Масик

- Я всё понимаю, сынок: что вы с отцом давно не находите общий язык. И вам, вдвоём, нет места в одной мастерской. К тому же, он все деньги себе всегда забирает. В последнее время он еще больше пьёт, к тому же. А когда пьёт - злой становится. В общем, я тебя понимаю, почему ты вместе с нами не живешь. Сама бы ушла куда, да только дом на отца твоего оформлен, и куда я пойду! Добро, что ли, кинуть, вместе нажитое? Да и - кто ж о нём, неразумном, позаботится кроме меня? Он мою заботу воспринимает, как воздух, как должное. А не будет меня рядом - он же совсем опустится... Жизнь такая просто пошла, тяжелая. Он - не плохой мужик, в общем-то. И не виню я его ни в чем. Его понять можно. Но я... Не об этом хотела сказать, впрочем. Только о том, что ты - живи как хочешь, сынок. Но не пропадай больше так, надолго... Извелась я вся, чего только не надумала... Искать - не искала, через властей. Боялась, если честно. Вдруг... Опять не о том говорю. Сынок! Тут бабушка недавно как раз письмо прислала - подумать только, из соседнего города, а тут ехать-то - минут сорок на автобусе... Письмо! Только вот, опасно ей, одной, ехать сюда, она Ростова совсем не знает. А ни мобильника, ни телефона, ни компьютера - у неё нет...

- Так - что пишет, бабушка-то? - спросил Петька, подумав про себя, что были у него правильные ощущения, когда он был котом, что есть у него в Новочеркасске родственники - в человеческом обличии, разумеется... И многие дома знакомыми казались. Не только из кошачьей бытности.

- Бабушка удивляется, что ты очень давно к ней не наведывался. А ведь ты для неё - как сынок поздний. Всё детство на целое лето я тебя к ней отправляла, кроме того времени, которое ты проводил в детских лагерях. И когда студентом стал - ты у неё жил поначалу. Потом только общежитие тебе дали, ты ж на заочку перевелся - и работать при институте пошел, электриком. Зря подумал, что после, быть может, общежитие приватизируют и комнату тебе дадут... Да в наше время - держи карман шире. В общем, соскучилась она по тебе... Бабушка. Хочет, чтобы приехал - хотя бы в последний раз с тобой повидаться. А я и не знала, где ты. Но, сразу после письма и ты объявился - неспроста это, поезжай к ней, Петя.

- В последний раз? Что, так всё плохо?

- Не думаю. У неё в роду - все долгожители. Просто, грустно ей. И одиноко.

- А письмо - можно прочитать? - спросил Петька, подумав о том, что на нем написан обратный адрес, которого он не знает.

- Да забирай его совсем. Там - сплошь о тебе. Какой ты хороший внук. Съездишь к ней?

- Обязательно! - заверил Петька.

На вечер у Алика вновь намечался гай-гуй. А Петька стал собираться.

- Ты куда это? Кажись, вещи собираешь? - покосился Алик. А Петька продолжал аккуратно укладывать барахло в свою дорожную сумку.

- Да, не век же мне у тебя на шее висеть. Попробую устроиться у бабушки. Ну его, этот Ростов... Пока что. А там - видно будет, - ответил Петька.

- А как же - с работой?

- А с работой - мне по любому по новой устраиваться.

- Слабо, наверное, там тебе что отыскать. В Ростове с работой полегче... Ну - как знаешь. Наведывайся в гости.

- Обязательно! И ты ко мне, если туда занесёт. Записывай мой адресок - и дай номер своего сотового. Как только обзаведусь своим телефоном, так непременно тебе звякну.

С транспортом Петьке - и повезло, и - не повезло. С ходу еще поймал попутный транзитный, сел на свободное сидение полупустого автобуса... Вскоре, миновав город, автобус очень лихо понесся по уже очищенной от снега трассе с видом на лесополосу.

