Страница 8 из 10
-Старуха, посмеешь сегодня покормить этого выродка убью! - огромный кулачище как молот ударил по столу, - Рубаха то новая нынче не дешево стоит. Кормлю его уже сколько лет, пора ему и долг отдавать. Пускай идет в город подмастерьем или к своему настоящему родителю, пусть тот его кормит.
Ночью, когда пьяный отец храпел на весь дом, мать украдкой пока не видят братья, сунула младшему сыну кусок хлеба.
-Мам, я и правда пойду в город,- тихим спокойным голосом сказал Томас. -Может если я не буду мозолить ему глаза, он станет к тебе немного добрее.
Мать вздохнула, робко, не глядя в глаза, погладила сына по голове и молча ушла.
*****
В Хокхерсте парню повезло. В поисках работы он забрел в трактир "Звезда и орел", который принадлежал скромному добродушному торговцу, отцу двоих детей, а по совместительству одному из крупнейших теневых воротил, королю контрабандистов Айзеку Гулливеру. Ему чем то приглянулся крепкий малец с разбитым лицом и затравленным как у волчонка взглядом. Айзек взял его к себе в трактир на черновые работы, а позже привлек и к другим своим делам.
Король "совников" очень гордился тем, что на его руках, в отличии от большинства контрабандистской братии, нет крови. И это было чистой правдой. Айзек никогда никого не убивал, не грабил, ни разу даже не выходил в море за товаром. А еще обожал и всячески баловал толстуху жену и двух милых малышей - сына Питера и дочурку Элизабет. Гулливер нанимал детям лучших учителей, мечтая вырастить из сына настоящего джентльмена, а дочь выдать замуж, уж если не за лорда, то за человека из достойной обеспеченной семьи.
Айзек Гулливер был владельцем прибрежных земель. Особенно нравилось ему выкупать отдаленные каменистые, заросшие кустарником бухты, ведь там легко можно было организовать якорные стоянки и спрятать корабли с грузом, которых, как поговаривали, в его флоте было пятнадцать. В общем это действительно было целое королевство, где можно было грузить и складировать товар без всякой опасности. А еще у него были серьезные связи в Лондоне и других городах, так что его люди могли не волноваться на счет сбыта. Поэтому многие окрестные банды объединились под знаменем короля контрабандистов. У каждой из них был свой главарь, но все они работали на Айзека. За любовь к ночной работе и условному знаку уханью совы местное население прозвало людей Гулливера "совниками". По ночам из прибрежных деревень отправлялись целые караваны груженные контрафактным товаром. Местные жители старались их не замечать.
Такой невероятный рост контрабанды по всему южному побережью был связан с быстрым развитием международной торговли. А также с постоянными военными действиями, которые вело Королевство. В начале 18-го века - война с Францией, затем Испанией, потом борьба за Австрийское наследство. Бои не только на суше, но и на море, как например, Тулонский бой - в связи с попыткой раздела владений Дома Австрийских Габсбургов. Соответственно государству нужны были деньги на оружие и новые корабли. Кроме того, беспокойство доставляли постоянные волнения в Ирландии, а после и Шотландии. Правительство всеми силами пыталось укрепить центральную власть, тратя безумные деньги на флот и армию. Государственные расходы росли, казна пустела и появилась острая необходимость в пополнении бюджета. Не было придумано ничего лучше, чем повысить налоги и таможенные пошлины. Основой экономики стал меркантилизм, согласно которому - государство тем богаче, чем больше денег у него в обороте. Потому экспорт всячески приветствовался, а импорт - сокращался. А как известно, нет лучшего средства борьбы с импортом, чем высокие таможенные пошлины.
В жертву новой экономической политике были принесены потребительские товары, не входящие в число стратегически важных для государства: кружева, спиртные напитки, кофе и чай. Народ тихо возмущался, а размах контрабанды увеличивался.
*****
В кругу контрабандистов Кингсмил очень скоро приобрел известность и заслужил авторитет. Его считали хитрым, безжалостным и совершенно лишенным страха. Правда, замечали, что за зря крови он никогда не лил, но врагов не щадил. Поэтому попадать в их число мало кому хотелось. Вскоре Томас Кингсмил возглавил одну из самых жестоких банд - хокхерскую.
