Страница 12 из 21
– Я руки здесь помыла, – сказала она, подмигнув брату.
– Ясно, – пробубнил он, усаживаясь напротив.
– Теперь, когда мы все в сборе, я могу сообщить вам… – проговорил отец, поднявшись.
– «Пренеприятное известие: к нам едет ревизор!» – пропищала Арина противным голосом.
– Попрошу не перебивать, – нахмурился отец. – Сообщение весьма серьезное. Поэтому, прошу всех быть предельно внимательными. Итак… – он улыбнулся. – Меня в Москву переводят, в министерство.
– В Москву? – Арина выронила вилку. – Ma, ба, это правда?
И мама, и бабушка кивнули, но обе при этом низко опустили голову, чтобы дети не видели их глаз, наполнившихся слезами.
– Вы не рады, да? Не рады? – испугалась Арина. Она вскочила, заговорила с жаром:
– Да, как вы можете не радоваться? Вы же петь и плясать от радости должны, а вы сидите, как на поминках. Борис, а ты, почему молчишь? Ты что, тоже не рад?
– Я не смел прерывать ваш пламенный монолог, – ответил он, глядя в горящие глаза сестры. – Теперь, когда вы мне позволили вставить словечко, я скажу, что ошеломлен известием. Когда учитель черчения рассказывал нам про скульптора Огюста Родена, я решил, во что бы то ни стало, увидеть его скульптуры в Третьяковской галере. А потом, может быть, добраться и до Парижа, где жил великий Роден, и где выставлены почти все его работы. До Парижа далеко. До Москвы ближе. Но что настолько ближе, я не предполагал… Когда можно вещи собирать? – спросил он, посмотрев на отца.
– Когда пожелаете, – улыбнулся он, усаживаясь на свое место. – Мы с мамой уедем через неделю, а вы чуть позже, когда занятия закончатся.
– Скорей бы они закончились эти занятия, – вздохнула Арина. – Надоела эта школа, ой…
Отец укоризненно покачал головой.
– Я к себе пойду. Мне еще уроки надо доделать и с мыслями собраться, – сказала Арина.
– Ей надо собраться с мыслями, – покачал головой отец. – Видели вы подобные штучки? Девочка восьмиклассница…
– Поступает верно, – сказала Клавдия Андреевна и поднялась. – Приятного аппетита. Я тоже к себе пойду с мыслями собираться.
– Разлад в нашем дружном доме, – вздохнула мама, проводив ее взглядом. – Крушение вековых устоев и традиций. Надо ли нам все менять, Николай?
– Олечка, ты прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, – проговорил он нежным голосом.
– Знаю, – кивнула она. – Знаю, Коля, но… как же мама без нас здесь жить будет?
– А мы ее уговорим с нами в Москву поехать, – пообещал Николай. – Уговорим, непременно.
– Нет, – покачала она головой. – Мама ни за что с нами не поедет. Я знаю, что мы с ней навсегда расстаемся.
– Оля, к чему столько трагизма? – нахмурился он. Она всхлипнула, поднялась и ушла в комнату Клавдии Андреевны.
– Слабый пол покинул поле боя, – сказал отец. Потер виски. – Да-с. Потом, много лет спустя, мы будем вспоминать этот вечер с улыбкой. Мы скажем, что радость наша была омрачена слезами вековых устоев, но мы от предложения не отказались. Не отказались, потому что во второй раз нас бы никто в Москву не позвал. И мы, оставив пепелище предков, двинулись осваивать новые горизонты, – он подмигнул Борису. – У наших предков была удивительная жизнь, полная, интересная, непредсказуемая. Они ее прожили достойно. Мы о них помним. Но, у нас своя полная, интересная, непредсказуемая жизнь. Она другая. Она наша собственная. Одна единственная, другой не будет. Так почему же мы должны держаться за нить неизвестного нам прошлого и отказываться ради него от настоящего и будущего? От своего будущего? От будущего своих детей, внуков, а если повезет, и правнуков?! Разве я делаю что-то не так? Разве я не прав, выбирая лучшее?