Только, место, которое ему досталось, оказалось не просто тёплым, а весьма жарким, да и бензин почему-то проникал в салон - всю дорогу Петьку преследовал его запах. Пересесть же было некуда: впоследствии все места заняли, даже ещё и стояло много людей. А окна, конечно же, были закрыты напрочь. Ничего не попишешь - зима... Вот и жарься! А после кошачьих приключений, к тому же, Петька стал чувствителен к запахам...

Проходящий, однако, был тем и славен, что доезжал не просто до окраины, где находился автовокзал, а следовал дальше, почти через весь центр. И потому, Петьке можно было сойти в нужном месте города.

Вытряхнувшись из автобуса, Петька с удовольствием вдохнул полные лёгкие свежего морозного воздуха - и пошел в направлении разыскиваемой улицы, спросив дорогу у нескольких прохожих. В том, что домик бабушки был почти в центре, он и ранее уже не сомневался, полагаясь то ли на интуицию, то ли на неосознанные, но хранящиеся глубоко в душе, воспоминания.

Здесь, как и в Ростове, лежал снег, только менее толстым слоем. Был легкий морозец. Петька, когда уже вышел на ту улицу, где жила его бабушка, то двигался по её четной стороне, в направлении нужного ему номера. Не считая редких административных зданий и учреждений, все дома здесь были частными одноэтажками.

Внезапно, под деревом, еще издали, Петька заприметил маленький черный комочек. "Котёнок, что ли? - удивился он. - Почему же тогда не мяучит? Холодно ведь".

Подойдя поближе, Петька взял котёнка на руки. "Совсем рукавичка, только - с глазами. Наверное, уже устал мяукать и затих, ожидая смерти", - подумал он, согревая теплом рук маленькое тельце.

"Кто же тебя выставил на улицу в такую погоду? Отнесли хотя бы на рынок - там люди добрые подбирают, - подумал Петька. Котёнок был почти такой же, как... Масик. Пушистый, коричнево-чёрный. И тоже - кот. Только вместо белого небольшого пятнышка - вся грудка была белой. И на каждой лапке был небольшой беленький "носочек". Петька засунул котенка к себе внутрь теплой куртки, поддерживая его снаружи рукою. И услышал, что котенок тихо замурчал.

"Ну, вот! Теперь, скорее всего, всю жизнь буду кошатником!" - подумал Петька.

А вот, кажется, и нужный дом... Слегка покосившийся забор... Но домик вполне добротный, кирпичный.

Собака в соседнем дворе, залаяв громко, когда Петька постучал, вдруг затихла - и завиляла хвостом. Между бабушкиным домом и соседским двором заборчик здесь был совсем низенький, чисто условный.

А вот и старушка вышла - маленькая, совсем худенькая, с такими же, как у матери, глазами. В накинутой на плечи старой заношенной куртке...

- Бабушка, здравствуй! - крикнул Петька.

- Ох, внучек! Радость-то какая! - расцвела старушка.

Бабушка заварила чайку, достала сахар и конфеты. Котёнок, которого Петька бережно посадил на старую тахту у окна, был спущен на пол и накормлен слегка подогретым молоком из блюдца. После чего он тут же полез обратно, забился на мягком одеяле в угол и свернулся клубочком.

- Получается, что ты мне дружка принёс, чтоб было мне, о ком заботиться, Петенька! А помнишь, как в детстве ты щенка приволок? С разноцветными глазами... А я сама бы не завела сейчас кота: вдруг - помру? И куда тогда он? Но - жалко ведь, совсем маленький, на морозе... Пусть живёт!

- А я не только кота тебе приволок, бабушка! Можно, я сам - тоже у тебя жить буду? - спросил Петька.

- Господи! Счастье-то какое мне будет! Конечно, живи, Петенька! Мне самой уже дом - в тягость. Крышу вот, летом, сосед, дай ему Бог здоровье, починил мне за три бутылки водки! Представляешь, как на меня молодёжь в "Магните" смотрела? Гуляет, мол, сегодня бабка! Три бутылки водки - и батон хлеба!