Страница 2 из 9
Все, кроме бабы Нюры уверовали, что в животных перешли черти, которых выгоняли из кузин. После этого отец Терентий и старец Михаил держали совет и решили изгнать бесов из свиней в старую собаку Жучку, чтобы потом похоронить последнюю живьем, согласно древнему ритуалу. Для этого дворнягу привязали рядом с загоном. Отец Терентий подоткнув рясу, стоял в навозе и читал молитвы, старец бубнил в такт и держал кадило. Свиньи стояли напротив и внимательно смотрели попу прямо в глаза. Вдруг одна из них поднялась в воздух и повисла на высоте человеческого роста. И тогда все закричали и побежали - и поп, и старец Михаил кадило бросил, а громче всех орали баба Нюра и Зинка - поповская полюбовница. А я ведь им говорил. С самого начала всех предупреждал.
После произошедшего (поймите меня правильно) я был вынужден обратиться к колдуну Ивану. Он же поставил условие, чтобы отец Терентий ему ноги помыл, как иногда это делал старцу Михаилу. На что поп ответил отказом. Тогда Иван спросил, почему он только старцу ноги моет, а более никому, на что поп ответил: "Михаил мне брат по вере и ближе всех ко Христу". Колдун Иван сказал на то: "Вера твоя из гордыни растет, поэтому нет у тебя права духами командовать".
На другой полдень повел Иван свиней на перекресток, и долго все они вдаль смотрели. После чего стали простыми животными. А мы стали готовиться к Никольщине, все снова пошло своим чередом и Жучка до сих пор жива.
(Сельский интеллигент Степан Яров)
3. Красная рубаха
Была у вдовы Степановны красная рубаха, что осталась от покойного мужа. Фрол Кузьмич был человек зажиточный, за что и поплатился - ограбили его лихие людишки прямо на дороге, да и зарезали. Страшно убивалась Степановна, горько рыдала. Когда денег стало не хватать, почти все продала, что от мужа осталось, и пальто, и сапоги в город снесла, только красную рубаху не смогла продать. При жизни то была любимая рубаха Фрола, а детей у них не было. Мужа ее многие не любили за то, что прижимистый был, батракам платил мало, а все копил. Но разве это смертный грех? Впрочем, не мне судить. Тем более, что вдова нонче совсем бедная стала. Осталась у нее одна корова, а сбережений никаких. Избаловал ее Кузьмич при жизни, вот и не смогла она хозяйство вести. Отец Терентий, сказал несчастной, что если она хочет для мужа райской жизни, должна в приход много денег снести - так и случилось.
И вот как-то трудится Степановна в поле, а мимо идет хорошо одетый мужик: "Здравствуй, женщина, понравилась ты мне, выходи за меня замуж. Не боись, деньги есть - все нажитое продал, да и ушел счастья искать". Так сказал мужик и большой кошель показал. Вдова Степановна хотела отказаться, да что-то очень близкое почти родное увидела она в страннике. Василий (Разгуляев Василий Иванович по паспортной книжке) всем очень понравился. Первым делом местной голытьбе стол накрыл - знатно они погуляли, все передрались на потеху всему селу. Потому кузнецу Игнату дорогую ограду заказал на могилу покойного Фрола Кузьмича. А после и до свадьбы дошло. Когда вся село собралось, послали за колдуном. Хозяева его встретили хлебом солью, да рюмку налили.
"Ну, здравствуй, давно не виделись" - сказал Иван, глядя жениху в глаза. Василий ничего не ответил. Колдун угостился и сел за стол. И тут началась гулянка, зазвучала гармонь, запели песни. Во время праздника баба Нюра, будучи в полном опьянении, закричала, указывая пальцем на Василия: "Да ведь это покойный Фрол!" Степа Яров и все, кто были рядом, кинулись ее успокаивать. Баба Нюра с криком: "Здоровье Фрола Кузьмича!" опрокинула в себя стакан и заснула уже до утра, уронив голову на праздничный стол.
Утром же молодых никто найти не смог, так и стоит до сих пор их изба с заколоченными окнами. Корову ихнюю отцу Терентию свели. И вот что странно, сноха бабы Нюры, заподозрив неладное, той ночью к их окну припала. Смотрит, Василий в сундуках шарит! "Неужели вор?!!" - подумала бабкина сноха, а тот красную рубаху достает, да на себя надевает. И смотрит сноха, а это уже и не Василий, а покойный Фрол Кузьмич в своей рубахе стоит! И говорит он своей жене: "Я, любимая, за рубахой своей пришел, да еще денег тебе принес с того света. Но как увидел тебя, понял, что соскучился сильно. Решил обернуться да пожить с тобой немного. Свадьбу ты с покойником играла, посему можешь по желанию со мной пойти. Даст нам Хозяин за лютую смерть мою, да за верность твою работу и хорошую жизнь. Согласна?"
