Страница 25 из 94
- Асмуд, - сказал Святослав учителю, - мне нужна твоя помощь.
- Я и приставлен к тебе, чтобы учить и помогать, - ответил Асмуд, сося свой любимый корень.
- Ты верно сказал на совете, что нам не нужна затяжная война. Хазарию надо разгромить, но биться надо не там, где она сильна, а где у нее самое слабое место. Наша сила в ладьях, а не в коннице. Потому мы должны этим воспользоваться. Мы пойдем не на Дон, где стоит их мощная крепость Саркел, а на Оку, оттуда на Волгу и ударим прямо по Итилю. Но прежде надо договориться с вятичами. Можно воевать и их, но не хотелось бы распылять силы и терять время. Надо договориться с ними о том, чтобы не воевать, а мирно пройти до реки. И я бы хотел, чтобы именно ты отправился к ним и договорился. Ну а если не удастся договориться, то «пойду на вы».
Святослав улыбнулся и мягко, по-дружески положил руку на плечо учителя.
- Думаю, неплохо, - ответил Асмуд, - неплохо задумано, но нужны обильные дары старейшинам.
- Этим я и займусь сейчас, что-нибудь найду в калите, кое-что попрошу у матушки. Как там твой вятич? Бери его с собой, надеюсь, пригодится, выбери крытые сани, утепли шкурами...
- Ну уж до этого я как-нибудь сам додумаюсь. Через седмицу тронусь.
- А об охране я подумал, - провожая учителя, твердо сказал Святослав.
Саркел укреплялся. На стенах ставились камнеметательные машины - пороки, укреплялись ворота, оборудовались бойницы и завозилась дополнительно горючая смола. Огромные чаны с подготовленными кострищами были видны тут и там. Одним словом, Саркел готовился к нападению русов. Но, как было задумано полководцем Усманом, Саркел - это не главное место сражения, Саркел - это ловушка для русов. Основная хитрость заключалась в том, что за несколько сот метров от крепости копалась замаскированная траншея, заполненная горючими материалами, которые, как только пройдет войско русов, подожгутся, и тьма покроет пространство. Именно тогда знаменитая хазарская конница начнет мясорубку. Так задумал Усман, так одобрил его царь Иосиф, который неизвестно каким образом узнал о состоявшемся в Вышгороде совете и о предложении полководца Свенельда поначалу разгромить Саркел. Это станет началом и концом Руси, это будет торжество Иосифа на всем пространстве до Днепра и далее, обилие рабов и богатства, что накопила княгиня Хельга, это будет урок Византии, у которой теперь можно будет отторгнуть Крым. И каганат Иосифа станет величайшей державой.
Иосиф прошел в покои кагана, откуда слышалась музыка и громкие голоса мужчин - окружение Божественного, которое вечно сопутствовало всем каганам, избираемым на двадцать лет, а потом умерщвляемым и снова избираемым из молодых людей. Каган - символ Хазарии, его герб и флаг, его знамение государства, но не власть. Вся власть сосредоточена в одних руках - у Иосифа. Эта вечная праздность претила Иосифу, он сморщился так, что нос опять коснулся верхней губы, но традиции никому не позволялось нарушать, даже царю иудеев. Пав на колени и коснувшись головой пола, Иосиф протянул к нему руки, прося слова. Каган молчал. Никто из живых не должен слышать его голоса, как никто не слышал голоса Бога. Только исполнитель воли кагана, поднеся к устам раковину, громогласно мог произнести живые слова:
- Каган слушает тебя, Иша!
- Божественный, - произнес Иосиф, - государственные дела заставили меня обратиться к тебе и преклоненно просить тебя изменить свое решение ехать на Дон и посетить Саркел. Поганые язычники решили разгромить его, и там будет война. Я считаю, что нам следует дорожить твоей безопасностью.
Это была затяжная пауза, во время которой Иосиф стоял на коленях с протянутыми руками. Наконец он услышал громкий голос:
- Кто такие поганые?
- Это русы, - ответил Иосиф, - они хотят разрушить твое царство. Эти подлые племена смели поколебать твое величие и твою праздность на земле.
Опять наступила продолжительная пауза.
