Страница 7 из 10
Я быстрым шагом пошла по дороге не оглядываясь. "Держи вора!", неслось мне в след. Ускорив шаг, бросилась в лабиринт улиц, словно точно знала, как запутать преследователей. Вскоре голоса стихли. Ноги сами вывели меня к трактиру с вывеской "Звезда и орел". Это было очень, кстати, так как есть хотелось невыносимо. Да и поспать не мешало бы. А вдруг усну и проснусь в Тайланде?
*****
Интерьер трактира полностью соответствовал его экстерьеру и вполне оправдал мои ожидания - каменные кривые стены, темные деревянные балки под потолком, тяжелые рубленные столы и лавки. Может быть дело было в утреннем времени, но посетителей в заведении практически не было: усталая, наверное засидевшаяся еще с ночи компашка, да неопределенного возраста мужичек курил трубку за столиком у стены.
За стойкой стоял пожилой полноватый мужчина с широким добродушным лицом, примечательным круглым раздвоенным подбородком. Казалось он в любой момент готов был улыбнуться. Увидев меня его цепкие, хитрые, видавшие виды глаза, расширились от удивления. Трактирщик вопросительно посмотрел на меня и словно бы хотел, что то сказать, но потерял дар речи.
-Доброе утро, - я старалась быть вежливой, но голос не слушался и хрипел. Я прокашлялась: -Можно мне снять у вас комнату и поесть?
Тембр был низким и хриплым, определенно мужским. Да что за бред то, в конце концов!
Мужчина наклонил голову и замер, брови его поползли вверх. Казалось он услышал, что то очень забавное:
-Это все, сэр?- спросил он, справившись со своим удивлением.
-Да, - коротко ответила я.
То что он назвал меня сэром подтвердило, что я по-видимому сплю. Или это групповые галлюцинации?
-А еще горячей воды, чтобы умыться.
Что-то мне подсказывало, что водоснабжения в этом чудесном заведении нет, а горячий душ сейчас совсем бы не помешал. Словно прочитав мои мысли трактирщик предложил:
-Может быть сэр желает принять ванну? - голос его звучал как то издевательски. Хотя казалось бы я не просила у него ничего необычайного.
-Не откажусь, -ответила я, -очень хочется есть, может быть вы покормите меня чем-нибудь, а обслуживающий персонал пока согреет мне воды.
-Как скажете, сэр, - серьезно ответил трактирщик, похоже он тертый калач и смог таки справиться с удивлением.
*****
Перекусив жидкой овсянкой на молоке, я взяла у трактирщика тяжелый, потемневший от времени ключ и поднялась по лестнице в маленькую комнатку под крышей. На удивление бочка с теплой водой уже стояла там. Правда она была старой и какой то закопченной. Я провела ногтем по внутренней поверхности - под ним осталась грязь. Вода была мутноватой, кое-где покрытой зеленой пленочкой. Но выбирать не приходилось. Рядом на кровати лежало серое от старости полотенце, маленький кусок мыла и опасная бритва. Ну что ж привести себя в порядок не помешает.
На стене висело видавшее виды потрескавшееся зеркало в темной деревянной раме. С замиранием сердца я подошла и наклонилась к нему.
Из него на меня смотрела совершенно жуткая бандитская, несколько дней не бритая, рожа. Темные чуть раскосые глаза, крупный нос. Толстый короткий шрам пересекавший губу с правой стороны, делал ее слегка вздернутой и придавал всему облику какое то дерзкое насмешливое выражение. Все это великолепие обрамляли темные спутанные, некогда слегка вьющиеся волосы.
Самым страшным было то, что это лицо было мне хорошо знакомо. Мурашки побежали по телу. Откуда то пришло воспоминание, что слева на животе чуть ниже ребер, должен быть шрам, полученный в результате пьяной поножовщины. Да, так и есть. Я определенно знала это лицо. Оно принадлежало Томасу Кингсмилу. "Совнику" или как их называли в 18 веке здесь, на Юго-Востоке Англии - "owlers". Опасному контрабандисту, главарю самой жестокой, нагонявшей ужас на всю округу, хокхерстской банды. Это лицо было знакомо мне до малейшей черточки. Оно было таким родным и некогда любимым. Иначе и быть не могло. Это было мое лицо.