Особую известность он приобрел после беспощадной разборки с бандой из соседней деревушки Гоудхерст, которая намеревалась кинуть Айзека Гулливера на одиннадцать тонн чая. Король контрабандистов поручил решить этот вопрос своему воспитаннику. Томас договорился с главарем гоудхерстцев Гербертом Джеггерсом о встрече, на которой завел речь о компенсации за обман и потерянный Айзеком заработок. Джеггерс послал главаря хокхерстцев куда подальше, не забыв упомянуть при этом его мать и других близких и дальних родственников. Кингсмил сказал, что придет за деньгами прямо к ним в деревню, и если они не захотят платить перережет там всех до единого. Разговор велся в трактире в присутствии боевиков из обеих банд. Никто из них и не предполагал, что Томас на самом деле отважиться на такую дерзость - напасть на деревню контрабандистов. Но они еще не знали Кингсмила. Он сдержал свое слово.
Через несколько дней главарь с вооруженными до зубов бойцами ворвался в деревню. Завязалось кровавое сражение. Многие мужчины Гоудхерста в то время были в море, оставшиеся не смогли удержать оборону. Чай был найден в амбаре при церкви, перегружен на повозки и отправлен на склады хокхерстцев. Все кто не успел спрятаться, были убиты. Надо сказать, что женщин и детей не трогали, хотя без насилия, конечно не обошлось. Сам же Томас насильников не очень жаловал. Да и вообще имел своеобразное представление о справедливости.
Когда во время карательной операции в Гоудхерсте, он вошел в дом одного из членов недобитой банды - Громилы Робертса, известного своей недюжинной силой, в доме было пятеро хокхерстцев. Робертс валялся связанным на полу, а Разиня, один из людей Кингсмила, забавы ради зверски избивал его ногами. Жена и маленький сын Громилы сидели в углу за столом вжавшись в лавку и тихо всхлипывали.
Томас замер в дверном проеме, с минуту смотрел на происходящее, глаза его загорелись нехорошим блеском.
-Разинюшка, хочешь убить убей, но что ж ты его то связанного молотишь. Развяжи его, да еще поприставай к его жене, а потом мы посмотрим кто кого, - ласково посоветовал Томас.
Разиня замер.
-Да ты че, Кингсмил, шутишь, наверное, он вон какой здоровенный. Мы его впятером еле заломали.
-Свифт, развяжи, Громилу, - отдал Томас короткий приказ одному из бойцов.
-Да ну, Кингсмил, мы его и правда еле заломали, - вяло возразил рыжий Свифт.
-Свифт!
Не посмев ослушаться, Эрик Свифт подошел к лежащему на полу Громиле и разрезал путы. Робертс медленно сел на пол, разминая обескровленные веревкой руки.
-Громила, сейчас вы с этим молодцом выйдете на улицу, а мы посмотрим, кто лучше ногами молотит,- обратился к поверженному врагу Томас, -Если кто возьмется помогать Разине, убью, - добавил он спокойно.
Говорят, Громила Робертс забил тогда Разиню насмерть. Никто из "хокхертцев" не сдвинулся с места.
Глава 5
"Все дело в мгновении - оно определяет жизнь". Ф. Кафка
Вся жизнь Томаса Кингсмила - от сознательного возраста и до сегодняшнего дня прошла передо мной кадр за кадром. При этом моя память ушла как то в тень, в расфокус. Словно задний, размытый и нечеткий план фотографии, или давно просмотренный любимый, но слегка подзабытый фильм. Это было очень странное ощущение.
Не знаю, сколько времени, я провела в воспоминаниях Кингсмила, но вода в бочке успела остыть. Ничего не поделаешь, помыться все же придется. Я сбросила с себя одежду, и с сомнением посмотрела на нее: местами сильно изорванная, в пятнах от травы и крови. Пожалуй, восстановлению она не подлежит. Но что же мне делать? Вспомнилось, что я снимаю комнату у пожилой вдовы неподалеку. Там все мои вещи, но надевать после купания это грязное вонючее рванье, чтобы добраться до дома мне не хотелось.