Масик

Петька осознал и себя в этой комнате... Он был тогда целиком поглощен рассказом Алексея. И в это время к нему подошла Зеленая (так все звали девушку, любившую ходить в зеленом платье). Она протянула Петьке стакан с налитым в него вином:

- Ты хочешь вина? Пей из моего стакана, а бутыль пусти по кругу! - Петька как раз взял в руки бутылку, намереваясь сам налить себе вина.

Он взял стакан у Зелёной и, не глядя ни на девушку, ни на содержимое стакана, почти машинально выпил. По телу разлилась приятная теплота...

- То есть, в пропасть-то она слетать слетала, а на её сознании даже это никак не отразилось! Пошла она затем щебетать и дальше - и будто ничего не было! Как с гуся вода. А вот тренер - за пять минут постарел на целый год, и за сердце потом держался. Такие дела, - подытожил тем временем свой рассказ Алексей.

А Петька, будучи тогда там, среди знакомых Алексея, воспринимал и этот рассказ, и реальность вообще - уже так, будто слушал чужие слова через слой ваты, и мир вокруг погружался в туман.

- А я, хотите, расскажу вам байку, как один вор за пятнадцать минут жизни стал верующим. И потом подался то ли в баптисты, то ли в адвентисты седьмого дня, - рассказывал следующий собеседник, высокий плотный парень с абсолютно детским лицом. - Я имен называть не буду, но это - правда было. Залез этот самый парень-вор, а вор он был очень искусный, однажды в чужой дом. Он знал, что хозяев там в это время вроде как не будет. А дом был шикарный - одного богача новорусского, с бассейном, высоким кирпичным забором, собакой-овчаркой и прочими делами. Как он мимо собаки прошел - не знаю. Он о том не говорил. Ещё там на окне решетка была - так он над прутьями просочился, и в форточку влез. Стал за портьерой, проверил - нет никого. Обшарил комнату вполне профессионально, и нашел шкатулку, в которой жена этого нового русского драгоценности хранила. В карман себе их ссыпал. И вдруг... Идет кто-то туда. Слышны шаги по коридору, и дверь вскоре приотворяется. Но парень к тому времени уже - шмыг обратно за портьеру. И стоит, ни жив, ни мертв. Видимо, хозяин дома заглянул туда, никого не увидел, и вышел. А вор вдруг чувствует - не один он здесь, за шторой. И пробрал его тогда холодок... До самых пяток. Только что - никого же там не было, когда...

Больше Петька ничего не слышал. Он стал на четвереньки и пополз. Его начало мутить. "Сейчас я, наверное, изрыгну из себя весь сегодняшний обед - хлеб и гороховый супчик на "анакоме", - только и успел подумать он. Потом приподнял голову - и увидел рыжего. Этот был кот, чья кличка, как он тут же вспомнил, была Уксус. Кот внимательно наблюдал за Петькой, приблизившись к нему с опаской. И, глядя на Петьку в упор, животное неожиданно издало утробно-нечленораздельный звук, похожий скорее на человеческую речь, что-то типа "обр, обр, обр"... После этого Петьку затрясло, как в лихорадке, а у кота шерсть стала дыбом.

Потом Петька приподнялся - и опрометью кинулся в свою комнату. Там он упал на пол - и стал кататься. Авось, полегчает! И вдруг его тело постепенно начало приобретать необычную легкость, а комната - странные очертания в мерцающем свете. Петька вдруг подскочил - и запрыгал по комнате в вольном, диком вихре возбужденной радости. С пола - на занавеску, с занавески - на стол, со стола - на подоконник...

В это время в дверь постучали.

- Петя! Ты как себя чувствуешь? Всё нормально? - послышался женский голос.

- Мау! Мау! - воскликнул Петька.

Девушка вошла - и испуганно закричала. По-видимому, она знала, что никакого кота здесь никогда не было. И видела, что её друг только что забежал к себе в комнату. А посреди комнаты теперь только валяется его одежда.

Зелёная подошла к этому появившемуся неизвестно откуда коту, а тот прижался к полу и поджал уши.

Девушка попыталась схватить кота под живот - но тот зашипел и ударил её лапой. За живот ему было больно! Тогда Зеленая взяла кота за шкирку - и куда-то поволокла...

Тут Петька, будто просматривая то, что произошло с ним раньше, то, что отложилось в его памяти и всплыло сейчас неожиданно, с особенной тщательностью стал запоминать представленную ему в этом видении дорогу...

Комната Алика, коридор, входная дверь...Спуск со второго этажа на первый, подъезд, подворотня... И вот уже они вышли на Садовую...

- Петька! Привет! Это - что, Мнемозина? - прервал его воспоминания Жорик, валяющийся на диване и только что протерший глаза.

- Она самая!

- Ой, какой ты молодец, что забрал её! Мне тоже пришла в голову такая мысль. Сегодня во сне. Мне снилось, что я - кот, живущий на заправке.

- Слушай, Жорик! Откуда у тебя эта книга? - спросил Петька и указал на книгу, по-прежнему лежащую сейчас на паласе, рядом с креслом. - Том Карлоса Кастанеды... Эта книга почему-то показалась мне до боли знакомой. Будто я уже видел, именно этот экземпляр, раньше. Только, очень давно.

- О! Это - необычная книга! Одного человека, который и познакомил меня с Карлосом... Как ни парадоксально, он жил тогда здесь - в этой самой общаге, только на третьем этаже. Учился на заочке. И работал где-то. А я знал его по поэтическому клубу "Взлёт" и одной эзотерической тусовке. Я ещё школьником был. И пришел как-то к этому знакомому в гости. Его тоже звали Петькой. Он, этот самый знакомый, в это время картошку на кухне жарил. Просил меня посидеть, подождать его немного. Потом, пожарив картошку, вернулся со сковородкой и, водрузив её на подставку, сказал примерно следующее:

- Видишь это? Что это, по-твоему?

- Как - что? Картошка. Вилка. Стол, - растерявшись, ответил я.

- Нет, всё это - лишь твой тональ, - сказал он важно. - Вот, представь, что всё это, что есть в сковороде - твой тональ. То есть, грубо говоря - это предметы, которые ты можешь описать и которые ты считаешь тебе известными, - и он сел за стол.

Я посмотрел на целую сковороду картошки.

- И тут появляюсь я, - продолжил мой знакомый. - И говорю тебе, что твой тональ - это вовсе не ты. То, что ты знаешь о себе, лишь плод твоего воображения - это раз, - и он нацепил на вилку и съел одну соломку картофеля.

- А еще, твой тональ - это навязанные тебе обществом правила поведения, понятия о добре и зле, твоя самооценка, оценка тебя другими, твоё желание быть как все, твоё нежелание быть как все, твоё прошлое, твоё будущее, твоя карьера, твои шмотки, твой сотовый, твоя вера, твоё неверие, твой интернет-адрес, твой паспорт, твои носки, твой полис, твои брюки, твоё тело, твоя семья, твоя любовь, твои жизненные правила, твои отговорки, твои стихи, твои желания, - и, нанизывая на вилку каждый раз по кусочку картофеля, он называл что-то новое из подобного списка, и съедал этот кусочек.

- Ну, вот, наконец, я всё съел, - в конце сказал он. - И что осталось?

- Правда: что? - обалдело спросил я.

- Осталось, - невозмутимо отвечал мой знакомый, подняв вверх вилку, - Безбрежное море Нагваля. Смекаешь?

А потом, он дал мне почитать эту самую книгу, - продолжил Жорик.

Некоторое время Петька тупо смотрел на Жорика. Потом спросил:

- А ты знаешь, где сейчас этот твой знакомый?

- Нет. Он сдал сессию - и куда-то быстро уехал. Поговаривали, что в Москву, на заработки. И, вроде, в общагу возвращаться не собирался. Я заходил к нему, чтобы вернуть книгу, которую брал на пару недель почитать - а его уже тут не было... Постой! Его же... звали Петькой. Не ты ли это был? Только - бритый налысо, но уже с обросшим ёжиком волос, и без усов...

- Я только знаю, что здесь наверняка учился. В этом же вузе. А ещё - что это МОЯ книга, - взволнованно ответил Петька.