Яркий свет, словно разом зажглись тысячи прожекторов, ударил мне в голову. В ней замелькали картинки, будто бы включился старый кинопроектор. Кровь прилила к лицу. Память о прошлой жизни возвращалась ко мне.
Глава 4
"В океане пути не находят суда, затянулись дождем Пиренеи и Анды. Нам такая собачья погода подходит как никогда: мы везем контрабанду". "Мельница"
Томас Кингсмил родился на берегу Ла-Манша в деревне Дил, расположившейся в крайнем юго-восточном углу Англии в графстве Кент. Он был пятым сыном в семье рыбака. Ну как рыбака? О деревне Дил, говорили, что каждый дом в ней принадлежит контрабандисту. Рыбаки этой, как и других прибрежных деревень, выходили в море и привозили улов: чай, кружева, вино. Поначалу, пока таможенные законы не ужесточились, можно было увидеть, как они среди бела дня выкладывали свой товар прямо на прибрежном песке и вели бойкую торговлю.
Отец мальчика был человеком суровым: огромный как гора, с маленькими близко посаженными злыми глазами и тяжелым узким лбом, на который спадали прямые пшеничного цвета волосы. Четверо старших братьев были точной копией родителя.
Томас же пошел в мать, некогда веселую черноволосую красавицу с тонким гибким телом. Правда мальчик ее такой совсем не помнил. Сына она родила в немолодом уже возрасте, ей было за 30. К тому времени она превратилась в тихую, седую женщину, боявшуюся лишний раз поднять глаза.
Младшего сына отец не любил и мальчик точно знал за что. Впрочем это не было секретом - знала вся деревня. Не раз соседи слышали как Кингсмил, когда был не в духе говорил жене:
-Прижила выродка пока я был в море, потаскуха, а мне теперь корми. Погляди, вот мои сыновья, плоть от плоти. Как этот слабак может быть моим сыном, да он сдохнет скоро.
Не раз, когда отец был сильно пьян, он пытался выколотить из матери имя прелюбодея.
Братья, старавшиеся во всем подражать и угождать родителю, тоже как могли старались задеть младшего.
-Смотри, задохлик, сегодня на берег не ходи там сильный ветер может сдуть. Не отправляйте его за дровами, ему их не дотащить. Как пить, дать к зиме сдохнет.
Действительно маленький Томас не отличался крепким здоровьем и крупным телосложением. И только благодаря тихим заботам матери и удивительной жизненной цепкости, ему удалось к 14 годам не только остаться в живых, вопреки ожиданиям родни, но и вырасти в достаточно сильного и крепкого парня. Хотя ему было конечно далеко до горообразного отца и братьев.
*****
Однажды, дело было осенью, братья разожгли возле дома костер, чтобы сжечь мусор и опавшие листья.
-Смотрите, что попалось мне в силки!, - в руках самого старшего брата Бэна трепыхалась ворона. -Давайте кинем ее в костер, посмотрим сможет ли она улететь.
-Бэн, отпусти птицу,- тихо попросил Томас.
-Или что? - с угрозой в голосе Бэн стал надвигаться на брата.
Мальчик молча, не дожидаясь удара, кинулся под ноги огромному Бэну. Подкат и тот неуклюжей глыбой растянулся на земле. Ворона, воспользовавшись ситуацией, с карканьем взмыла в небо
-Ах ты, сучонок, - Бэн бросился на брата, повалил на землю, придавив его всей своей массой. Томас чувствовал тяжесть его тела и запах чеснока изо рта. Затем последовал сильный удар в лицо.
-Веселье мне решил испортить. Птица то улетела. Значит я тебя брошу в костер.
Бэн схватил Томаса за ногу и потащил к огню. Тащить сопротивляющегося изо всех сил брата оказалось не просто и Бэн решил устроить расправу на месте.
Вырвавшись из крепких братских объятий, весь в крови с распухшим лицом мальчик пошатываясь вошел в дом. Стесанная о камни в кровь рука придерживала оторванный рукав рубахи. Сидящий за столом, уже изрядно пьяный отец завидев младшего заорал: