Страница 7 из 16
– Думаешь, зерна прорастут? – спросила Эмма, с любопытством глядя на мужа.
– Думаю, да, – ответил Винсент. – Этот Максим Михайлович чем-то похож на нашего сына Эндрю. Я его намеренно рассердил, а потом… – Винсент рассмеялся. – Он раз двести повторил: «О, ля-ля!»
– Ты не преувеличиваешь? – с недоверием спросила Эмма.
– Я приуменьшаю, дорогая, чтобы ты не сочла меня лжецом, – ответил Винсент, поцеловав Эмму в щеку. – Мы с Максимом встретились на рассвете врагами, а расстались на закате лучшими друзьями. Я загадал, если сумею заслужить его доверие, то сын меня тоже сможет понять и простить.
– Я в этом никогда не сомневалась, – сказала Эмма. – Никогда…
Секретарь встретил Алексеева в аэропорту. Задал несколько вопросов, перешел к делам.
– Завтра вы приглашены на званый ужин в честь открытия галереи, – сказал Стас.
– Не пойду, – отрезал Максим.
– Но, Максим Михайлович, вы…
– Стас, я же сказала: не пойду, – перебил его Алексеев. – Поезжай вместо меня. Возьми свою подружку и повеселись от души. А мне нужно поразмышлять над смыслом жизни.
– Если я правильно понял, то на острове у вас на это не было времени, – сказал Стас с улыбочкой.
– Хочешь, чтобы я тебя уволил? – спросил Максим, посмотрев на него с презрением. – Распустился ты, Станислав, за эту неделю. Смотри мне, – погрозил ему кулаком.
– Простите, Максим Михайлович, – проговорил Стас. – Я исправлюсь. Куда вас отвезти?
– На край света, – ответил тот с издевкой. – Еще один минус, Стас.
– Я думал, вы захотите в офис заглянуть, – попытался выкрутиться Стас.
– Не захочу, – сказал Алексеев. – Дня два не захочу железно, – потянулся. – А, может быть, вообще никогда не захочу.
Стас от неожиданности даже сбавил скорость. Посмотрел на улыбающегося шефа, спросил с опаской:
– Вы шутите, Максим Михайлович?
– Я раз-мыш-ля-ю, – ответил тот. – Мне в голову пришла бредовая мысль: бросить все, и… – посмотрел на испуганного Стаса, рассмеялся. – Ладно, не дрейфь. Повоюем еще.
– После таких шуточек, Максим Михайлович, сотрудникам нужно валерьянку выдавать, – сказал Стас.
– О, ля-ля! – воскликнул Алексеев. – С каких это пор ты пристрастился к женским напиткам?
– С первого дня нашей с вами совместной деятельности, – пошутил Стас.
– Отвыкать надо, – посоветовал Алексеев. – Или нет, переходи на мужские напитки, Стас.
– Слушаю-с! – по-военному отчеканил тот.
– Да, спасибо за подарок, который ты мне положил в чемодан. Он пришелся кстати, – сказал Алексеев. – Водка, правда, не супер, но эффект был достигнут…
– Дама упала без чувств-с, – закончил фразу Стас.
– Упал в обморок ее муж, – сказал с улыбкой Максим. – А дама оказалась малопьющей. Все пьет, все ей мало.
– Да, эмансипация! – улыбнулся Стас. И как бы между прочим задал интересующий его вопрос:
– Она вас очаровала?
– Нет, – ответил Максим мечтательно. – Она околдовала меня. Приподняла вуаль на шляпке и… – посмотрел на Стаса, покачал головой. – Так не пойдет. Я выболтал тебе то, что должен был хранить, как военную тайну.
– Да ладно вам, Максим Михайлович, – улыбнулся Стас. – Вы же знаете, что я ваш саамы верный друг.
– Знаю, – сказал Максим. – Знаю, поэтому и говорю с тобой о ней. Больше не с кем. Вернее, больше никто не должен знать о ней, потому что… – вздохнул. – Потому что это все – моя фан-та-зи-я.
– А у вашей Фан-та-зи-и есть имя? – поинтересовался Стас.
– Да. Ее зовут Истина, – ответил Максим. – Истина, – подмигнул Стасу. – Вот такие вот дела…
Закрыл глаза. Ушел в себя. Стас покачал головой, подумал, что шефу срочно нужно жениться пока он совсем не свихнулся со своими фантазиями. Но, к сожалению, уговорить его совершить этот решительный поступок, невозможно. Сколько раз Стас знакомил Алексеева с фотомоделями и первыми красавицами. Все впустую. Ни одна из претенденток шефу не угодила.
– Твои модели похожи на карандаши из коробки. Все одинаковые, только по цвету различаются, – сказал ему с пренебрежением Алексеев. – Я не чертежник, чтобы восхищаться такими подарками. Смотрю я на этих красавиц и артикулы вспоминаю: Т, M, TM.
– Не понял, – растерялся Стас.
– На карандашах обычно свойство грифеля пишут: Т – твердый, M – мягкий, ТМ – твердо-мягкий, – пояснил Алексеев. – Неужели вам на уроках черчения это не объясняли?
– Не-е, у нас такого предмета не было, – ответил Стас. – Мы и рисованием-то занимались класса до четвертого.
– То-то и видно, что ты в искусстве – профан, – сказал Алексеев с усмешкой. – Так что заканчивай со своими художественными безобразиями. Надоели они мне.
– Ясно, – пробубнил Стас. После того разговора он с ролью сводни завязал. Решил подождать, понаблюдать за шефом. И вот, на тебе – новая фантазия по имени Истина.
– Спасать, спасать надо Максима Михайловича, – подумал Стас. – Надо что-то срочно придумать.
– О, совсем забыл! – воскликнул Стас, посмотрев на шефа, сидящего с закрытыми глазами. – Вам Патрисия звонила. Интересовалась, когда вы в Париж прилетите?
– Никогда, – ответил Максим, не открывая глаз. – Для нее – никогда. Так можешь и сказать, когда она позвонит, – открыл глаза. – Ты меня, в самом деле, на край света везешь что ли? Едем, едем, а все на месте стоим.
– Вы отвыкли от московских пробок, Максим Михайлович, – улыбнулся Стас.
– Отвык, – подтвердил тот. – Жизнь на Святой Елене размеренная, спокойная, приятная. Море рокочет, птицы поют, ветерок освежает разгоряченное тело, безлюдье…
– Что, совсем людей нет? – удивился Стас.
– Да нет, люди есть, но их так мало, что каждая встреча – неожиданность, – объяснил Максим.
– Как вы там выжили? – спросил Стас. – Я бы уже вечером удрал обратно. Не могу я без общения. Мне нужно быть в гуще событий.
– Всему свое время, Стас, – сказал Максим с улыбкой. – Я раньше тоже от тишины зверел, а теперь… – подмигнул Стасу. – Теперь мне ее катастрофически не хватает. Вот такие вот дела.
– Да уж, – покачал головой Стас. – И что же мы делать будем?
– Меньше болтать без дела, – ответил Максим.
– Понял, – сказал Стас. – Закрываю рот на замок, и…
Остаток пути они ехали молча. Алексеев даже выключил радио, чем окончательно расстроил Стаса. Тот решил, что странное поведение шефа – это начало больших перемен…
Максим вошел в квартиру, окинул ее придирчивым взглядом, сказал:
– Да-с, Максим Михайлович, переусердствовали вы с помпезностью. Стиль Людовика пятнадцатого явно не ваш. Но… – скрестил на груди руки. – Все здесь переделывать было бы верхом безумия. А вот устроить здесь музей кича было бы весьма недурно, – улыбнулся. – Нужно сказать Стасу, чтобы обмозговал эту идею. А я пока поразмышляю о… – посмотрел на себя в зеркало, покачал головой, вздохнул:
– О, ля-ля, Максим Михайлович. О, ля-ля…
Пошел на кухню. Насыпал полный стакан льда, налил виски.
– За вас, господин Проскурин. Надеюсь, вы тоже обо мне вспоминаете…
– Я решил его усыновить, – сказал Винсент. Эмма растерянно на него посмотрела, спросила:
– Кого?
– Того, о ком ты все время думаешь, – ответил он, глядя ей в глаза. – Не отпирайся, Эмма. Я же вижу. Я это чувствую.
– Нет, Винсент, нет.
– Да, Эмма, да. Тебе меня не переубедить, – сказал он строго. Она сдалась.
– Да, я о нем думаю. Сама не знаю почему. Ничего не могу с собой поделать. Наваждение какое-то, – потерла виски. – Выходит, что в девятнадцать я была мудрее, чем сейчас. Это меня настораживает, тревожит и даже злит.
– Я вижу, – улыбнулся Винсент. Усадил Эмму на колени, сказал нежно:
– Я все вижу, мой ангел. Поэтому-то я и решил поговорить с тобой.
Эмма обняла его за шею, прошептала:
– Спасибо, мой друг.
– Если этот Максим станет моим приемным сыном, вы сможете чаще бывать вместе, и никто не посмеет осудить тебя, – сказал Винсент, поцеловав Эмму в щеку.