-Конечно согласна, дорогой! Что мне здесь без тебя делать!?
Тут бабкина сноха в обморок за окном упала, и что дальше было, не ведает.
Вышеупомянутый Разгуляев Василий Иванович в каких-либо архивах и по старому своему месту жительства не значится.
Не оставляйте вещей от умерших близких - через них они к вам и придут.
(Запись в церковной книге сделал староста Семен Узлов)
4. Излучина
После того, как наши доблестные жандармы накрыли шайку Васьки Красного, что чинил вместе с женой Степановной да своими подельниками страшный грабеж, спокойнее стало на Ветлуге. Самого главаря вместе с женой - в прошлом вдовой Фрола Кузьмича, погибшего от рук этой же шайки, повесили. Остальных сослали на вечную каторгу. И люди снова без опаски стали ходить за брусникой и грибам. Я единственный из села знал, с кем Степановна спуталась и почему пропала. Перед той свадьбой душегубы меня как-то в лесу подстерегли, да Разгуляев запретил им грабить и убивать колдуна, поскольку боялся проклятия. Но страшнее всего то, что вдова Степановна за убийцу мужа по доброй воле пошла и рубаху ему мужнину отдала. С тех пор главаря и прозвали Васька красный.
И вот спустя три года после их наказания, наши рыбари, проходя через излучину, стали замечать горящий в лесу огонек. Всем ведомо - так разбойничий клад людям показывается. Первую попытку сделал Степа Яров, а дело было так:
Приплыл он к излучине и стал ожидать. Ровно в полночь в лесу огонек загорелся. Степка лопату схватил и айда за ним. Все дальше в щедрошник заходит, но дойти до огонька не могёт. И завел его клад в самую чащу. Но Степка мужик образованный и под утро, по знакам всяким - солнцу, да месяцу вышел снова к валуге. Лодку его унесло, так он до дому пешком добирался.
Вдругорядь снарядился Кисилев. Того клад стал пужать, показывая ему чертей и мертвых людей, но Кисилев все копал. Когда же клад показал ему черного солдата, не выдержал Кисилев и убег. После несколько дней пил. Место же, где он копал так и не смогли найти.
Отец Терентий и старец Михаил держали воскресну проповедь супротив кладоискательства, ведь всем было ясно - клад тот заговоренный был. Когда же в том месте пропал гармонист, все бабы пришли ко мне и стали просить, чтобы я к излучине шел, да скрыл проклятый клад от людей, потому что их мужики уже все собрались за деньгам.
Станет ли колдун с кладом связываться? Не каждый. Но, пока беда не случилась, надо делать. А то получиться как в Варнавинском уезде - мужики разбойный клад нашли, да ослепленные золотом перерезали друг дружку.
Сперва пошел я в полдень на крест и долго молился Хозяину, а вечером, собрав кузовок с едой, предметами и теплыми вещами, отправился на излучину и очутился там в самую полночь. Встретили меня черный солдат, русалка и лесной старец. Поклонился я им, они мне. Известно, колдуну духи - первые друзья. "Здравствуй, Иван, ведаем, за чем пришел. Правильно" - молвил лесной старец. "Мы тут, чтобы показать тебе, где клад, ступай за мной" - сказал черный солдат. Прошли мы шагов сто по освещенному луной щедрошнику и указали они мне на клад. Свет от золота прямо из земли идет, а на пенечке заклятие сидит в образе гонимого мальчика. Ловко придумано, сколь не идешь за ним - он все от тебя. А потому, что при жизни родители его из дому выгнали, так он в лесу и помер. Теперь вот в услужении у колдунов. Вся нежить само собой жалеет бедолагу и помогает ему во всем. Разложил я на земле предметы, призвал силу неведомую и стал обряд делать. Как только произнес: "Да будет так", мальчик сразу и ушел. Где он теперь, бедняга, бродит, кому из колдунов служит? Свет из земли перестал, и я отправился к реке, где ждали меня призраки. "Посиди с нами, Иван, пока сроки не вышли" - попросила русалка. "Расскажи нам, что говорил тебе Хозяин" - молвил лесной старец. И мы сели на берег. Нет ничего чудеснее ночной воды, убегающей вдаль при свете луны. Нет ничего лучше тех минут, когда стуканцы замирают и можно думать о вечности.