- Зная твою мудрость, Иша, - прозвучал громкий голос, - понимая твою заботу о благополучии царства, Божественный соглашается изменить свой отдых.
- Да будет светить твой солнечный лик, да будет мирным царство твое, да останется твоя праздность на земле Хазарии.
Иосиф встал, еще раз поклонился и, не поворачиваясь, спиной назад вышел из приемных покоев кагана. Ему тут же хотелось сплюнуть и растереть плевок сапогом, но он сдержался, проходя мимо стражи, и плюнул только когда вышел за ворота.
Иосиф презирал этих разжиревших червей, бездумных и безвольных паразитов, окружавших трон кагана, да и само это чучело вызывало в нем только чувство отвращения. Ведь Тора и иудейские пророки считают, что трудолюбие, бережливость и умножение нажитого - то, что радует Бога, - и стало основой еврейства, позволяло им выжить в любой стране и при любой форме власти. И он полностью отрицал тюрско-хазарские нравы и обычаи, считал их пережитками дикого кочевого племени и был уверен, что только деятельный государь имеет право на власть и всенародное почитание. И предполагал, что уже скоро царь иудеев и каган станут одним лицом.
Зима нынче была мягкая. Для человека, исколесившего почти полмира и привыкшего к перепадам температур, путешествие в вятские края оказалось несложным. Асмуд в основном ехал верхом, несмотря на свой преклонный возраст. Только в безлюдных местах, где посольство останавливалось на небольшой отдых и еду, воевода спешивался, плотно обедал, как и все, - вареным или жареным мясом и уходил отдыхать в крытые сани, оборудованные своеобразной печкой. Горячие угли складывались в медные сосуды, ставились на поддон в санки, и таким образом можно было отдохнуть час-другой в тепле, даже скинув тяжелую шубу. В такие минуты он приглашал к себе Вятко, и они вели разговор об обычаях, нравах этого народа. Много было общего: и язык, и религия, семейные права и обязанности, как у всех народов, заселивших северные края, где смешанных, а где отличимых от финно-угрских племен. А название реки Ока, куда следовал Асмуд, уж очень напоминало словянское слово «околом». У Плескова также есть речка Ока, приток Ловати. Одним словом, многое, что узнал Асмуд о вятичах, роднило их с русами. На выпаренных берестовых листах он рисовал маршрут, по которому двигался к Оке, и названия населенных пунктов, которые встречал по пути и где порой закупали продукты. Но вот на взгорье, которое они хотели обойти кружным путем по речке Вашаны, увидели сгоревшие сооружения: разрушенные полуземляные хижины, разгромленное капище, сваленный и обгоревший идол Велеса, в общем, полный разор. А спустя какое-то время встретили небольшое количество людей. Они передвигались пешими, несли и везли на себе кое-какой скарб. В основном это были пожилые женщины и очень малые дети. Вятко тут же поскакал к ним, спрашивая, куда они бредут? Те отвечали - к селу, что спрятано в лесу. Кажется, оно осталось после набега хазар.
- И тут хазары, в такой глуши? - удивился Асмуд.
- Нет ничего удивительного, боярин, - ответил Вятко, -здесь много разбойных отрядов тюрок-хазар, называемых бандой [69] , которые живут разбоем и никому не подчиняются. - Он сам попал в такой отряд-банду, который впоследствии стал служить хазарскому царю. - Теперь надо быть осторожнее, пока не дойдем до крупного поселения, на которые хазары не решаются нападать.
До Оки оставалось чуть больше трех поприщ.
И вот они увидели городище с глубоким рвом, на возвышенности обнесенное высоким деревянным забором со смотровыми башенками, откуда, видимо, хорошо просматривалось прилегающее пространство. В башенке находился человек, и Вятко, насадив на копье убрус [70] , замахал ему. Вскоре на бугре надо рвом появился человек в шубе, перепоясанной ремнем, на котором висел топор, ручка которого чуть не касалась земли. Он жестом показал Вятко, куда следовать, и сам по бугру пошел к проходу. Это городище было неприступно для небольших отрядов, но, конечно, не для крупных войск.
69
Банда - 200-300 воинов.
70
Убрус - платок.