё мне надо положить хлеб на её могилку". Вот это да! Удивлённый, я стал расспрашивать девочку. Оказывается, она верила, что существует какой-то бог, который сурово покарает её, если она не выполнит определённые обряды...".

Тут в класс вернулась завуч, а вслед за ней - незнакомая очкастая тётка среднеазиатской внешности.

- Ребята, слушаем внимательно Луизу Муратовну! - сказала завучиха. - Вам пригодится это в жизни. Грищук, тебя особенно касается.

Очкастая Луиза поздоровалась и, прижимая к груди сухопарые руки, начала:

- Я пришла к вам, дети, чтобы рассказать о простом, но очень эффективном способе поддержать своё здоровье и не болеть. Вы, конечно, слышали о таких людях - "моржах". Они плавают в ледяной воде и не страдают от болезней. А научил их этому великий человек по имени Порфирий Корнеевич Иванов. Он не боялся холода, зимой ходил без обуви, с непокрытой головой, и никогда не болел. Когда во время войны фашисты схватили его и стали проводить опыты, обкладывая льдом и закапывая в снег, он не только выжил, но и укрепил своё здоровье. До тридцати пяти лет это был самый обычный человек, как все мы. Но затем его поразил рак. А вы, наверное, знаете, что рак не лечится. Это - ужасная болезнь, вызывающая страшные муки. И вот, чтобы не терзать себя и родных, он решил умереть. Но как? Он долго думал над этим и понял, что самый лучший способ - это облиться водой на морозе, чтобы природа сама забрала его. И вот он пошёл к колодцу, зачерпнул ведром воды и стал обливаться. Один раз облился - ничего не произошло. Облился второй раз - и снова ничего. Он понял, что природа не берёт его, и вернулся в дом. А на следующий день вдруг почувствовал себя значительно лучше. Он обратился к врачам, и те сказали, что у него больше нет рака. Представьте себе, дети: без всяких лекарств, одним обливанием на морозе, он вылечился от ужасной болезни! Вот такая сила у нашей природы, что она побеждает неисцелимые хвори. После этого он стал разрабатывать оздоровительную систему, и назвал её "Детка". Система эта очень проста, в ней всего двенадцать правил. Достаточно следовать им, и вы даже в восемьдесят лет будете чувствовать себя как в двадцать. К Порфирию Корнеевичу приезжали исследователи со всего Союза и из-за границы. И все они признавались, что не видели в жизни более здорового человека. А всё потому, что Порфирий Иванов не боялся природы, не закрывался от неё. Наоборот, всегда повторял: "Природа - наша мать. Любите её!". Кто-то считает его человеком, а кто-то - богом. Между прочим, есть предсказание, будто в двадцатом веке родится Христос и будет ходить по нашей земле. И действительно, если сравнить то, что говорил Порфирий Иванов, с заповедями Христовыми, то мы увидим, что они схожи. Если вы хотите узнать больше об учении Порфирия Иванова, приходите к нам, по адресу: улица Геологов, двадцать два. Мы с большой радостью встретим вас и расскажем, что можно делать, чтобы укрепить иммунитет и стать неуязвимым для всех болезней...