– Ты прав, Николай, прав, – проговорила Ольга, возникнув в дверном проеме. – Нам нужно ехать. Мы должны сделать это ради детей…
– Мы должны это сделать и ради себя, дорогая моя Оленька, – обняв жену, сказал Николай…
Переезд в Москву сблизил Арину и Бориса. Теперь каждый вечер они запирались в комнате Арины и подолгу беседовали, обо всем произошедшем за день. Все чаще они стали разыгрывать истории любви и предательства, главными героями которых были король Фридрих Великий и неземная девушка по имени Нина… Почему они придумали такие имена? Теперь было уже не важно. Важным было то, что они с Ариной стали лучшими друзьями, как и предсказывал отец.
Борис и Арина Зорины закончили школу с отличием, поступили в МГТУ им. Баумана. Борис учился тремя курсами старше. Он помогал Арине с чертежами, решал задачи, делал курсовые. А когда он заболел ангиной, Арина просиживала ночи у его постели. Сквозь горячечный бред он слышал ее тихие молитвы и шепот:
– Не умирай, пожалуйста. Я так тебя люблю. Так люблю…
– Как брата, – хотелось добавить ему, но губы едва шевелились.
Высокая температура держалась три дня. Борис попал в ватное пространство черных облаков, из которого не было выхода. А потом появилась нимфа. Склонилась над Борисом и что-то прошептала. Ему стало легче. В темной вате появился просвет. А в мыслях возникло осознание того, что придуманная ими Нина – живая настоящая девушка. Он запомнил ее бледное лицо, обрамленное темными прямыми волосами. Ее карие глаза в бархате ресниц. Ее вздернутый кверху носик и аккуратные губы, которыми она что-то шептала. Что? Борис не разобрал. Он даже не пытался понять смысл ее слов. Он просто смотрел на нее во все глаза и блаженно улыбался. От ее журчаще-звенящего голоса ему становилось легче. Горячечный бред отступил. Тело приобрело свойственную ему тяжесть, весомость и подвижность. Правда, когда Борис попытался коснуться кончиками пальцев руки Нины, у него ничего не получилось. Рука, очертив круг, безжизненно упала на простыню. Видение Нины исчезло.
Борис долго не решался рассказать сестре об этом. Но, чем больше он молчал, тем сильнее тяготила его эта тайна. Избавление пришло неожиданно. Арина вбежала в комнату, закрыла дверь, прижалась к ней спиной, выпалила:
– Я нашла ее!
– Кого? – поинтересовался Борис.
– Нашу Нину. Нашу придуманную сказочную девочку-нимфу. Знаешь, я ее именно так себе и представляла. Именно так… – Борис улыбнулся, протянул сестре карандашный рисунок, сделанный за несколько минут до ее прихода. Арина ахнула:
– Ты уже познакомился с ней? Когда ты успел, Борис?
– Я видел ее в горячечном бреду. Она сидела у моей постели, прикладывала влажную салфетку к моей голове и пела ангельские песни, – ответил Борис.
– Болтун, – рассердилась Арина. – У твоего изголовья сидела я.
– Значит, Нина мне пригрезилась, – улыбнулся он. – Не сердись. Я говорю правду.
– Но, Борис, как может пригрезившаяся тебе девушка быть точной копией живой девушки по имени Нина, про которую я пытаюсь тебе рассказать? – проговорила Арина, разглядывая рисунок.
– Назовем это чудом, – предложил Борис. – Я слушаю тебя, дорогая моя избавительница.
Арина поцеловала брата в лоб, вернула рисунок, сказала:
– Эту девушку зовут Нина Гончарова. Она учится в нашем институте курсом младше меня. А еще, еще она играет в студенческом театре. Сегодня я была на спектакле «Сонечка» по произведениям Марины Цветаевой. Нина там играла Сонечку, – Арина зажмурилась. – Ах, как она играла. Борис, тебе непременно надо посмотреть этот спектакль. Ты должен увидеть Нину, потому что… – Арина замолчала, внимательно посмотрела на брата.
– Потому что это – вопрос жизни и смерти, – усмехнулся Борис.
– Да, – кивнула Арина. – Именно вопрос жизни и смерти. Вернее, вопрос нашей с тобой дальнейшей жизни.
Она села на край дивана. Через минуту вскочила, прошлась по комнате. Вновь села, положила голову на сжатые кулачки, нахмурилась.
– Борис, я должна признаться тебе… – она опустила голову еще ниже. – Я должна сказать, что… что нашла не только Нину, – Арина подняла голову, посмотрела на Бориса. – Я нашла его…
– Так, так, так, – скрестив на груди руки, проговорил Борис. – Ну, и как зовут нашего избранника?
– Фридрих Великий, – ответила Арина.