Пьяный паук

— Я позову вас, когда возникнет необходимость, — добавил он, и мне оставалось только повиноваться.

Ждать нам пришлось недолго. Джулия действительно пользовалась утренними часами для своих одиноких прогулок, и вскоре мы увидели ее. Когда она поровнялась с Холмсом, он встал и, вежливо поклонившись, попросил разрешения поговорить с нею.

Джулия остановилась.

— Кто вы, что вам нужно? — испуганно спросила она.

— Не бойтесь, прошу вас, мисс Харленд, — проговорил Холмс. — Я ваш друг. Я хочу помочь вам. Простите, что не представился вам. С вашего разрешения я сниму парик.

Не будь мой друг величайшим из сыщиков, он мог бы стать отличным иллюзионистом. Не говоря уже о Джулии, — даже мне не удалось уловить момент, когда он оказался уже без очков и парика… Во всей Англии не найдется человека, которому эта внешность не была бы знакома. И мисс Харленд сразу же узнала его.

— А теперь, — произнес Холмс, — разрешите мне вернуться к прежнему виду, ради моего и вашего блага. — И он снова стал седым господином весьма почтенного возраста.

— Не понимаю, зачем все это, — сказала мисс Харленд. — Мне здесь ничто не грозит; вам, очевидно, тоже. И вообще, я не понимаю, чего вы хотите и чего ищете здесь, — добавила она с легким нетерпением в голосе.

— Чего я хочу и чего ищу? — переспросил мой друг. — Я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов, а ищу, прежде всего, одну собаку. Небольшую овчарку бурой масти, с белым пятном на морде и надорванным левым ухом.

— Рольфа? — воскликнула Джулия. — Но он пропал давным-давно. Бедняга, я его так любила… Вы знаете, где он?

— Может быть, — уклончиво ответил Холмс. — Теперь еще один вопрос: часто ли вы видитесь со своим женихом, сэром Филиппом?

Я не ожидал, что Холмс спросит об этом так неожиданно и бесцеремонно, и не удивился, когда Джулия возмущенно отступила от него.

— Кто дал вам право задавать такие вопросы, мистер Холмс? — гневно спросила она. — Прощайте!

Холмс удержал ее.

— Я должен иногда поступать, как хирург, — и ранить, чтобы вылечить. Не удивляйтесь, прошу вас. Я знаю о вас многое, знаю даже, что к болезни сэра Филиппа присоединились еще неприятности с сэром Энтони…

— С Энтони? — Джулия вздрогнула. — Это верно, — тихо добавила она.

— Но я знаю еще больше, мисс Харленд, гораздо больше, чем вы. Мне нужны некоторые сведения, а они в ваших руках. Прошу вас, ответьте на мой вопрос: часто ли вы видитесь с сэром Филиппом?

— Я совсем его не вижу, — ответила со вздохом Джулия. — Мне это запрещено, потому что это, кажется, ему вредно.

— И сэр Филипп не всегда ведет себя одинаково? У него бывают периоды хорошего настроения, после которых он впадает в глубочайшее уныние, — так?

— Откуда вы это знаете? — испуганно шепнула Джулия.

— А иногда он приходит в бешенство, — продолжал Холмс, словно не слыша вопроса, — и он бросается на всех, крича, что его хотят убить? А что хуже всего — у него появилась склонность к самоубийству? Сколько раз он уже хотел покончить с собой?

— Боже мой! — вскричала Джулия. — Так вы и об этом знаете? Да, Энтони уже дважды спасал его от смерти. Не знаю, что вообще было бы с Филиппом, если бы Энтони не заботился о нем.

— Вот именно, — подтвердил Холмс. — А теперь этот несчастный и сам заболел?

— Это меня окончательно убивает, мистер Холмс, — печально произнесла Джулия. — Правда, Энтони еще не так болен, как Филипп. Если его состояние ухудшится — не знаю тогда, что со мной будет.

— Надеюсь, что до этого не дойдет. Впрочем, он, кажется, ведет себя еще достаточно нормально?

— Да, он занимается всеми хозяйственными делами и даже сам ездит в Лондон.

— Ну, вот видите! И эти поездки действуют на него хорошо?

— Напротив, мистер Холмс, совсем напротив! Я заметила, что после возвращения из Лондона он всегда впадает в апатию. Я хотела ездить в город сама, но он и слышать об этом не хочет.

Холмс удовлетворенно кивнул, а потом очень мягким тоном обратился к девушке:

— Мисс Харленд, вы должны простить меня, если я задам очень нескромный вопрос, но он чрезвычайно важен для вас же. Один ли только сэр Филипп был влюблен в вас?

— Не понимаю, — опустила глаза Джулия.

— Не интересовался ли вами сэр Энтони? — прямо спросил Холмс.

Она не ответила, но низко опустила голову, и мне издали показалось, что я вижу на ее щеке слезу.

— Благодарю вас, — необычайно ласково произнес Холмс. — Не будем говорить об этом…

На параллельной аллее, ближе к стенам замка, раздались странные звуки — не то речь, не то пение. Человек был скрыт за деревьями. Но по мере того, как он приближался к нам, слова звучали все яснее. Неизвестный был, очевидно, пьян. Ему казалось, что он летает. Это меня немного удивляло, так как обычно пьяные ведут себя иначе. Но, в конце концов, никто не знает, что может привидеться пьяному.

Холмс при первом же звуке этого голоса весь превратился в слух.

— Кто это, мисс Харленд? Кто-нибудь из замка? — шопотом спросил он.

— Не знаю, — шопотом же ответила она.

Пьяный помолчал немного, потом снова начал громко бредить. Ему казалось, что он находится то в чашечке огромного цветка, то в пасти чудовищного дракона, то в сказочном гроте, полном призраков.

Джулия узнала голос и пришла в ужас: вслед за Филиппом и Энтони сошел с ума их садовник, а вскоре, вероятно, наступит и ее очередь!

— Подождите меня здесь, я сейчас вернусь, — шепнул Холмс и исчез между деревьями. Мне хотелось последовать за ним, но я не решился, боясь выдать свое присутствие. Впрочем, вскоре он вернулся.

— Мисс Харленд, — без всяких предисловий сказал он, — сегодня, в 11 вечера, я приду сюда с моим другом Ватсоном. Ждите нас здесь, какая бы ни была погода… И каковы бы ни были обстоятельства, — добавил он требовательно.

И прежде чем ошеломленная девушка успела сказать хоть слово, он поклонился ей и исчез в боковой аллее. Проходя мимо меня, он дал мне знак последовать за ним.

…Вечером налетела буря, и небо затянулось тучами Деревья гнулись и трещали, море грохотало, а в старом парке было так темно, что мы с трудом различали аллеи.

— Едва ли она придет, — сказал я, когда мы очутились в условленном месте. — Погода не для прогулок.

Но она пришла. Она была закутана в темную непромокаемую пелерину и слегка задыхалась от быстрой ходьбы. Холмс представил меня; мы обменялись приветствиями. Потом мой друг сказал:

— Ведите нас, сударыня.

— В замок? — удивилась Джулия.

— Да, в замок. Вы оставили ворота открытыми?

— Нет, мы войдем в боковую калитку, ключ от которой есть только у меня.

— Хорошо, — одобрил Холмс.

Одна из боковых аллеек привела нас прямо к стене. Было совершенно темно, но мисс Харленд, судя по всему, знала здесь каждый камень, каждое дерево. Калитка, о которой она говорила, заросла плющом и была почти незаметна. Она открыла ее, и хотя петли скрипнули, этот звук едва ли был слышен в грохоте бури.

— Теперь осторожнее, — прошептал Холмс, — мисс Харленд, ведите нас прежде всего к оранжерее. Это, вероятно, недалеко отсюда?

Двери оранжереи не были заперты. Мы осторожно вошли, и тотчас же мне вспомнились индийские джунгли: мрак, влажная духота.

Холмс зажег фонарь и направил вдоль кустов луч света. Я не заметил ничего необычного. Здесь были обыкновенные растения — особенно много кактусов.

— Идемте дальше, — сказал через минуту Холмс.

— Куда? — спросила мисс Харленд.

— В боковое крыло, которое выходит к морю, к сэру Филиппу. Он на каком этаже?

— На втором.

— А Энтони живет в другом крыле? — продолжал Холмс.

Джулия кивнула.

— А врач, который их лечит?

— Профессор Хенсон живет этажом ниже Филиппа.

— Хорошо, — коротко произнес Холмс. — Ведите нас туда.

Мисс Харленд послушно двинулась вперед. Мы следовали за нею и вскоре очутились перед массивной дверью.

Холмс жестом приказал девушке отпереть, но она, так же молча, показала, что дверь не заперта. Тогда он прошептал: